Пётр Гордашевский - Их было четверо

Гм… Досадно. Мальчики разочарованно взглянули друг на друга и уныло поплелись домой.

– Наверное, приедут позже, автобусом, – решил Тима. – Пойдём к нам, позавтракаем, я сегодня ещё ничего не ел.

Когда Тима толкнул калитку садика, окружавшего их дом, он сразу увидел на скамейке, под каштаном, светловолосую девочку, одетую в пёструю ситцевую юбку и белую кофточку с чёрным бантиком под самой шеей; рядом с ней стоял какой-то паренёк лет пятнадцати с зачёсанными назад тёмно-каштановыми прямыми волосами, в светлом франтоватом костюме.

Возле скамейки на траве стояли чемоданы, и на них небрежно были брошены светлые плащи.

Тима даже остановился от неожиданности, потом оглянулся на Вана, как бы спрашивая: «Это ещё что такое?» – и только потом сообразил, что перед ним те самые гости, которых он так нетерпеливо ждал.

– Вот наконец и хозяева пришли!.. – весело заговорила девочка, вставая со скамейки.

Паренёк отступил в сторону, давая ей дорогу. Он был высок и широкоплеч.

– Кто же из вас Тима? – продолжала девочка. – Наверное, ты?.. – И она остановила свой взгляд на Тиме. – Ты очень похож на своего отца. Давай знакомиться. Я – Катя, а это, – и она кивнула в сторону паренька, – Виктор.

Виктор что-то пробормотал себе под нос, а Катя весело щебетала за двоих. Она заявила, что ужасно рада встретиться с Ваном, что ей всегда хотелось побывать в Китае и узнать как можно больше об этой прекрасной стране.

– Нет, – перебил её Тима, – всё-таки это чудно! Мы же вас сейчас встречали на пристани, во все глаза глядели. Как же так? Или вы с неба свалились?

– Почти, – засмеялась Катя. – Мы ведь прилетели на самолёте, а с аэродрома нас подвезла попутная легковая машина.

– Про самолёт мы и забыли… – обескураженно пробормотал Ван.

– Верно! – воскликнул Тима. – Ну, в конце концов это и неважно. Приехали, не потерялись. Что будем делать?

– Во-первых, нам нужно хоть руки помыть. Правда, Виктор? – сказала Катя.

– Да не мешало бы, – произнёс наконец Виктор. Он всё время молчал, держался сдержанно. Тиме даже показалось – высокомерно.

«Экий пижон! – подумал он с некоторой неприязнью. – Не то что мы с Ваном – в сатиновых штанах. Ну ничего, придётся ему расстаться с этими московскими брючками. Тут, брат, не улица Горького, а оазис в пустыне».

– Тима, надо душ, – посоветовал Ван. – Дорога пыльная…

– Я осёл! – спохватился Тима. – Ну конечно, валяйте под душ! Он у нас в садике. Это папка устроил.

– Душ, душ! – захлопала Катя в ладоши. – Чур, я первая!

Она открыла чемодан, достала оттуда мохнатое полотенце, мыло и побежала по дорожке, куда показал ей Тима.

Мальчики понесли вещи в дом.

Тима поставил Катин чемодан в спальне у мамы, а Виктора проводил к себе.

– Будешь жить со мной, не возражаешь? – сказал он.

– Конечно, нет! – ответил Виктор.

И опять показалось Тиме, что сказал он это небрежным тоном: «Мол, раз уж я приехал в эту дыру, суй меня куда хочешь».

– Будем завтракать, – решил Тима. – Не знаю, как вы с Катей, а я так зверски голоден…

Он поставил на стол всю еду, какую только обнаружил в холодильнике.

Пока разогревался завтрак, Катя и Виктор успели принять душ. И Тима повёл их на кухню, где всё так и блистало чистотой. Ребята, весело болтая, уселись за белый кухонный стол.

Солнце уже поднялось высоко и немилосердно жгло.

– Ой, как жарко! – сказала Катя, обмахиваясь газетой, как веером. – Может, это с непривычки, но я буквально задыхаюсь!

– Сейчас будет прохладно… – заверил Тима. – Ну-ка, Ван, давай захлопнем ставни… Да ты сиди, сиди, – сказал он Кате, которая вскочила, чтобы помочь, – мы сами. Ты гостья!.. Включи холод, Ван.

Ван повернул выключатель.

– Вот мы как живём! – горделиво заявил Тима. – Оазис в песках! Солнышко, оно не хочет отказываться от своих привычек, как говорит мой папа, а мы его перехитрили. Раз – и холоду нагнали.

– Кондиционер! – поднял брови Виктор. – Домашний климат? Интересно. Я не знал, что он у вас тут в ходу.

– Ты, брат, многого ещё не знаешь, – многозначительно подмигнул Тима. – У нас не хуже, чем в Москве, имей это в виду.

– Только, наверное, скучней, – заметил Виктор.

– Ну, не знаю. Нам с Ваном совсем не скучно… Правда, Ван? У нас, брат, дел всегда по горло.

Сквозь закрытые ставни пробивался луч света, и Катя заметила на окне какую-то стеклянную ванночку.

– Что это? – спросила она.

– Это? Сенной настой для инфузорий, – ответил Тима. – Выращиваю малюток. Понимаешь, мы с Ваном интересуемся всякой этой мелочью, особенно Ван. Он такие опыты ставит – прямо как настоящий учёный.

Ван вздохнул.

– Что вздыхаешь? – засмеялся Тима. – Хочется в «домике» побывать?

– В «домике»? Каком? – спросила Катя.

– Так… – неопределённо протянул Тима, переглянувшись с Ваном. – Как-нибудь потом расскажу. А ты чем интересуешься? Ничем?

– Нет, почему же, – сказала Катя. – Географией. Мечтаю о путешествиях… Виктор тоже, – прибавила она.

– Но не как географ, – заметил Виктор. – Я собираюсь стать кинооператором. Как мой отец. Он ведь на «Хронике» работает.

– Что за хроника? – спросил Тима.

– Это Студия документальных кинофильмов, – усмехнулся Виктор. – Таких простых вещей не знаешь…

– А почему я обязан это знать? – вспыхнул Тима.

– Кто же, по-твоему, снимает «Новости дня»? Ты их, надеюсь, смотришь?

– Ну, смотрю. У нас тут кино получше московского.

– Даже получше? Местный патриотизм!

– Да, да… Пусть местный, а я знаю, папа говорил, что и в Москве не часто увидишь такой кинотеатр, как у нас.

Тима начал горячиться. Ван Лин не любил, когда спорили по пустякам, и поспешил перевести разговор на другую тему.

Заговорили о прогулках по Джохору, стали строить планы, как они будут проводить время.

Виктор привёз с собой узкоплёночную кинокамеру, еле выпросил у отца. Он собирался очень много снимать. Для практики.

Вся компания перешла в столовую, Виктор принёс сюда аппарат. И Тима с Ваном с любопытством рассматривали его. Мальчики с увлечением заговорили об оптике, о светочувствительных плёнках и о прочих специальных вещах. Про Катю совсем и позабыли. Она сначала слушала, слушала, прикорнув на диване, потом незаметно для себя задремала, утомлённая дорогой и новыми впечатлениями.

– Спит… – вдруг шёпотом сказал Ван, первый заметивший, что Катя как-то подозрительно притихла.

– А мы-то кричим! – забеспокоился Тима. – Ребята, пойдём ко мне в комнату. Виктор, тащи свою камеру!

– Тима, тебе доктор велел лежать, – напомнил Ван. – Как нога? Болит?

– Я про неё и забыл! – громко засмеялся Тима и тотчас зажал рот рукой, испуганно оглянувшись на Катю.

– А что у тебя с ногой? – спросил Виктор.

– Да так, неудачный прыжок без парашюта.

– А-а… – протянул Виктор.

Тима и Ван притащили подушки и положили на ковёр. При этом мальчики старались не шуметь, неловко ходили на цыпочках, но то и дело зацеплялись за стулья, за шкаф и грохотали отчаянно. Наконец они натаскали достаточно подушек, бросились на них и, лёжа на ковре, продолжали беседу. Однако полумрак и прохлада сделали своё дело. Разговор становился всё более вялым. И, когда Мария Николаевна, мать Тимы, вернулась с работы, она застала дома сонное царство.

Мария Николаевна была моложавая, стройная, с великолепной чёрной косой, уложенной вокруг головы, словно корона. Она любила людей, любила молодежь, и в доме у неё постоянно бывало много народу: друзья и знакомые по институту, товарищи мужа, Тимины одноклассники, приезжие из райцентра или из Москвы. Она даже скучала, если случались вечера, когда за чайный стол садилась только своя семья. Приезду Кати и Виктора она радовалась особенно, потому что Тима, оставшись один, скучал бы и ей было жаль его.

Мария Николаевна остановилась возле спящей Кати, стараясь разглядеть её лицо. Потом пошла в комнату сына. Там она с удивлением обнаружила Вана.

«Остался! – подумала она. – Вот что значит дружба».

Переодевшись в домашнее платье, повязав передник, Мария Николаевна примялась хлопотать на кухне.

Поставила на плиту большую кастрюлю с пловом, приготовленным так, как обычно это делают в Средней Азии, – с урюком и разными другими приправами. Она научилась этому искусству у местных друзей. Пока кушанье варилось, она нарезала салат, помыла помидоры, свежие огурцы, зелёный лук, редиску; потом состряпала любимое Тимино сладкое – клюквенный кисель. У неё всегда хранились запасы клюквы. Муж, часто ездивший в Москву, каждый раз привозил эту «экзотическую» для здешних мест ягоду. Ей хотелось, чтобы сегодня всё было так, как любит сын.

Потом она накрыла парадный стол в столовой, поставила букет и вытащила из своих запасов сладкую домашнюю наливку. «Отпразднуем приезд как полагается», – решила она.

Между тем зной спадал. Мария Николаевна распахнула ставни, выключила кондиционер и пошла будить Тиму.