Алека Вольских - Мила Рудик и загадка Сфинкса

Глава 18

Неразгаданная тайна Милы

Входя в Львиный зев, Мила думала, что ее прихода ожидают как минимум человек шесть: Берти, Тимур, Ромка, Белка, Альбина и, конечно, Велемир. Но, к ее немалому удивлению, кроме Берти, в гостиной никого не было.

Он сидел в кресле, сильно ссутулившись, словно что-то давило ему на плечи; при появлении Милы он резко поднял голову.

— Ты как? — спросила Мила. Чувствуя невероятную усталость, она опустилась в кресло напротив.

Берти улыбнулся, но как-то непривычно, нерешительно.

— До сих пор не могу до конца разобраться, что там происходило в этой пещере. Только одно знаю точно — сегодня ты спасла мне жизнь.

Мила кивнула.

— Только никому не говори об этом, — с серьезным видом попросила она. — А то Фимка Берман узнает подробности и не оставит меня в покое до тех пор, пока я ему свою Метку не продам за пять золотых троллей, чтоб он мог ее перепродать втридорога.

Берти тихо засмеялся, и Мила последовала его примеру.

— Рудик, я теперь твой должник, — сказал он. — Проси все, что хочешь. Сделаю.

Миле вдруг пришла в голову идея. Она, прищурившись, посмотрела на Берти и спросила:

— Ты уверен?

— Спрашиваешь! — возмущенно качнул головой Берти. — Конечно, уверен.

— Тогда пообещай мне… — Мила нарочно сделала паузу, чтоб ее слова прозвучали более веско. — Пообещай мне, что ты никогда больше не станешь искать сокровища.

Берти удивленно открыл рот. В первый момент он словно хотел возразить ей, но потом на его лице заиграла улыбка, и Берти озадаченно хмыкнул. Можно было подумать, он сейчас скажет, что Мила просит слишком много, но Берти качнул головой и ответил:

— Эх! Видно, не сложилось у меня с карьерой кладоискателя. Как ни печально. Но, знаешь, Рудик, я обещаю. — Берти состроил на лице наиграно-безразличное выражение и равнодушно пожал плечами: — Кому они вообще нужны — эти сокровища?

— Дружба, — вдруг раздался чей-то негромкий голос. Обернувшись, Мила и Берти увидели в дверях Владыку. — Дружба — вот настоящее сокровище.

Они не слышали, как и когда он появился, и поэтому смотрели на него растерянно и удивленно. Велемир подошел к ним ближе.

— Таким сокровищем может похвастаться не каждый. А золото… — Владыка повернул голову и многозначительно заглянул в глаза Берти. — Когда находишься на волосок от смерти — оно не спасет тебя. Потому что от смерти нельзя откупиться золотом. Она в нем не нуждается. — Велемир подошел к креслу, в котором сидел Берти, и положил свою руку ему на плечо. — Те несметные сокровища в пещере… Ведь они не помогли тебе, Альберт? Ведь это не они защитили тебя от смерти? Нет. Все эти золотые слитки и бриллиантовые диадемы лежали в стороне — холодные и безразличные к твоим страданиям.

Под пристальным взглядом Владыки Берти опустил глаза. Его лицо было задумчивым и серьезным. Велемир глубоко вздохнул.

— Я знаю, ты понял это сегодня. И ты дал обещание. Я верю, что ты его сдержишь.

Берти кивнул.

— А теперь я хочу тебя попросить — оставь нас с Милой наедине.

Берти поднялся, быстро глянул на Милу и, не говоря ни слова, вышел.

Весь рассказ, от начала до конца, занял у Милы довольно много времени. Когда она вернулась в Львиный зев, было еще темно, но к тому моменту, как Мила закончила рассказывать о возвращении Белого Единорога в Долину, уже совсем рассвело. Велемир ни разу не перебил Милу, не задавал никаких вопросов — он только внимательно слушал, но по выражению его лица нельзя было понять, как он относится к услышанному.

— То, что я принимала за свои видения, указывало мне путь, — сказала Мила, подводя итоги. — Так я оказалась в Алидаде и познакомилась с господином Остриком. У него была Метка Паука. Многолик сам дал ее Острику и велел носить. Точно так же Зачарованное послание привело меня на улицу Блуждающих теней. У Хранителя тоже была Метка Паука. Я думаю, Многолик оставил эту метку, зная страсть Хранителя к гербовым знакам и рассчитывая, что тот ни в коем случае от нее не избавится. А вот каким образом у профессора Парсека оказался паучий знак — мне неизвестно.

Велемир задумчиво закивал.

— Я думаю, это нам предстоит выяснить. — Он многозначительно улыбнулся Миле. — Но позволь мне самому заняться этим вопросом. Я смею надеяться, что справлюсь своими силами.

Мила, чувствуя себя пристыженной, опустила глаза. Она все ждала, когда Велемир начнет ругать ее за самовольство. Второй выговор в этом году, если быть честной перед самой собой, она вполне заслужила. Но Владыка не спешил ее отчитывать, и Мила решилась задать вопрос, который никак не давал ей покоя.

— Владыка, а почему Многолик сумел внушить мне эти видения?

Велемир ободряюще посмотрел Миле в глаза.

— Он смог бы внушить их кому угодно, не только тебе. Но любой другой на твоем месте заподозрил бы неладное. Ты же считала, что эти видения твои собственные, те, что посылает тебе твое Северное око. — Велемир задумчиво хмыкнул. — Впрочем, может, так оно и было.

— Я не понимаю, — изумленно проговорила Мила.

— Да и я, честно говоря, не совсем понимаю, — улыбнулся Велемир. — Хотя кое-какие мысли по этому поводу у меня имеются.

— ?

— Ведь если задуматься, то выходит любопытная вещь. В своих видениях ты видела символы, начертанные на каменной стене пещеры. Но якобы иллюзорные образы оказались пророческими — ты увидела эти символы в реальности, побывав в пещере. Можно, конечно, считать, что таков был план Многолика. А можно предположить и другое: ты должна была увидеть эти надписи, ты должна была побывать в пещере, чтобы снова встретиться с Многоликом и снова победить его. И, конечно же, для того, чтобы свершилось еще одно пророчество.

— Еще одно пророчество?

— Вспомни, что случилось год назад.

Первое, о чем подумала Мила, — это смерть Горангеля. Но она не понимала, зачем Владыка заставляет ее вспоминать об этом.

— Я знаю, о чем ты подумала, — тихо произнес Велемир; в его глазах отразилась глубокая печаль. — Но я имел в виду другое. Год назад сбылось эльфийское пророчество — была найдена Великая Чаша эльфов. Теперь сбылось еще одно — Священный Единорог вернулся в свою Долину. И случилось это благодаря тебе. Благодаря тому, что ты готова была пожертвовать собой ради спасения жизни другого. И если я прав в своих предположениях, то не иллюзия Многолика привела тебя в пещеру, а твое Северное око, которое всегда указывает лишь тот путь, который должен пройти его владелец. Ведь в конце концов план Многолика потерпел крах. Он не смог отомстить тебе за свое уродство и вынужденное заточение в пещерах. И не смог отобрать у тебя твою защиту. Это и заставляет меня думать, что вполне возможно с самого начала это был не только его план.

— А чей еще? — Мила чувствовала себя совершенно растерянной, но во взгляде Владыки была твердость и уверенность, когда он ответил ей:

— Тех сил, которые помогают нам удерживать чашу весов в равновесии, чтобы зло никогда не перевешивало добро. Тех сил, которые, возможно, надеются, что когда-нибудь мы сами сможем нарушить это равновесие, наполнив чашу добра до краев и уничтожив все зло, которое существует в мире.

Уничтожить зло? Эти слова заставили Милу вспомнить о том, что лежало камнем у нее на сердце и наполняло все ее существо болезненными противоречиями, из которых, казалось, выбраться нет никакой возможности. Она подумала об этом впервые в тот самый момент, когда осознала, что Лукой Многолик жив, что заклинание, отскочившее от нее рикошетом, не убило его.

Ей было просто необходимо сказать об этом хоть кому-нибудь. Наверное, она надеялась, что какая-то часть ее мучительных переживаний развеется, если она произнесет это вслух. Поэтому она решилась.

— Я, наверное, плохой человек, — произнесла Мила, — но… я рада, что после произошедшего год назад в Проклятом замке Многолик выжил.

Если Мила и ожидала, что Владыка из исключительного миролюбия его характера не станет открыто упрекать ее в таких ужасных, кощунственных мыслях, то уж никак не могла предположить, что он согласится с ней.

— И ты абсолютно права, — негромко сказал он. — Ты просто не хочешь быть убийцей.

Мила какое-то время молчала, словно хотела услышать в последней фразе какие-то нотки неискренности. Но их не было, и она просто кивнула, подумав про себя:

«Или я просто не хочу быть убийцей своего отца. Потому что, может оказаться, Лукой Многолик и есть мой отец».

— Ты не хочешь быть убийцей, — уже громче повторил Велемир, словно прорываясь силой своего голоса сквозь сумрачные мысли Милы. — И это правильно. Ты еще слишком молода, чтобы нести в своем сердце такую ношу — чью-то отобранную жизнь. Не думай, что ты плохой человек, Мила. Сегодня тебе удалось спасти жизни двоих — твоего друга и брата твоего учителя. И, что не менее важно, тебе удалось понять и прочувствовать то, что понимает не каждый взрослый, — какой огромной ценностью является человеческая жизнь!