Алека Вольских - Мила Рудик и тайна шестого адепта

Она видела только одну-единственную причину для такой встречи — это как-то связано с Терасом Квитом, отцом Бледо. Других причин просто не могло быть. А если так… Если так, то Мила непременно должна увидеться с ним.

Приняв решение, Мила бросилась вверх по лестнице в свою комнату — писать ответ Бледо.

Мимо проехал полупустой бордовый дилижанс с золотой буквой «Т» на боку. Подождав, когда путь будет свободен, Мила перешла дорогу и оказалась перед неуклюжим на вид зданием с вывеской «Перевернутая ступа». Мимоходом прислушиваясь к уютному шелесту листвы каштанов, она подумала, что в гостинице, скорее всего, сейчас тихо и безлюдно. Однако она знала, что уже через несколько дней, когда перед самым началом нового учебного года в Троллинбург приедут будущие ученики Думгрота, от постояльцев здесь будет не протолкнуться.

Плешивый, похожий на старую жабу портье за стойкой в пустом холле любезно сообщил Миле, что господин Буффонади, о котором она спрашивает, поселился в девятнадцатом номере.

— Не соблаговолите ли назвать ваше имя? — попросил он.

— Мила Рудик.

Портье важно кивнул и, откинув крышку, вышел из-за стойки.

— Прошу за мной, — сказал он Миле. — Господин Буффонади просил вас проводить к нему, когда вы придете.

После стука портье дверь открыли почти сразу — на пороге Мила увидела Бледо.

— Господин Квит, я привел гостя, которого ожидал ваш уважаемый дядя.

— С-спасибо, г-господин Квакша, — обрадовался при виде Милы Бледо.

Заверив портье, являвшегося одновременно хозяином гостиницы, что они с дядей целиком и полностью довольны обслуживанием в «Перевернутой ступе», Бледо закрыл дверь и повернулся к Миле.

— Хорошо, что ты п-пришла, — по привычке заикаясь от волнения, сказал он.

Мила улыбнулась.

— Ну… ты же сказал, что это важно.

Улыбка на лице Бледо слегка померкла. Он кивнул.

— Да. П-проходи.

По лакированному паркету просторной гостиной номера стелился солнечный свет. Светлые шторы по обеим сторонам открытой двери, ведущей на балкон, слегка колыхались. На круглом чайном столике стояло три чашки. В одном из кресел, окружающих столик, закинув ногу на ногу, сидел человек, которого Мила сразу узнала.

Несмотря на летнюю жару, Массимо Буффонади выглядел свежо и элегантно, облаченный в коричневые брюки, белую рубашку и оливкового цвета жакет с позолоченными пуговицами. В тот момент, когда Мила с Бледо вошли, он оторвал взгляд от окна. Его черные, как уголь, глаза, остановились на Миле.

— Приятно видеть вас снова, синьорина, — легким поклоном головы поприветствовал ее он. — Рад, что вы пребываете в добром здравии.

— Здравствуйте, про… — Мила остановила себя, сообразив, что едва по старой привычке не назвала Буффонади профессором. — Здравствуйте, господин Буффонади.

— «Синьор Буффонади», если не затруднит, — поправил ее итальянец.

Мила слегка опешила, но поправилась:

— Синьор Буффонади.

Про себя она отметила, что бывший профессор монстроведения в Думгроте совсем не изменился: ни внешне, ни манерами. Что касается его приветствия, то оно могло бы показаться ей обычной формальностью, если бы не одно но: Массимо Буффонади был тем самым человеком, который два года назад спас ей жизнь, придя на помощь в тот момент, когда ей угрожала почти неминуемая смерть от руки некроманта. С учетом этого беспокойство о ее здоровье приобретало особый смысл.

— Присаживайтесь, — указав на одно из кресел, предложил ей он.

Мила села. Тайком переводя взгляд с Массимо Буффонади на Бледо, она не переставала думать о причинах, из-за которых итальянец захотел встретиться с ней.

— Надеюсь, вы выпьете с нами чашечку капучино, синьорина? — спросил Буффонади, небрежно повернув кисть ладонью вверх и указывая на ближайшую к ней чашку.

— Да, спасибо, — ответила Мила и взяла чашку в руки.

Поднеся ее ближе, она увидела, что поверх густой белой пенки рассыпан тертый шоколад. Мила редко пила капучино, но этот напиток оказался намного вкуснее тех, что ей доводилось пробовать прежде.

— Очень вкусно, — сказала Мила.

Массимо Буффонади улыбнулся одними глазами и чуть склонил голову, словно благодарил за похвалу:

— Я приготовил его сам.

Следующие несколько минут прошли в полном молчании. Мила не знала, что сказать, Бледо только робко улыбался ей между глотками, а Массимо Буффонади, казалось, был всецело поглощен своим капучино и не желал ни на что отвлекаться. Наконец он сделал последний глоток, поставил чашку на блюдце, а блюдце на столик, после чего взглянул на своего племянника долгим взглядом и коротко сказал:

— Бледо.

Словно зная без лишних разъяснений, что от него требуется, юноша кивнул, поднялся с места и вышел из гостиной. Мила, озадаченно моргая, лишь проводила его взглядом. Бледо вернулся, не прошло и минуты. Приблизившись, он положил на середину столика обтянутую коричневой кожей тетрадь. Невольно остановив на ней взгляд, Мила сразу же заметила в правом верхнем углу вензель из букв «Т» и «К».

— Этот дневник, — произнес Буффонади, — принадлежал человеку, который был мужем моей единственной сестры, а также… — он устремил взгляд на сидящего напротив него юношу и добавил: —…отцом Бледо.

Глаза Милы невольно расширились — она так и знала, что речь пойдет о Терасе! Странно, что она сразу не вспомнила о нем, увидев вензель на обложке тетради. Однако в словах Буффонади было еще кое-что, удивившее Милу. Не удержавшись, она произнесла:

— Значит, вы и правда родной дядя Бледо?

Итальянец озадаченно изогнул одну бровь — иссиня-черную, как вороново крыло.

— Вы сомневались в этом? — заметно удивился он.

Мила стушевалась. Она и сама не знала, почему считала, что Массимо Буффонади всего лишь опекун Бледо. Несмотря на то что мысленно она называла их дядей и племянником, откуда-то в ее голове взялась уверенность, что они друг для друга не кровные родственники.

— Наверное, дело в том, что мы с Бледо совершенно не похожи, — рассудительно хмыкнув, тем временем предположил Буффонади. Он со вздохом скользнул взглядом по лицу своего племянника. — Бледо пошел в отца. По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что он унаследовал цвет его волос и глаз. Учитывая особенности внешнего облика Тераса, сказать что-либо еще о внешнем сходстве затруднительно.

Буффонади, чуть склонив голову, посмотрел на Милу испытующим взглядом.

— Вы ведь, синьорина, насколько мне известно, осведомлены о том, что лицо Тераса было изуродовано и мало напоминало человеческий облик?

Мила, почему-то чувствуя неловкость из-за темы разговора, тем не менее кивнула.

— Да, я знаю. — Ей вдруг пришла в голову странная мысль, и, не успев себя остановить, она спросила: — Но почему тогда ваша сестра вышла за него замуж?

Она тут же мысленно обругала себя за длинный язык.

— Простите, я не должна была спрашивать.

Мила виновато покосилась на Бледо, но тот даже не смотрел на нее — взгляд бледно-серых глаз был прикован к внезапно помрачневшему лицу Массимо Буффонади.

Итальянец отвернулся к окну, где, словно сопровождая караван белых облаков, двигался по небу птичий клин. Мрачное выражение медленно сменилось отсутствующим, — казалось, Массимо Буффонади в мыслях уносился вместе с птичьей стаей в видимые только ему дали.

— Сейчас, по прошествии многих лет, — вдруг произнес он задумчиво, — я начинаю верить, что это была судьба. И пусть подобные размышления не приносят мне удовольствия, но, видимо, моей сестре и Терасу было предначертано встретиться, и ничто не в силах было это изменить…

Наш род ведет свое начало от Альбунеи — известной пророчицы времен древнего Рима. Через каждые два-три поколения в семье рождается слепая девочка — оракул. Последним оракулом в нашем роду была моя младшая сестра София. Из-за своей слепоты она была привязана к дому. Ее мир состоял из семьи и тех людей, которые приходили к ней узнать будущее. Испокон веков считалось, что оракул — это тот, кто изрекает волю богов, но моя сестра часто повторяла, что голоса, которые она слышит, не кажутся ей божественными. Она считала, что с ней говорят духи.

Однажды к нам в дом пришел чужеземец. Скрывая свое лицо под капюшоном накидки, он сказал, что, побывав в Кальяри, услышал от людей об оракуле, предрекающем будущее, и хочет знать, какой путь уготовили ему высшие силы. Этот человек назвал только свое имя — Терас. С разрешения родителей я позвал Софию. Когда гость повторил свою просьбу, сестра согласилась совершить для него предсказание.

По семейной традиции обряды оракулов проходили в неглубокой пещере недалеко от нашего дома. Из множественных расщелин пещеры исходили одурманивающие пары, которые помогали оракулу войти в транс. Из-за того, что оракул никогда не помнил своих пророчеств, рядом, кроме просителя, должен был находиться кто-то из семьи. В тот раз свидетелями обряда были я и мой хороший друг, приехавший ко мне погостить из-за границы. По странному совпадению, он и наш гость были родом из одних мест, хотя и встретились впервые в нашем доме.