Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Волшебный камень

Гарри прирос к месту, как будто снова попал в Сети Дьявола. Он не мог пошевелить ни единым мускулом. Окаменев, он смотрел, как Белка поднимает руки и разворачивает тюрбан. Что это? Тюрбан упал. Без него голова Белки выглядела крошечной. Затем голова медленно повернулась вокруг своей оси.

Гарри хотел закричать, но не мог выдавить из себя ни звука. Оттуда, где должен был находиться затылок, смотрело лицо. Самое ужасное лицо, которое Гарри когда-либо видел. Белое как мел, с горящими красными глазами и змеиными прорезями ноздрей.

— Гарри Поттер… — прошипело оно.

Гарри попытался сделать шаг назад, но ноги не послушались его.

— Видишь, каким я стал? — спросило лицо. — Тень, призрак… Могу существовать только в чужом теле… К счастью, всегда находились те, кто был готов впустить меня в свой мозг и в свое сердце… За последние дни кровь единорога укрепила меня… В лесу ты видел, как верный Белка пил ее вместо меня … А теперь, когда у меня будет Эликсир Жизни, я смогу создать себе собственное тело… Так что… Отдай камень, который ты прячешь в кармане…

Значит, он знает. Ноги Гарри внезапно вновь обрели чувствительность. Он отшатнулся.

— Не глупи, — злобно скривилось лицо. — Лучше спасай свою жизнь и встань на мою сторону… Не то с тобой случиться то же, что и с твоими родителями… Они умирали, умоляя о пощаде…

— НЕПРАВДА! — вдруг выкрикнул Гарри.

Белка надвигался на него спиной, так, чтобы Вольдеморт мог видеть мальчика. Лицо злобно ухмылялось.

— Как трогательно… — шипело оно. — Всегда ценил храбрецов… Да, парень, твои родители были храбры… Сначала я убил твоего отца, он отчаянно боролся… но твоей матери не обязательно было умирать… она хотела защитить тебя… Отдай камень, если не хочешь, чтобы ее смерть оказалась напрасной.

— НИКОГДА!

Гарри прыгнул к полыхающей двери, Вольдеморт взвизгнул: «Держи его!», и в следующую секунду Гарри ощутил на своем запястье крепкую хватку Белки. Сразу же острая боль пронзила шрам на лбу; казалось, голова сейчас расколется пополам; Гарри пронзительно вскрикнул, сражаясь изо всех сил, и, как ни странно, ему удалось вырваться. Головная боль ослабла — он стал дико озираться, пытаясь понять, куда делся Белка, и увидел, что тот скорчился от боли — его пальцы прямо на глазах покрывались волдырями.

— Хватай его! ХВАТАЙ! — вновь заорал Вольдеморт, и Белка бросился, сбил Гарри с ног и упал сверху, обхватив ладонями шею мальчика — тот почти ослеп от боли во лбу, но все же видел, что и Белка корчится в агонии.

— Господин, я не могу удержать его — руки… мои руки!

Белка, продолжая прижимать Гарри к земле коленями, убрал руки от его горла и уставился, пораженный, на собственные ладони — они были обожжены до мяса.

— Тогда убей его, идиот, и покончим с этим!

Белка поднял руку, чтобы произнести смертельное проклятие, но Гарри инстинктивно вывернулся и схватил лицо врага руками…

— АААААА!

С обожженным лицом Белка скатился с него, и тогда Гарри понял: Белка не может дотронуться до его тела, от этого он испытывает невыносимую боль, и единственный шанс спастись — это держать негодяя, доставлять ему страдания, чтобы у него не было сил произнести заклятие.

Гарри вскочил и вцепился в руку Белки так крепко, как только мог. Белка завопил и стал вырываться — шрам болел все сильнее — Гарри ничего не видел — он только слышал крики Белки и приказания Вольдеморта: «УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!», и еще другие голоса, наверное, звучавшие только у него в голове, плакавшие: «Гарри! Гарри!»

Он почувствовал, как рука Белки ускользает от его хватки, понял, что все пропало, и провалился в черноту, вниз… вниз… вниз…

Что-то золотое сверкнуло над ним. Проныра! Он хотел схватить мяч, но руки… они такие тяжелые.

Он моргнул. Оказывается, это вовсе не Проныра. Это очки. Как странно.

Он снова моргнул. Улыбающееся лицо Альбуса Думбльдора выплыло словно из пустоты.

— Здравствуй, Гарри, — сказал Думбльдор.

Гарри уставился на него. И вдруг вспомнил: «Сэр! Камень! Это Белка! Камень у него! Скорее, сэр…»

— Успокойся, мой дорогой мальчик, твои сведения несколько устарели, — ласково успокоил Думбльдор. — Камень не у Белки.

— А у кого? Сэр, я…

— Гарри, успокойся, прошу тебя, не то мадам Помфри вышвырнет меня отсюда.

Гарри сглотнул слюну. Осмотрелся. И понял, что находится в больнице. Он лежал в кровати под белыми простынями, а рядом с кроватью, на столике, лежала гора сладостей.

— Подарки от твоих друзей и почитателей, — пояснил излучающий счастье Думбльдор. — То, что произошло между тобой и профессором Белкой в подземелье, должно сохраняться в секрете, поэтому, естественно, вся школа уже знает и торопится выразить свое восхищение. Насколько мне известно, твои друзья, мистер Фред и мистер Джордж Уэсли хотели послать тебе крышку от унитаза. Вне всяких сомнений, они рассчитывали таким образом позабавить тебя. Мадам Помфри, однако, сочла подобный презент недостаточно гигиеничным и конфисковала его.

— Сколько я уже здесь?

— Три дня. Мистер Рональд Уэсли и мисс Грэнжер будут очень рады узнать, что ты пришел в себя. Они очень сильно беспокоились.

— Но, сэр, камень…

— Как я вижу, тебя не так просто отвлечь от этой мысли. Что ж, камень. Профессору Белке не удалось забрать его у тебя. Я прибыл как раз вовремя, чтобы предотвратить это, хотя, должен сказать, ты и сам очень неплохо справлялся.

— Вы были там? Вы получили сову от Гермионы?

— Мы столкнулись в воздухе. Едва добравшись до Лондона, я понял, что должен вернуться туда, откуда только что прибыл. Я попал к месту событий как раз вовремя и успел оттащить от тебя Белку…

— Так это были вы.

— Я боялся, что прилетел слишком поздно.

— Почти что. У меня оставалось слишком мало сил, чтобы не отдавать ему камень…

— Не о камне речь, мой мальчик, а о тебе… Эта борьба чуть было не прикончила тебя. Был момент, когда я почти уверился в том, что ты погиб. Что же касается камня, то его уничтожили.

— Уничтожили? — непонимающе повторил Гарри. — А как же ваш друг — Николас Фламел?

— Ах, так ты, оказывается, знаешь про Николаса? — воскликнул Думбльдор радостно. — Ты во всем разобрался, не так ли? Что же, мы с Николасом побеседовали и решили, что все к лучшему.

— Но ведь теперь он и его жена умрут, разве не так?

— У них хватит Эликсира, чтобы привести в порядок дела, а затем, совершенно верно, они умрут.

Крайнее недоумение, отразившееся на лице Гарри, вызвало у Думбльдора улыбку.

— Я уверен, что для такого молодого человека как ты, это звучит невероятно, но для Николаса и Перенеллы смерть придет как сон после долгого, долгого дня. В конце концов, для правильно организованного сознания, что есть смерть, как не новое интересное приключение? Знаешь, камень и в самом деле не такая уж ценная штука. Иметь столько денег и столько лет жизни, сколько захочешь! Этого попросил бы для себя любой человек — беда в том, что люди всегда хотят именно того, что для них наиболее губительно.

Гарри лежал, не находя слов для ответа. Думбльдор сидел, улыбаясь в потолок, и мычал про себя.

— Сэр? — обратился к нему Гарри. — Я тут подумал… Даже если камня больше нет, Воль… то есть, я хочу сказать, Сами-Знаете-Кто…

— Называй его Вольдеморт, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Боязнь названия усиливает боязнь самого предмета.

— Да, сэр. Так вот, Вольдеморт ведь будет искать другие способы вернуться, верно? Он ведь не умер?

— Нет, Гарри, не умер. Он все еще жив, наверное, ищет себе какое-нибудь новое тело… Он не по-настоящему жив, следовательно, его нельзя убить. Он оставил Белку умирать; он не знает жалости ни к врагам, ни к друзьям. Тем не менее, Гарри, хотя на этот раз ты всего лишь отодвинул его возвращение, и он может найти кого-то еще, кто пожелает принять участие в следующей битве, какой бы безнадежной она ни казалась — но если он проиграет еще и еще раз, что ж, может быть, он так и не вернется к власти.

Гарри кивнул, но от этого голова его страшно закружилась. Затем он сказал: «Сэр, есть еще кое-что, о чем я хотел бы спросить, если можно… я хочу знать правду кое о чем…»

— Правду. — Думбльдор вздохнул. — Правда — прекрасная и одновременно ужасная вещь, поэтому с ней следует обращаться с величайшей осторожностью. Однако, я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет действительно веских оснований, чтобы этого не делать, и в таком случае тебе придется извинить меня. Разумеется, ни в каком случае я не стану лгать.

— Хорошо… Вольдеморт сказал, что ему пришлось убить мою маму, потому что она пыталась помешать ему убить меня. Но зачем ему было убивать меня?

На этот раз Думбльдор вздохнул еще глубже.

— Увы! Первый же твой вопрос я вынужден оставить без ответа. Не сегодня. Не сейчас. Когда-нибудь ты обязательно узнаешь… а пока оставь эти мысли, Гарри. Когда ты станешь старше… Я знаю, как тебе тяжело слышать это… когда ты будешь готов, ты все узнаешь.