Валеркина охота - Виктор Павлович Решетников

Он снял ружье, рюкзак и, смахнув снег, сел на ступеньки.

«Если лесник уехал на Новый год — ждать бесполезно. Булая, значит, он увел в Кебирево, к егерю Николаю.

Жена его в эту зиму живет у матери в городе — вот к ним и уехал. Тоже мне, а еще приглашал…»

Валерка так ждал этих дней: как бы здорово они поохотились, побродили по лесу… и вот на тебе. Он встал и еще раз глянул на крышу — дым стал еле заметен, очевидно, дрова прогорали.

«Но не оставил бы он печку без присмотра?» Валерка поднялся на крыльцо и нажал дверь. Она неожиданно подалась…

Никогда прежде он не входил в чужой дом без хозяина и теперь стоял в нерешительности, поспешно притворив дверь и отступив чуть назад.

«А вдруг что случилось? Вдруг он больной лежит в доме, а я тут?.. Но где тогда Булай? И если уехал — почему не запер дверь?» Мысли кружились в голове, картины различных несчастий сменяли одна другую, и Валерка решился. Он нагнулся, обмахнул варежкой валенки и вошел.

В доме все было как и раньше, все на прежних местах. Валерка открыл дверцу подтопка — чуть тлея, догорали головешки, дрова были положены в печку час назад, но кто же положил их? Ничего не понимая, стоял он посредине избы, соображая, что теперь делать.

Неожиданно из-за простенка около печки, закрытого занавеской, донесся негромкий вздох, и там кто-то зашевелился. Валерка замер:

— Владимир Акимович?.. Булайка?..

А занавеска вдруг отодвинулась, и оттуда высунулась длиннорылая медвежья голова, и выступили две черные лапы с длинными блестящими когтями.

Валерка вздрогнул, и дыхание его остановилось.

Медведь потянул носом воздух и тихонько уркнул. Валерка попятился, глаза его округлились. До порога было шага три, и он, сдавленно крикнув, в один прыжок преодолел это расстояние, хлопнул за собой дверью и в долю секунды оказался на улице.

На крыльце остались ружье и котомка, а он что есть духу мчался по тропинке. Когда наконец он оглянулся и увидел, что медведь не гонится за ним, остановился и уставился на дом, готовый бежать снова, если чуть шевельнется дверь.

Так простоял он несколько минут и, успокоившись немного, стал думать, как теперь завладеть ружьем.

Его не занимало сейчас, как оказался медведь в избе, куда, наконец, делся лесник? Войти в дом Валерка не согласился бы ни за какие пряники, но нужно было как-то достать ружье. Осторожно подкрасться к крыльцу, схватить, и вот тогда пусть гонится за ним медведь — он сумеет постоять за себя. Он отбежал на порядочное расстояние, и возвращаться, делая медленные, маленькие шаги, было страшно. От напряжения свело скулы и пересохло во рту. Поляна, на которой негде было спрятаться, служила плохой защитой, и маленькая его фигурка на белой снежной целине выглядела одиноко и жалко.

Валерка сжался для последнего прыжка, кинулся, схватил и метнулся прочь. Отбежав немного, он повернулся, зарядил ружье картечью, пожалев, что нет у него пули. Однако медведь и не думал вылезать.

Теперь, когда ружье было в руках, Валерка попытался как-то объяснить происшедшее, но не мог придумать ничего путного. В голову лезла всякая ерунда, вроде той, что мишка съел лесника и собаку и сытый спал за печкой, потому и не погнался за ним.

Валерка опять стал осторожно приближаться к дому. Он знал теперь, что нужно сделать: он запрет медведя в избе и побежит звать народ.

Осторожно вытянув из снега лыжу и держа наготове ружье, он подошел к двери. Колотилось сердце от страха — ведь все-таки медведь, не шутки, в самом деле.

Он долго не мог справиться с лыжей — она была широкая и тяжелая, а держал он ее одной рукой. Наконец, просунув лыжу в дверную ручку и заклинив дверь, он облегченно вздохнул, перехватил ружье и сбежал с крыльца.

«В окно уж он не полезет — не догадается».

Он побежал через поляну, но вдруг остановился и озадаченно оглянулся: в доме ведь ни звука не раздалось, пока он колдовал с дверью.

Да и есть ли там медведь? Не померещилось ли ему? Валерка всерьез растерялся: наделаешь шуму в деревне, а потом засмеют, задразнят. Больно уж необычен медведь в их краях, да еще чтоб в дом залез…

Так стоял он в раздумье и уж готов был снова вернуться, как вдруг в доме что-то загремело, и медведь явственно рявкнул.

…Валерка с ружьем в руке быстро бежал по тропинке к лесной дороге, пока не кончились силы, и он перешел на шаг, тяжело дыша и еле переводя дух.

«Мед-ведь, мед-ведь…» — колотилось сердце. Да где же все-таки Владимир Акимович? Что с ним?

А Владимир Акимович шел навстречу как ни в чем не бывало, с ружьем за плечами, с огромным рюкзаком. Валерка оторопел на секунду, затем кинулся к леснику и, сбиваясь, то и дело размахивая руками, взахлеб рассказал о медведе, о чудесах со следами и вообще обо всей этой странной истории, умолчав, разумеется, о своем бегстве от ружья.

Веселые искорки мелькнули в глазах лесника: не шутит ли парнишка?

Но потом он нахмурился:

— А ты не врешь, случаем? Это ведь, брат, целое дело.

Валерка воспрянул духом и принялся уверять, что не врет, что сам бы не поверил, а вот все же на самом деле случилось, еще бы ему врать, когда он собственными глазами видел зверя.

— Что же делать-то, Владимир Акимович? Убивать ведь его надо.

— Да… — вздохнул лесник. — Неужто сожрал Булая? Сожрал ведь, а? Вот зверюга. Ну что ж, пошли. Сейчас мы наведем порядок. Покажем ему, как в избы лазить!

— А у вас пуля есть? — Валерка семенил то спереди, то сбоку, до крайности возбужденный, и без умолку говорил о медведе, о том, что у него только картечь. А что медведю картечь? Ему пуля нужна.

— Как же без пули, без нее, брат, нельзя, — лесник на ходу раскрыл ружье, поменял патроны. — Эх, надо б и тебе снаряд покрепче,