Светлана Ольшевская - Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы

И тут я увидела, как мертвецы один за другим поднимаются в полный рост, простирают руки к небу, а в следующий миг рассыпаются прахом. Один, второй, третий, десятый… И лишь один скелет остался лежать на земле после того, как остальных не стало. Я догадывалась, чей он и почему не подает, извините за каламбур, признаков жизни.

– Хранители свободны, – раздался голос Ванечки. – Сороковая жертва принесена.

– Что-то не тянет она на юную девушку, – нервно засмеялась Ника, пытаясь унять дрожь в руках. – Да и вообще на живое существо не тянет.

Мы по-прежнему стояли у порога заклятой двери, не решаясь ни выйти за этот порог, ни сделать шаг внутрь здания.

– Она когда-то давно не умерла полностью, – сказал вдруг мальчик.

– Ее похоронили живой?!

– Вампирша?!

– Нет, она просто не ушла туда, ну, куда все мертвые уходят, – пояснил Ванечка, которому, видимо, понравилось сидеть у Ники на руках. – Она хотела себе тело новое, оттого и придумала, чтоб в конце была девушка. И клад себе хотела забрать, когда он расколдуется. А к хранителям в эту ночь подходить нельзя никому. Вот они ее и разорвали. Потому что я больше не был с ней! И потому, что я теперь Ваня, а не хранитель.

– Не совсем поняла все тонкости, но, похоже, теперь клад расколдован, а все мертвецы обрели покой? – осведомилась я.

– Боюсь, с кладом еще не все так гладко, – Ника опасливо покосилась на светящийся под землей полукруг. – Такие заклятья легко и просто не снимаются…

– Спасибо вам большое, – тихо сказал мальчик после паузы. – Вы такие хорошие, дали мне сил, и теперь я могу уйти…

И тут я увидела, что Ника больше не держит на руках ребенка – его тельце на глазах утончалось, пока совсем не превратилось в пар – так мне показалось, – который моментально поднялся вверх.

– Спасибо вам… – донеслось сверху тоненько-тоненько и стихло. А руки моей подруги все еще находились в таком положении, будто держали ребенка.

– Ну, дела!

Больше я ничего не успела сказать. Неожиданно поднявшийся ветер так ударил в лицо, что я чуть не задохнулась.

– Сейчас начнется, – крикнула Ника. – Держись, Танька!

«Начнется» – было мягко сказано. Внезапно земля под ногами затряслась, то, что светилось под ней, стало медленно подниматься наверх. Новый порыв шквального ветра едва не сбил меня с ног. Стаи ворон – откуда только взялись – закружились в небе над нами, они напоминали огромный смерч над зданием, в котором мы находились.

Тем временем земля снова дрогнула, во все стороны полетели большие и мелкие комья, Ника прислонилась к дверному косяку, закрыв лицо. А все вокруг кружилось, летало, свистело и выло, и я уже не могла понять, что происходит и что нам теперь делать. Новый резкий толчок ударил снизу в пол, и нам ничего не оставалось, как броситься внутрь здания, в самый дальний противоположный угол. Там тоже трясло, но скорее по инерции. Зато в том месте, где мы только что были, раздавались оглушительные треск и грохот.

Продолжалось это долго. Я чувствовала жестокий упадок сил после всего пережитого, а уж Ника выглядела вообще замученной. Какое-то время она стояла рядом со мной, но вскоре без сил рухнула на наши матрасики.

– Ника, что с тобой, тебе плохо?

– Неважно, – хрипло ответила она. – Думаешь, это все так легко и просто – пропустить через себя… это проклятие!

– Постой, он говорил, что мы дали ему сил, – припомнила я.

– Есть такое, – кивнула она. – Но ничего, мне не впервой… работать энергетическим донором. Пройдет. И у тебя пройдет. Садись, отдыхай.

Стихло все внезапно. Вместо треска и грохота в наступившей тишине я услышала голос какой-то птички снаружи и увидела, что за окном светает.

– Ну что, – спросила я шепотом, – пошли посмотрим, что там?

– Пошли, – устало ответила Ника и, шатаясь, поплелась по коридору.

К нашей великой радости, там не просто обнаружился выход – вся торцевая стена откололась и рухнула наземь, пол был во многих местах сломан, крыша частично обрушена. Кое-как мы через пролом в стене вылезли наружу. Я огляделась – вокруг не было больше ничего аномального, наше время оставалось нашим временем. Занималась заря, предвещая рассвет, на кусте рябины краснели ягоды, где-то в поселке горланили петухи, а зловещая торцевая стена лежала на земле. От удара она потеряла почти всю штукатурку, зато дверь была замурована на совесть – ни один камешек не выпал при падении.

– Говорят, когда ведьма умирает, всегда такое бывает – ветер, свист, вой, воронье! – припомнила я.

Ника не отреагировала.

– Но чтобы стены от этого ломались – такого не слышала, – продолжала я. – Наверное, это клад из земли поднимался. Хранителей ведь у него нет больше, и теперь его можно спокойно взять. Наверное, под той же упавшей стеной и лежит…

– Да пошли они к чертям, все клады на свете! – заорала вдруг Ника. – Ни один из них не стоит всех этих жизней, жизни Ванечки, ни один! И все, вместе взятые, не стоят! Тьфу на них, тьфу!

Это было похоже на истерику. Железному спокойствию Ники Черной, как выяснилось, тоже имелся свой предел.

– Ну, пошли, что ли, – я повела ее за руку, и она пошла, шатаясь. – Через забор перелезть сможешь?

– Что я тебе, калека?!

К забору мы крались осторожно. Я подумала, что те, кто нас похитил, могут дожидаться неподалеку, когда же заветный клад придет к ним в руки. Конечно, не внутри двора – ведь это опасно, – а где-нибудь поблизости.

Как выяснилось, эти догадки были верными. Едва я – первой – махнула через забор, как увидела полицейский автозак и три машины с мигалками, к капоту одной из них уже были приставлены четверо – или пятеро, не считала – типов в наручниках. Среди людей в форме стояла Никина мама, а чуть поодаль – мои родители. Надо ли говорить, как они закричали, увидев меня, а за мной и Нику!

– О, нашлась пропажа! – улыбнулся усатый майор, поворачиваясь к нам.

– Я же говорила – их прячут там! – Никина мама гневно ткнула пальцем в сторону бывшего садика. – Как вы выбрались?

– Там дом… поломался, – ответствовала Ника, глядя на всех осоловелыми глазами.

– Стена упала, – уточнила я.

– Как я хочу спать… – простонала Ника. Стоявший рядом с ее мамой молодой человек в штатском открыл заднюю дверцу одной из машин. Нику усадили туда, и она тут же без сил откинулась на сиденье.

– Как это стена могла упасть? – подозрительно прищурился майор, глядя на меня.

– Да говорил же я вам – она каратистка! – завопил один из арестованных, стоявших у машины. Приглядевшись, я узнала в нем дядьку с подбитым глазом. – Головой небось выбила!

Наверное, если бы я не видела, как там дело было, то тоже бы так подумала…

Оказалось, Никина мама вернулась домой вечером и подняла тревогу. И когда ей в райотделе сказали, что принимают заявления об исчезновении людей лишь через три дня после пропажи, то она пошла, как она выразилась, «кое-куда повыше» и показала там найденную мною папочку. И там все оценили правильно. В мистику и заклятья там, разумеется, не поверили, но вот в преступную группировку и наличие клада – вполне. А потому за дело взялись живо и живо же всех повязали. На моих глазах привели еще нескольких арестованных – среди них были и Анжела, и та вертлявая соседка.

Дело в том, что Никина мама рассказала нам тогда не все, что было в папочке. А был там и список семейств, составляющих «воссозданный род» Шестоперовых, хотя никто из них уже не носил такую фамилию. Потому вычислить преступников оказалось нетрудно. Очень сильно подозреваю, что там было и еще кое-что интересное, что Никина мама сочла нужным скрыть от нас.

Мои родители, крайне перенервничав, не позволили втягивать меня в расследование.

– Еще не хватало – ребенка допрашивать! – отрезала следователю моя мама. – Она и так настрадалась, еще по судам ее таскать?! Нет на это моего согласия!

Когда управились со всеми формальностями, то арестованных увезли в автозаке, а Ника с мамой поехали домой в сопровождении того человека в штатском, который помогал усаживать Нику в машину. Мы же с мамой и папой отправились домой пешком.

Я думала, они станут ругаться, но нет. Было много расспросов, слез и сердечных капель. Признаюсь, мне трудно было составить правдоподобный рассказ, пришлось соврать, что здание, в котором нас заперли, находилось в аварийном состоянии, и в конце концов от наших крепких ударов рухнула стена. Понимаю, что чушь, но ничего умнее в голову не пришло. Не о Домне с Ванечкой же было им рассказывать!

Если быть честными, то мама с папой, пожалуй, настрадались в ту ночь куда больше меня. Зато они в такой момент разрешили мне взять к нам пекинеса Мишку, и я в тот же вечер побежала за ним к Нике. Заодно хотелось узнать, как она себя чувствует, не заболела ли после всего пережитого.

Но когда я пришла, дверь мне открыла Ника – живая и здоровая, хоть и бледная, с темными кругами под глазами. Она тут же велела мне жестом молчать, и я по ее знаку на цыпочках прошла в ванную. Нет, в ванной ничего интересного не оказалось, зато там был отлично слышен разговор из кухни. Мы прислушались. Судя по голосам, Никина мама беседовала в кухне с каким-то мужчиной.