Елена Усачева - Механизм чуда

— Тройка тебе за поцелуй!

Они еще стояли и стояли, не в силах расстаться. Проходящие мимо взрослые понимающе хмыкали и жадно смотрели на них. Эх, если бы они знали, как все это непросто.

— Завтра придешь ко мне? — требовательно спросил Антон: когда он был такой добрый, он был не Ежик, а самый обыкновенный человек.

— Ты до скольких в школе?

Антон поморщился, словно его спросили о чем-то неприятном.

— Не пойду я туда. Давай в три.

— Давай, — тут же согласилась Ева и уже потом с запозданием и с ужасом стала вспоминать, что в три никак не сможет быть у Антона. В три только закончится последний урок, потом будет факультатив, еще надо бы сделать уроки, подготовить доклад к новому проекту по истории. А если она отправится в гости в шесть, то возмутится мама. Она придет с работы и тогда…

— В три, — подтвердила Ева — и все мысли о завтрашнем дне булькнули в бездну. Будь что будет!

Раньше Антон учился у них. А в седьмом классе перешел в английскую спецшколу. Парень и парень. Ева его особенно и не помнила. Но вот как-то его пригласили на новогодний огонек в старый класс. Он появился весь такой хмурый, чуть поправившийся. Взгляд исподлобья. Рассказал про новую школу, про увлечение музыкой, про компьютерные игры. Свои ребята на его фоне заметно померкли. Они были никакие, серые и скучные. Учились, мечтали быть банкирами и олигархами, мечтали уехать. А Антон стал другим. Словно его окунули в золотую краску, и теперь он сиял, переливаясь на солнце. Сам подошел к Еве, стал расспрашивать — чем занимается, что читает. Скривился, услышав «Гарри Поттера» и Коэльо.

— Ерунда все это, — припечатал Антон и засыпал ее названиями и авторами. По его словам выходило, что читать — это круто. Что последнее время это модно, что нельзя существовать, что надо жить. Что надо отмести окружающую их обыденность…

Это было почти год назад. Они стали встречаться весной, много гуляли, Ева брала у Антона книги и все пыталась его догнать, но ни в английском, ни в компьютерных играх у нее это не получалось. А он все ронял и ронял новые идеи, то одно его увлекало, то другое. И везде он добивался сногсшибательных результатов. Сейчас появился стимпанк, который ну никак уже не вписывался в ее жизнь. Но Антон так здорово о нем рассказывал, все было так интересно. Если она с ним, то и со стимпанком.

— Это что за барахолка? — спросила мама за вечерним чаем.

— Это стимпанк, — как можно независимей произнесла Ева, пряча нос в чашку.

— Панк… это хорошо, — поддакнул отец. — А ремень деда тебе зачем?

— Возврат в прошлое. — Таких красивых слов, как у других, у нее не было. Оставалось жалкое подобие. — Мы неправильно живем. Впереди нас ждет катастрофа. Мы уже не можем управлять электроникой, которая нас окружает. И если бы человечество в какой-то момент пошло по другому пути развития, все было бы гораздо лучше. Даже войны бы не было!

Родители переглянулись.

Слова, слова, вы где?

— Ну, ладно, — согласился отец. — Я не против изменений. А как вы это будете делать?

— С помощью машины времени.

Брови мамы дернулись, но она промолчала.

— Конечно, машина времени, — заторопился отец и опустил глаза.

Прекрасное состояние беззаботности. Конечно, многое раздражает: школа с ее уроками, учителя с их придирками, погода с ее хмарью, друзья с их нежеланием понимать простые вещи, — но все это настолько привычно, что даже хорошо. Идя в школу, ты заранее знаешь, что там будет. Что скажут папа или мама вечером за чаем. И все это будет раздражать. И потому обо всем этом можно не беспокоиться. Можно жить себе беззаботно.

Если бы не Антон. Он непонятен. Он непредсказуем. Странно, что он вообще существует. И оттого, что он существует, беззаботность улетучивается, бежит, забирая с собой сон, покой, воспоминания об уроках и… что там еще после всего этого оставалось? Ева хмурилась. Брови вставали двумя взметнувшимися крыльями, а над переносицей появлялась морщинка. Класс уплывал белым пароходом, толкал железным бортом. Все погружалось в стимпанк. Крутились маховики, вздыхали поршни, часовая стрелка лениво шла назад. Когда-то была совершена ошибка. И если вернуться в эту точку и все сделать по-другому, то мир изменится. Будет то же самое, но без этой гнетущей тоски.

Звонок на урок заставляет вздрагивать, но не шевелиться.

— А вот что делать, если тебе не нравится, как себя ведет парень? — спросила Ева пустоту перед собой. — В смысле, если тебе все нравится, но кое-что нет.

— Скажи ему об этом, — отозвались слева.

— Как же ты об этом скажешь? — удивилась Ева. — Он еще обидится.

— Маленькие вы! — раздался голос с передней парты. — Не надо ничего говорить. Настоящий парень должен делать только то, что ты хочешь! Но не по указке. Если ему сказать в лоб, он, конечно, заупрямится. Парня надо осторожно подвести к решению. Как будто он сам это придумал. Тогда он все сделает.

«Ага, сделает он, как же!»

Неразрешимая дилемма давила на плечи — куда засунуть эту проклятую договоренность о встрече в три часа. Она сутулилась, борясь с желанием спрятаться под партой. Урок все не начинался. От безысходности ожидания Ева готова была заплакать. Соседка по парте Ксю оригинальностью не отличалась. Как же ему сказать, если он — Антон. Разве непонятно? Антон. Он все делает наоборот. Больше того: он делает так, как ты даже не можешь себе представить.

И тогда сказала свое веское слово командарм Че.

Вика Чембарцева была маленькая, рыжая и улыбчивая. Все знали, что она давно встречается с парнями и, если нужен совет, обращаться в первую очередь нужно к ней. Она презрительно кривила губы, когда слышала очередной рассказ о проблемах с парнями, при этом смотрела так, будто уже познала все и еще полный чемодан сверх этого.

— И как же ты это сделаешь?

В словах Че было что-то дельное. Это «что-то» могло спасти.

— Легче простого! — Че по-деловому перекинула ногу через стул, усевшись к спинке лицом. — Пускай он начнет ревновать. Ревность — двигатель прогресса. Чтобы тебя не потерять, он станет паинькой.

— А если он драться полезет? — засопела Ксю. Какой-то печальный у нее был опыт встреч с мальчиками.

— Не полезет! — Че загадочно улыбнулась. — Парни легко поддаются дрессуре.

— А если он обидится и бросит? — все больше и больше волновалась Ксю.

Ах, ну да, именно об этом Ева и подумала. Он не станет ревновать и устраивать сцен, просто молча развернется и уйдет.

— Значит, туда ему и дорога!

— Вы десятый? — на пороге класса нарисовался парень в очках. Челка высветлена белой прядкой.

— Не, десятый в соседнем, — крикнули с первых рядов.

Парень согласно кивнул и исчез. После секундной паузы все засмеялись. И тут же парень снова появился в дверях.

— Значит, десятый.

— Так соседний ведь! — все еще пытался шутить Волков, невысокий, крепенький, всегда собранный, как баскетбольный мячик.

— Соседний — каморка уборщицы.

— Разве? — не сдавался Волков. — Как я мог ошибиться?

— Как-то смог, — не стал обижаться парень. — Меня зовут Петр Павлович, я буду у вас вести спецкурс «История искусств». Вас должны были предупредить.

Класс зашуршал, вставая.

— Со мной будет коллега, он подойдет попозже. Садитесь.

Сели не сразу. С удивлением смотрели на учителя. Их предупреждали, что появится новый предмет. Для общего развития. И что вести будут практиканты, тоже говорили. Обещанное «скоро» наступило действительно скоро.

— Кто-нибудь, выключите свет. Мы начнем урок с диафильма.

Широкими шагами цапли Петр Павлович прошел к столу, сбросил тощую папку и цапнул пульт. Все вокруг как будто замерло. Волков медленно, очень медленно выбирался из-за парты. Остальные так же медленно поворачивались, чтобы обменяться мнениями. Ева почувствовала, как у нее страшно зачесались мозги — прямо хоть засовывай руку в черепную коробку и шуруй там. Стоп, машина! Что-то со временем не то! Что она могла забыть?

— Дай телефон смс отправить, — щелкнула ногтями по парте Че. — На моем деньги кончились.

Ева нехотя потянулась к сумке. Вечно Че со своими просьбами не вовремя. Только с мысли сбивает.

Волков зацепился ногой за лямку сумки, падая, задел парту. Посыпались на пол тетрадки-ручки.

— Танк, что ли?

По экрану скакали картинки. Петр Павлович говорил, не отрывая взгляда от доски с проекцией. Мелькали древние горшки, покрытые битыми ракушками, гипсовая голова с отколотым носом, тарелка с заметными следами склеивания.

Свет погас, делая картинки ярче.

— Кто из нас не мечтал о машине времени!

Ева вздрогнула, вспоминая вчерашний день. Все стало слишком знакомо. И этот голос, и эта челка. И окрик… «Танк, что ли…» Она его встречала, практиканта…