Александр Етоев - Полосатая зебра в клеточку

– Ого! – сказал Телепалов и усмехнулся. – Карающий меч закона! Да на этого вашего спайдермена Семечкина в правоохранительных органах уже столько заведено томов, что, если их все собрать, побольше Полного собрания сочинений классика русской литературы Льва Николаевича Толстого получится. От него же весь крымский берег не знал покоя. Мало того что стены в домах изгадит, когда подошвами своими немытыми по ним елозит, так он еще и в окна жильцов заглядывает, особенно когда по телику хоккей там или футбол. Нарушая, кстати, ту же Декларацию прав человека, статья двенадцать. Поэтому, дорогая девочка, говорю вам честно: не на ту лошадку вы в этой игре поставили! Ох не на ту!

Из-за козырька крыши террасы кафе «Баланда» показалась сперва сердитая физиономия Ули Ляпиной, затем и вся она целиком. Одной рукой супердевочка держалась за большой воздушный пузырь, надутый из подаренной спайдерменом Семечкиным жевательной резинки «Орбит-супермомент». На нем-то она и висела в воздухе, как на портативном аэростате. В другой руке было зажато пляжное полотенце.

Телепалов с открытым ртом смотрел на ее странное появление. Затем, как кот, подкрадывающийся к домашней мыши, медленно достиг края террасы, и рука его, как змей с пятью головами, стремительно подскочила вверх.

И тут же была огрета влажной плетью пляжного полотенца.

– Ах ты еще и драться? – Мигом позабыв о приличиях, хозяин кафе «Баланда» с «вы» перешел на «ты». – А еще супердевочка называется. Да таких, как ты, супердевочек следует держать на короткой цепи в наморднике в специальном помещении с толстыми стенками без окошек под усиленной охраной ОМОНа. Иначе ты своим полотенцем все руки честным гражданам отобьешь.

– Я это сделала в допустимых пределах самообороны. И буду так поступать всякий раз, когда какой-нибудь нахал и мошенник станет распускать руки. А от ответа вам не уйти все равно. – Супердевочка сверкнула глазами. – Если не отпустите спайдермена Семечкина и не отстанете от Геркиной Чуни, я такое вам устрою… такое устрою… страшно даже сказать какое. Это заявляю вам я, супердевочка Уля Ляпина.

Конечно, Уля Ляпина заявила так сгоряча – никакого особого плана у нее не было. Но не могла же она, как какая-нибудь бояка или тихоня, взять да и отступиться от обещания, данного спайдермену Семечкину. Какая она после этого супердевочка, если прямо у нее на глазах буйным цветом расцветает несправедливость, а она стоит и не пошевелится, не ударит палец о палец, не почешется и не подует в ус.

В ответ на это суровое заявление Телепалов почему-то даже не побледнел. Наоборот, лоб его сложился гармошкой, а глаза – щелочкой.

– Постой, постой. – Хозяин кафе «Баланда» вдруг посветлел лицом. – Получается, что лошадку вы просто спрятали от греха подальше, чтобы никто на нее не зарился? Это меняет дело. – Снова с фамильярного «ты» он перешел на «вы». – Вы спускайтесь, чайку попьем. Чай на местных целебных травах. Белена, белладонна, болиголов… За чайком все и обсудим.

Телепалов уже было собрался дать команду кому-нибудь из обслуги, чтобы быстро приготовили чай, но тут со стороны Стерлядевки на мокром после дождя шоссе послышался нарастающий шум. Уля Ляпина сверху, Телепалов из-под навеса террасы – одновременно посмотрели туда. И вот что они увидели.

С гордо плещущейся на ветру бородой и победно растопыренными рогами по асфальту в их направлении бежало непонятное существо. Оно кричало нечеловеческим голосом, удивительно напоминающим козий. И если бы не полосатая шкура, невозможная у козьей породы, всякий бы с уверенностью сказал, что по дороге бежит коза. Следом за существом непонятным бежало вполне понятное – самая обыкновенная зебра с обыкновенными полосками поперек. Замыкал этот животный тандем тупоносый «ниссан-патрол» в темно-серую, унылую клеточку и с решетками на тонированных стеклах.

Чудо-тройка, растянувшись в цепочку и не снижая безумной скорости, влетела на территорию Богатырки. Перепуганные водители автотранспорта прижимали свои машины к обочине и таращили на чудо глаза.

Телепалов смотрел, смотрел, а потом как закричит на всю улицу:

– Это же она, зебра! Та самая! Только замаскированная под козу! Теперь-то я не упущу шанс! Теперь-то я погреюсь у костра славы короля отечественного шансона! Теперь-то вся планета узнает, что есть в Крыму такой Телепалов, продвинутый король шоу-бизнеса!

И, раскинув загребущие руки, он выскочил на середину дороги.

Отмотаем ленту кино назад, вернемся к событиям миновавшей ночи, заглянем за высокий забор с колючей проволокой и надписью на воротах «Не входить! Стреляю без предупреждения!», выясним наконец, что происходило после того, как героическая коза Бахана попала в логово безумца профессора.

Едва потрепанный антикварный автомобиль расчетливого маэстро Клейкеля растворился в темноте за воротами, профессор ученым взглядом оценил свое живое приобретение. Особенно его заинтересовали искусственное, видимо пристяжное вымя, и мощные, должно быть привинченные рога. Такого остроумного способа маскировки профессор еще не видел.

– Зер гут! – сказал он непонятно зачем и вытащил из кармана джинсов объемистый серебряный портсигар, приспособленный под походную клюквенницу.

Коза смотрела на него с интересом, копытом задней левой ноги рисуя на песчаной дорожке замысловатую абстрактную композицию в духе Поллока. Почуяв крепкий клюквенный дух, нелюбимый Баханой с детства, она капризно скривила губы, но, будучи существом терпеливым, не боднула Омохундроедова рогом и не лягнула его копытами.

Отведав клюквы и убрав портсигар, профессор приступил к делу.

– Сейчас я тебя познакомлю с одним твоим полосатым сверстником, тоже зеброй, но только мужского пола, – сообщил он Бахане по-деловому. – Будь с ним ласкова, не ссорься, не объедай и не обзывай его плохими словами. Он из очень интеллигентной семьи, его папа был вожаком стада. Звать его Давид Ливингстон в честь известного английского путешественника, но я его зову Ди-ви-ди, на манер цифрового видео. Что еще? Питанье у вас будет совместное, четырехразовое, стойла рядом. Еврохлев со всеми удобствами – эр кондишн, биотуалет с цветомузыкой. Трава и сено экологически чистые, доставляются из швейцарских Альп, овес – бельгийский, отруби – из Германии. А теперь, когда все главное сказано, добро пожаловать в наш хлев на постой! – И профессор широким жестом пригласил козу Бахану туда, где в конце тенистой аллейки, освещенное пригашенными светильниками, виднелось беломраморное строение, напоминающее античный храм.

«Посмотрим, – подумала про себя Бахана, – какая там у вас цветомузыка».

И, нравом превратившись в ягненка, она пошлепала в указанном направлении.

Конечно же, Бахана не собиралась устраиваться здесь на постоянное местожительство. Не нужны ей были ни заморское сено, ни цветомузыка, ни кофе со сливками, который, как она слышала, подают для новой русской скотины по утрам в стойло. Просто ей хотелось взглянуть на то несчастное, забитое существо, томящееся в беломраморном здании. Не может быть, чтобы нормальная лошадь, будь она хоть в шашечку, хоть в полоску, смирилась с такой незавидной участью. Это надо же – биотуалет в стойле! Да лучше вольно пастись в лугах, чем жить в неволе среди голого мрамора.

С этими свободолюбивыми мыслями, хотя и не выдавая их внешне, Бахана прошла под портик в услужливо распахнутую перед ней дверь.

Профессор был почти на вершине счастья. До самой вершины оставалось совсем немного, ведь зебра – это вам не муха и не комар, и выведение новой породы требует и времени, и терпения.

Над морем разгорался рассвет, ночь прошла непривычно быстро. Проходя мимо искусственного болота, профессор подмигнул крокодилам. Те спросонья пооткрывали пасти, и профессор в приступе добродушия бросил им по щепотке клюквы.

– Сегодня великий день! – повторил профессор, наверное, в сотый раз, возвращаясь со двора в дом.

Он удобно устроился перед монитором своего «мойдодыра», включил установленные в хлеву камеры, передающие напрямую изображение сюда, в профессорский кабинет, и приготовился наблюдать за величайшим в истории мировой науки моментом – таинством зарождения будущего чудо-животного – зебры в клеточку. Встроенный в корпус компьютера кофейный комбайн сделал ему чашечку крепчайшего бразильского кофе. Важно было не заклевать носом, не упустить момент – как-никак, а несколько бессонных ночей, плюс волнение, плюс дневная деловая текучка могли запросто подсунуть ему свинью, свалить в сон, а это было обидней всего.

Звонкая хрустящая тишина наполняла пустоту кабинета, лишь за толстым стеклом аквариума о чем-то еле слышно переговаривались красная морская звезда и мелкая рыбка колюшка из верховьев реки Фонтанки.

Профессор отхлебнул кофе и потянулся рукой к колонке, собираясь прибавить звук, идущий сюда из хлева, когда сухо застрекотал факс. Из щели шумного аппарата полезла бесконечная лента.