Юлия Лавряшина - Рыцарь в змеиной коже

- Ния, - прошептал Лей, заворожено выслушав её, - а ты никогда не была человеком? Ведь ты же не змея, на самом деле? Правда?

Издав сдавленное восклицание, Маша подскочила к гадюке:

- Так и есть?! Ну, скажи! Ты так умно это всё говорила…

- Вот опять, - с горечью воскликнула Ния. – Каждый из вас сейчас уверен, что только человек способен мыслить. А нам, существам другого порядка, вы отказываете в уме!

- Кто сказал? – запротестовал Лей. – Ты – самая умная изо всех, кого я знаю!

Она чуть отвернулась:

- И в способности любить…

Тёмные глаза девочки заблестели любопытством:

- Любить? Ой, Ния! Ты в кого-то влюблена? Он тоже змей? Или кто?

- Кажется, ты собиралась домой? – холодно поинтересовалась гадюка.

- Не скажешь, - Маша вздохнула. – Ну, ладно. Отдохните пока. Я потом принесу вам поесть. Тебе чего, Ния? Молока?

Змея отозвалась самым светским тоном:

- Живую мышь, пожалуйста.

Глава 19

Человеческая песня

Когда девочка скрылась за деревьями, Ния заползла на колени к усевшемуся на бревно Лею и виновато пояснила:

- Ты не против? Змеи любят тепло. А земля на рассвете такая холодная!

- Конечно! Устраивайся поудобнее.

Они затихли, глядя как медленно розовеет небо над лесом. В недвижных ветвях просыпались птицы и звонко желали миру доброго утра. Эти звуки откликнулись воспоминанием:

- Ния, а как мы слушали колокольчики! Помнишь?

Её голос прозвучал как-то сдавленно:

- Я этого никогда не забуду…

- И я тоже! У них были неземные голоса. А теперь я больше не слышу цветочных песен.

- Но ты можешь спеть человеческую. Спой мне, - попросила змея.

- Спеть? Если честно, пою-то я не особо! Пок даже дразнится, что у меня голос и слух, как у осла. Но я попробую.

И прокашлявшись, Лей тихонько запел любимую мамину песню:

Принесу тебе охапку цветов,

А в букете спрячу сердце своё.

Я не стану говорить лишних слов,

Моё сердце за меня пропоёт…

Когда он замолк, Ния заговорила не сразу. Он уже подумал, что усыпил её своей песней, когда она шепнула:

- Спасибо. Это именно та песня, которую мне хотелось услышать.

- Разве ты уже слышала её?

- Может быть, в мечтах.

Лей догадался:

- Ты смеёшься надо мной?

- Нисколько. Эта песня – о любви. Разве кто-то может смеяться над любовью? Хотя люди позволяют себе и такое…

Погладив её маленькую голову, мальчик заметил:

- А ты не особо жалуешь людей!

- Они убивают гадюк. Хотя отлично знают, что змеи уклоняются от встреч с людьми. Они всегда нападают первыми и забивают нас палками. От страха. Многие преступления в мире совершаются только из страха.

Лею стало трудно дышать от жаркой волны, прихлынувшей к лицу. Заметив это, Ния встревоженно потянулась к нему:

- Что такое? Тебе плохо?

- Я тоже… ударил того купца… из страха. Мне показалось, будто он достаёт кинжал.

И покаянно воскликнул:

- Нет мне прощенья!

- Есть, - твёрдо произнесла Ния. – Если ты придёшь к этому человеку и покаешься в своём грехе, неужели же он не простит тебя?

У Лея болезненно сморщилось лицо:

- Если я приду к нему, меня снова схватят! И кинут в тот же подвал. Я сгнию там заживо!

- Но иначе ты будешь жить с этим камнем на сердце.

- Ты предлагаешь…

Она резко дёрнулась всем длинным телом:

- Нет! Я ничего не предлагаю. Ты сам должен решить: достаточно ли ты храбр, чтобы ответить за свою вину, и достаточно ли благороден сердцем, чтобы попросить прощения у человека, которого обидел.

- Я не знаю, - прошептал он. – Ты разговариваешь со мной, как со взрослым! И требуешь вести себя по-взрослому. Но ведь я ещё не вырос!

- Ладно, - согласилась она. – Тебе видней.

Кажется, Ния хотела добавить что-то ещё, но не успела. За спиной Лея затрещали кусты, и тяжёлый топот на миг заглушил все другие звуки. «Колдун!» - мальчик совсем по-змеиному учуял его запах и вскочил, сбросив Нию с колен.

- Беги в воду! Я задержу их. Мне они ничего не сделают, им нужна только ты!

Показалось или и впрямь его слуха коснулся шёпот:

- О, мой рыцарь…

«Какой из меня рыцарь… От горшка – два вершка!» Схватив первую же подвернувшуюся ветку, Лей вспрыгнул на пень, чтобы стать вровень со взрослым. И замахнулся своим первобытным оружием:

- А ну, стой! Не подходи!

Те двое, что прибежали с колдуном в нерешительности замерли. Из-под чёрного капюшона блеснул недобрый взгляд:

- Уйди, малец. Уйди по-хорошему.

- Ага! – презрительно бросил мальчик. - Это вам придётся уйти. Ни с чем! Гадюка-то уже – тю-тю!

Её имени Лей решил чужакам не называть. Размахивая веткой, он защищал тропу, по которой уползла Ния, но враги уже пришли в себя, и бросились к озеру по траве. Она была ещё слишком низкой, чтобы задержать их, а Лей оказался чересчур мал, чтобы прогнать их прочь. В отчаянии он помчался за ними следом, на бегу вглядываясь в посветлевшую озёрную гладь. И с облегчением перевёл дух: казавшаяся сонной, вода скрыла Нию, и невозможно было даже угадать, в каком месте она спряталась.

«Ух ты! – восхитился Лей. – Оказывается, гадюки и нырять умеют!» Но облегчение было мгновенным, громилы колдуна уже подступили вплотную. То, как он размахивал своей дубиной, никого особенно не пугало, любой из них мог выбить её одним ударом. Но почему-то они медлили, и Лей всё отступал к воде, уже прикинув, что, пожалуй, сможет переплыть это маленькое озерцо. Только вряд ли это спасло бы его – оббежать по суше и встретить его на другом берегу этим парням не составит труда.

И Лей решил: убегать не будет. Если и суждено снова быть пойманным, то надо хотя бы побороться за свою свободу. Но первым он теперь бить никого не станет! Хватит с него угрызений совести за купца… На него тоже пока никто не нападал, что уже казалось мальчику хитроумной ловушкой, расставленной колдуном. Лучше уж драться, чем разгадывать её. Ох, если б у него в руках был меч вместо глупой дубины!

Но выбирать не приходилось, и он замахнулся своим древесным орудием. Правда, и его враги были вооружены лишь резиновыми дубинками. Лей ещё не подозревал, как можно пострадать от них. Уже первый удар в плечо заставил его взвыть от боли. Левая рука Лея невольно разжалась, но удалось удержать ветку одной правой. И даже ткнуть своего обидчика в живот, отчего тот согнулся пополам. Но в этот момент мальчика ударили по спине, и он рухнул плашмя, больно стукнувшись головой о собственный сук. На миг у него потемнело в глазах.

«Справились, - мелькнуло в голове. – Какой из меня рыцарь… Так – мелкий разбойник. Нет, разбойником я больше не стану ни за что!»

И тут колдун вскинул руку:

- Назад! Оставьте его. Дайте нам поговорить.

И когда его охранники отошли в сторону и закурили, он сбросил капюшон и внимательно посмотрел на сидевшего у его ног мальчика:

- Ты чувствуешь себя загнанным в угол, верно? Совсем один в чужом мире… Хочешь вернуться домой?

- Я и так вернусь домой! – ощетинился Лей.

- Да ну? И кто поможет тебе вернуться? Неужели твоя прекрасная змея? Где же она, позволь спросить?

С трудом удержавшись от того, чтобы оглянуться на озеро, мальчик пробормотал:

- Она вернётся за мной.

- Если я допущу её к тебе.

- Вы снова запрёте меня в подвале?

От зловещей улыбки колдуна по его спине пробежал холодок.

- Лучше! Всё гораздо лучше. Я сам могу отправить тебя в твой мир.

Глава 20

Змеиное сердце

Нырнув, Ния не стала стремиться ко дну, а метнулась в заросли камыша, которые заприметила ещё с берега. Долго находиться под водой ей было не под силу, и она торопилась, извиваясь всем телом. Спрятавшись среди юных камышей, змея попыталась разглядеть происходящее на оставленном берегу. Зрение у неё было слабым, но всё же она смогла различить, что никто пока не тронул мальчика. Показалось, будто идёт мирный разговор, и Лей даже опустил сук, которым намеревался отбиваться.

«Теперь он встал на мою защиту, - улыбнулась Ния про себя. – О, мой маленький храбрец! Он и не подумал бежать. Но не нанёс удар первым, это уже хорошо. Значит, Лей становится храбрым. Чаще всего люди бьют себе подобных от испуга. В сердцевине агрессии всегда скрывается страх».

Ей хотелось бы услышать, о чём говорит он с колдуном. И шепнуть мальчику, чтоб не верил ни одному слову коварного мага, относившегося к миру, как к большой кладовой, в которую можно запустить лапу. Сколько Ния не перемещалась подземными переходами, в каких мирах не оказывалась, она никогда не позволяла себе перенести из одного в другой даже простой камешек.

Этому учила её чёрная водяная змея, воспитавшая Нию, как родную дочь. Осиротела гадюка ещё змеёнышем, едва вылупившись из яйца: перепуганный грибник забил мать Нии палкой, похожей на ту, что сейчас держал в руках Лей. И крошечная гадючка бросилась бежать из тёплого гнезда, почти ослепнув от слёз и едва дыша от отчаяния. Её тот перепуганный грибник не заметил…