Александр Етоев - Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной

– Браво, браво. – Тетя проаплодировала. – Я когда-то мечтала пойти в певицы. Ах, все эти «Ла Скала», «Гранд-опера»… Миллион, миллион, миллион белых роз…

– Всем за стол! – объявил отец, украшая веточками укропа скромную обстановку кухни. И добавил, чуть-чуть конфузясь: – Я ведь тоже суперпапа своего рода. Девушка практически вся в меня.

Чтобы доказать на примере свою причастность к лиге супергероев, папа с помощью щелчков о кадык изобразил красивое: «мо-ли-бдэн». Особенно хорошо у него получилось «бдэн».

– Рубит фишку, – сказала тетя, взгромоздясь на хлипкую табуретку и со значением подмигивая Ульяне. – Суперпапа, супермама и супердочка. Суперсонь в свою команду берете?

– А то как же, Суперсофья Суперпрокофьевна. Вот вам в качестве приемного документа суперпорция акрид со сметаной. – Папа плюхнул перед ней на тарелку пару дюжин гладкокожих пельменей. – Супермама, ты что там мешкаешь? Коллективу без тебя неуютно.

Уле нравились застольные разговоры, но сейчас она не очень им радовалась. Она думала о завтрашней встрече с Вечериной Леонардовной, завучем.

«Нужно прямо спросить заведующую, кто такая эта Хлюпина Ляля и почему, если мне нельзя, не назначить на роль снегурочки кого-нибудь из нашей же школы? Что она на это ответит?»

Уля вспомнила поцелуй с черепом. Бред, конечно, как все истории, которые рассказывает Моржов. Но почему-то этот Пашкин рассказ сильно поубавил желание задавать заведующей вопросы.

И еще она не очень-то понимала: ну получит Ляля Хлюпина роль снегурочки. А похитителю какая с этого польза? И как вообще могут быть связаны таинственный похититель часов и какая-то Ляля Хлюпина, пусть она хоть трижды одаренная из всех одаренных. Стоп, а если эта девочка из лицея и есть тот самый неуловимый двойник Ульяны, который прикрывается ее именем? Тогда… Нет, завтра надо идти к заведующей. Иначе можно совсем запутаться в этих хитростях. Тем более, Санта-Клаус ждет от нее помощи.

«Не отчаиваться, верить в победу и никогда не забывать улыбаться», – повторила она слова, сказанные ей сегодня в сантамобиле. И сразу же стянула с лица прилипчивую маску растерянности и явила на радость ближним свое истиное – приветливое – лицо.

Тетя говорила о главном.

– Вся Москва сейчас одни шопоголики. Ну еще бы, новогодние скидки от пятидесяти до ста процентов! Тут не хочешь, а поди удержись. Я в последний свой поход в магазин за полцены купила чеснокодавку, а моя приятельница в Медведках – набор строп для портативного парашюта.

– Ну мы тоже от столицы не отстаем, – папа хитро покосился на маму, отчего та вспыхнула словно лампочка и едва не подавилась пельменями.

– Прямо ужас, – сказала тетя, – никаких денег не напасешься.

Она встала и с таинственным видом на цыпочках удалилась с кухни. Затем вернулась, пряча за спину руки. На лице ее сияла улыбка.

– Начинается раздача котов.

Тетя сделала эффектную паузу.

– Братец, туш! – приказала она отцу.

Папа с помощью щелчков о кадык выдал нечто похожее на последний.

Тетя Соня сказала: «Стоп» – и достала из-за спины коробку.

– Главное в современной жизни это чувствовать себя в безопасности.

Она сдернула картонную крышку, и глазам терпеливых зрителей, то есть маме, папе и супердевочке, предстало резиновое животное непонятной полосатой породы.

– Котенок надувной говорящий. – Тетя Соня прокомментировала подарок. Затем вынула его из коробки и надавила котенку пониже шеи.

– Пожалуйста, не протыкайте меня иголкой! – жалобно пропищал котенок.

– Кто же тебя собирается протыкать? – успокоил котенка папа.

– Вот реакция нормального человека! – Тетя Соня понимающе улыбнулась. – «Кто же тебя собирается протыкать?» А такие, между прочим, найдутся, кто в ответ на эту просьбу животного продырявят его иголкой. И поплатятся за свою жестокость. Потому что это не простая игрушка. Она надута слезоточивым газом. Вот инструкция. – Тетя Соня сощурилась и достала из коробки инструкцию. – «Предназначено для защиты детей от нападения грабителей и маньяков. Не рекомендуется применять в лифтах и помещениях закрытого типа». Одним словом, дорогая Ульяна, это тебе от меня подарок на новый год. Носи с собой и чувствуй себя спокойно. Бандиты тебе больше не угрожают, маньяки тоже. Они торкнут в него иголочкой, а из дырки им в морду – пых!

– Тетя Соня, – сказала Уля, – вы такая… такая…

– Я – шопоголик. Но, бывает, и это приносит пользу.

– Такое дело надо срочно отметить, – сказал папа, разглядывая подарок. – Где у нас крыжовенное варенье?

День кончился, прошла ночь, наступил другой. Такой же тусклый и бесснежный, как и вчера. Времени до нового года оставалось меньше недели – шесть коротких, как лето, дней. Нетунет молчал, от Санта-Клауса сообщений не поступало, а сама супердевочка почему-то стеснялась пользоваться новой системой связи на мозговом уровне. Вдруг соединится не вовремя, вдруг сантамобиль ее друга совершает крутой вираж и несется сейчас бок о бок с автомобилем таинственных похитителей. Или Санта-Клаус сидит в засаде, прячется в саду за скамейкой, ждет, когда Ляля Хлюпина, замаскированная под нее, Ульяну, появится перед каким-нибудь памятником, чтобы намазать ему губы помадой. И тут ее, Ульянин, звонок. В тот момент, когда надо действовать. И Ляля Хлюпина опять исчезает. И виновата она, Ульяна.

Уля вспомнила о своем задании и переключилась на школу. Скоренько собрала рюкзак и на цыпочках, чтобы не разбудить тетю (родители ушли на работу), протанцевала в прихожую. Оделась и уже на пороге услышала тетин голос.

– Рыбка, не забудь мой подарок. И инструкцию, как им пользоваться.

– С добрым утром, – ответила ей Ульяна. – Я взяла, спасибо, тетечка Сонечка.

Она щелкнула замком и ушла.

Саша Бережный и Дима Приятный сидели в теплом полумраке кафе за два дома от родной Академии. Они прогуливали первое полупарие – лекцию профессора Ерихонова по истории мирового театра. Людей в зале, кроме них, не было. Почти не было – не считать же за человека какую-то придурочную девицу, сидевшую за столиком у окна с молочным коктейлем. Она вела себя очень странно, если не сказать вызывающе, эта подозрительная девица, – подхихикивала, строила рожи и пускала через трубочку к потолку белые молочные пузыри. Они лопались с хитрым звуком и усеивали пространство вокруг девицы мелкими молочными брызгами.

Саше Бережному и Диме Приятному было, впрочем, не до посторонних чудачеств. Если два молодых гения – практически без одной минуты короли театральной сцены – вдруг прогуливают историю театра, значит, дело, подвигшее их на это, не какое-нибудь дешевое развлечение.

– Как дуэтом? Почему двойником? – Дима хмуро смотрел на Сашу, извлекая ложечкой из стакана перепутанные чайные водоросли. – Дед-мороз в спектакле всегда один. Ты когда-нибудь видел на детском празднике двух дедов-морозов одновременно?

– Димочка, ну как ты не понимаешь! Это же гениальный ход, такого в театральном искусстве никогда не было. Сам Мейерхольд в свое время до этого не додумался. Ты представь, я выхожу на сцену, а за мной след в след идешь ты, в точности повторяя мои движения. Моя тень, тоже бородатая и с мешком. И проблема с дублером отпадает сама собой – у обоих будет главная роль.

– Ты, значит, будешь дедом-морозом, а я твоей идиотской тенью? И это называется «главная роль»? Может, меня еще и покрасить в черное, как Отелло? По Станиславскому, для пущего реализма?

– Стоп, Димон, а знаешь, это идея! Черно-белое сценическое решение. Эрька Кацман, когда узнает, будет серу из ушей есть от зависти.

– Вот пусть Эрька и работает с тобой в роли негра. Вместе серу из ушей будете есть. А я забил, я на твою тень не замазывался. Ты, когда Кощея играл, а я – Кощеево яйцо, – вспомни, сколько меня из-за этого яйца потом гнобили. А роль Есенина на вечере помнишь? Ты, как белый человек, читал на сцене «Дай, Джим, на счастье лапу мне», а я лаял, стоя на четвереньках, и по команде лапку тебе протягивал. Короче, на фиг, по любому не буду тенью! – Дима отхлебнул чая и с гордым видом сунул руки себе под мышки.

В это время мокрый белый пузырь разорвался в точности над их головами. Вслед за взрывом от столика у окна прилетел дребезжащий хрип.

– Чики-чикитам, – прослушивалось местами сквозь это хриплое дребезжание. И еще, если очень вслушиваться: – Мальчик едет в Тамбов…

Дребезжала та самая придурочная девчонка, постукивая себе для ритма коктейльной трубочкой о стакан.

Дима с Сашей поморщились, подождали с четверть минуты, пока та наконец закончит главный хит вековой давности. Но девица, как древняя виниловая пластинка со сбившейся звуковой дорожкой, все тянула это свое бесконечное «чикитам».

Первый не выдержал Саша Бережный.

– Девушка, нам с вами не по пути, нам в ваш Тамбов не надо, – вежливо объяснил он ей.