Ренат Янышев - Каникулы юной ведьмы

Крестный закончил выкладывать камнями родничок, бивший во дворе. Получилась небольшая запруда, от которой отходил теперь каменный желобок к лесу. И уже вовсю по новому руслу весело струилась вода. Рядом с родничком угнездилась новая скамья с деревянной подставкой под ведро, а сбоку висел черпачок. Папа стоял рядом весь измазанный в глине, но довольный! Будто уже снова большим стал.

Я им крикнула, чтобы мыли руки, а сама отправилась прихватить Кузнечика с боевого поста. Впрочем, папа и крестный еще не успели и шага сделать в сторону рукомойника, а я уже вернулась. Кузнечик соскочил с моих рук и побежал, продираясь сквозь траву, к папе:

— Командир, незадача! Бородачи и не думают собираться. Они вызвали вертолет. Так он прилетел и привез им какие-то ящики и мешки. И там еще двое новеньких осталось. Что делать будем?

Папа аж на траву сел:

— Ну паразиты! Они хотят войны? Так будет им война!

И Кузнечик тут же приложил ладонь к рожкам:

— Так точно! Пленных брать будем?

Папа непонимающе взглянул на чертенка, потом до него что-то дошло, и он махнул рукой:

— Будем, будем. Только потом!

Но тут подал голос Кузьмич:

— Слышь, Тимофеич, может, я ничо, конечно, в стратегии не смыслю. Но пришла мне одна мысля. А какого рожна мы все это тут затеваем, ежели ты давно уже мог спокойно триста раз окунуться в это Мертвое озеро? И не надо было бы у ученых ружья тырить! А? Я не прав? Ника тебя туда оттащит и вмиг обратно. Дорога-то дочке твоей теперь известна!

— Да? — папа явно поразился услышанному.

Я тоже остолбенела, переваривая эту гениальную мысль крестного.

Кузнечик сразу понял, что войны не будет. Он махнул рукой в сторону деда Кузи и с горечью произнес:

— Эх! И кто тебя, Петрович, за язык-то тянул!

Папа с Кузнечиком так смотрели на крестного, что я бы на его месте со стыда провалилась под землю. Но поскольку я была на другом месте, то всего-навсего решила высказать свою мысль:

— И тем не менее ученых надо убрать подальше от Мертвого озера. Так что операцию «Цунами» никто не отменял.

Лучше всех в нашей компании явно соображал Кузнечик. Он опять понял все первым и заплясал вокруг меня:

— Ур-ра! Ур-ра! У меня самая мудрая в мире мамочка!

Я потянула за собой папу, и мы пошли ужинать. Чуть позже я, улучив минутку, спросила совета у хозяйки:

— Анна Карповна! А можно я сама этих ученых заставлю уйти отсюда и забыть все? Ну один только раз, как сумею. Я и книгу-то еще не получила от вас. Ну так хочется попробовать настоящее колдовство.

— Нет, моя девочка, — мягко сказала хозяйка, покачав головой. Потом надолго задумалась чему-то своему и опять повторила: — Нет, моя девочка. Я сама завтра прогоню незнакомцев из пещеры и леса. А ты вообще выбрось всякие такие мысли из головки.

Я захотела опять ночевать на сеновале. Так что папе, ну а с ним и крестному, ничего не оставалось, как составить мне компанию.

И снова звезды светили мне через чердачное окошко. А я вдруг задумалась: а что, если мне попробовать отыскать свою звезду? Смогу ли я это сделать, когда вырасту? И что я там увижу? А вдруг там будут разумные существа, похожие на нас? Или, наоборот, ужасные монстры?

Но тут я вспомнила слова хозяйки о том, что надо быть осторожнее в своих фантазиях. Испугалась, что вдруг уже натворила чего-нибудь лишнего, и еще раз дала самой себе слово: отныне — никаких мечтаний. С тем и заснула.

Разбудили меня непонятные звуки со двора. Дед Кузя и папа еще спали. Я выглянула в окошко и увидела, что во дворе вовсю развлекался Кузнечик. Он горланил какие-то песни и учился маршировать на крыльце ведьминой избы. Второй день подряд я поражалась чертику. Откуда у него такая тяга ко всему военному? Но потом дала самой себе ответ: «Конечно, от дедушки, от его дедушки, то есть от моего папы!»

Все собирались в поход, гадая попутно, что же сделает с учеными Анна Карповна. Поскольку она ничего объяснять не стала, то сразу же посыпались невероятнейшие предположения.

Начало положил крестный, заявив, что ведьмы обычно всех ученых превращают в змей. На мой вопрос: «А почему в змей?» — крестный ответил, что змея — это символ мудрости, потому что все змеи — это на самом деле заколдованные ученые.

На что папа предложил крестному не пудрить мозги ребенку. Можно подумать, что я обращаю внимание на всякие глупости.

Тогда в разговор вступил Кузнечик:

— Ничего подобного! Ведьмы превращают ученых исключительно в лягушек. А потом их продают французам, которые обожают есть всякую гадость. А если эта гадость умная, то вообще прекрасно!

Тогда папа заявил:

— А ты хоть знаешь, кто такие французы?

На что Кузнечик, подумав, честно ответил:

— Нет, не знаю и знать не хочу.

— Но почему? — удивился крестный.

— Потому что они едят всякую гадость! — талдычил свое чертенок.

Конец спорам положила хозяйка, вышедшая на крыльцо:

— Я никого не буду превращать. Они просто забудут все и уйдут восвояси. Ну что, все готовы? А то, может, мы вдвоем с Никой справимся, а вы нас здесь подождете?

Но никто не согласился ждать, и я перенесла всех нас прямо в пещеру. Тарахтенье нового, более мощного движка, стоявшего у дальней стены, отражалось от сводов. Множество ламп залили ярким светом пещеру. Бородачи нас сразу не заметили, потому что сгрудились перед двумя столами. Там что-то находилось, за чем они напряженно следили. В центре стоял Николай Семенович. Он махнул рукой ученому, находившемуся у кромки озера с черпаком в руке, и тот, зачерпнув воды, понес ее к столам. Ученые расступились, и я увидела, что на столах стоят клетки, а в них шевелятся белые мышки.

— Нет! — крикнула я и побежала, чтобы не позволить им вылить воду на бедных мышек. А именно это они и хотели сделать, я сразу поняла.

Ученые удивленно обернулись на мой голос, и лица их вытянулись.

— О-о-о! — застонал Николай Семенович. — Чертовщина продолжается. А я-то уж надеялся! Ну почему вы к нам пристали? Еще и бабку привели какую-то. Ведьму небось. Мало нам было воришек. Слышь, бабка, порчу будешь насылать?

— Нет, — спокойно ответила та, — я просто заставлю вас забыть все. Вас ведь предупреждала девочка — уходите отсюда. Так нет! Любопытство заставляет вас делать глупости, за которые будут расплачиваться другие. Вы, словно малые дети, лезете туда, куда вам лезть еще рано. И надо бы вас наказать, да ведь не вы одни такие на свете. Поэтому…

Тут Анна Карповна вышла на середину пещеры:

— …Поэтому вы сейчас соберете все свои вещи и вынесете их вон. Погрузите, куда следует, и улетите к себе в город. И на всю жизнь забудете о существовании и этой пещеры, и тех, с кем вы встречались здесь.

К моему удивлению, ученые тут же стали собирать свои приборы, а упаковав, выносить из пещеры. Бросая взгляды в нашу сторону, они смотрели сквозь нас, будто мы вдруг стали невидимками.

— Вот это настоящее колдовство! — вдруг заявил, неизвестно к кому обращаясь, крестный. — Это тебе не ружья по палаткам тырить.

Карповна вдруг прислушалась к чему-то, тяжело вздохнула и обратилась ко мне, одновременно поманив и папу:

— Ну что ж, давай-ка побыстрее сделаем то, ради чего вы пришли. А то не нравится мне что-то в вас. Вы там, в Колыбели Жизни, только плескались или еще и на вкус пробовали?

— Только плескались, — замотал головой папа.

— Ну вот и хорошо. Мы тебя с Никой сейчас окунем. Раздевайся побыстрее.

Мы подошли к краю озера, и папа стал скидывать с себя одежду. Но когда он уже голенький стоял на берегу и мы подхватили его за руки, раздался глухой гул, и пещера дрогнула.

— Давайте быстрее, — заторопила нас Анна Карповна.

Папа задержал дыхание и закрыл глаза. Мы его быстренько опустили в воду, и в это время кусок дальней стены в пещере отвалился, придавив движок ученых. Тарахтенье, изрядно раздражавшее нас, стихло — свет погас. Зато тотчас стали светиться стены. Это явно постаралась Анна Карповна.

Мы выдернули папу из воды, следя за огромным провалом в стене. Оттуда вдруг понесло жаром и смрадом. Я прямо кожей ощущала, что оттуда на нас надвигается что-то огромное и страшное.

Бородачи, не успевшие унести свои приборы и столы, испуганно замерли. Также замер неподалеку от нас и крестный.

Тишину вдруг прорезал голосок Кузнечика:

— Смываемся! Атас!

Мы к тому времени поставили уже папу на берег, и я привычно напряглась, чтобы перенестись со всеми подальше, но какая-то небывалая тяжесть навалилась вдруг на меня. А из провала засветились три огромных кровавых глаза.

Я все же сумела перенестись, но, озираясь вокруг, поняла, что на ведьмином дворе я оказалась одна! Как?! Неужели то ужасное, что вылезало из проема, умеет колдовать и, не сумев удержать меня, обездвижило всех остальных?

И тогда я тут же вернулась.