Жюль Верн - Жангада. Школа робинзонов

Не обращая внимания на Тартелетта, все еще лежавшего на топчане в изящной позе подбитого лебедя, Годфри и Карефиноту хладнокровно продолжали стрелять. Чтобы не терять даром патронов и бить без промаха, они выжидали, когда перед ними возникнет какая-нибудь тень, и, тщательно прицелившись, стреляли. Раздавался дикий рев — пуля достигла цели.

Через четверть часа вой прекратился — потому ли, что звери устали от непрерывных атак, стоивших некоторым из них жизни, или потому, что они ждали рассвета, чтобы возобновить свои попытки проникнуть в жилище людей?

Что бы там ни происходило, Годфри и Карефиноту не отходили от смотровых окошек. Негр стрелял так же хорошо, как и молодой американец, и если его действиями руководил инстинкт подражания, то, нужно признать, он у дикаря был поразительно развит.

Около двух часов ночи ненасытные твари в двойном количестве и с удвоенной яростью ринулись в новую атаку. Опасность подступала все ближе и ближе, положение становилось почти безнадежным. У подножия секвойи раздавался яростный рев. Годфри и Карефиноту со своих наблюдательных постов продолжали бить по скачущим теням. Разъяренные животные трясли и царапали когтями дверь. В любой момент она могла рухнуть…

Сквозь щели чувствовалось горячее дыхание кровожадных разбойников.

Годфри и Карефиноту пытались подпереть дверь кольями, на которых стояли топчаны, но все напрасно: дверь сотрясалась и трещала от яростного натиска. Годфри понимал, что дальнейшая борьба бесполезна. Если звери ворвутся в Вильтри, огнестрельное оружие не поможет. Юноша стоял, скрестив руки, и с ужасом глядел, как трясется дверь. Больше ему ничего не оставалось делать.

В отчаянии Годфри потер рукой лоб и тут же вспомнил о главном.

— Лестница! — крикнул он.

Годфри указал рукой на узкий проход в дупле, ведущий наверх, к разветвлению секвойи.

Не теряя ни минуты, они с Карефиноту собрали ружья, револьверы, боеприпасы и поискали Тартелетта, чтобы вынудить его следовать за ними. До сих пор учитель танцев не решался влезть на такую высоту.

Но Тартелетта нигде не было. Пока его товарищи отстреливались, учитель танцев, по-видимому, в состоянии крайнего возбуждения уже вскарабкался наверх по вырубленным в коре ступенькам.

— К дыре! — скомандовал Годфри.

Там было последнее укрытие, на какое они могли надеяться. Если же тигр или пантера вздумают подняться до кроны, защитники Вильтри сумеют отбить атаку, стреляя в отверстие, через которое полезут нападающие.

Не успели Годфри и Карефиноту подняться на тридцать футов, как внутри секвойи послышалось рычание. Очевидно, зверям удалось сорвать дверь. Опоздай Годфри с товарищами на несколько минут, их ждала бы неминуемая гибель.

Они быстро добрались до верхнего отверстия. И тут раздался душераздирающий крик: бедный Тартелетт вообразил, что к нему подбирается пантера или тигр. Несчастный танцмейстер висел на тонкой ветке, обхватив ее руками и ногами, ветка согнулась под его тяжестью и вот-вот могла обломиться.

Карефиноту протянул учителю руку, заставил его спуститься чуть-чуть пониже и привязал к дереву своим поясом. Затем Годфри и туземец уселись с разных сторон развилки, чтобы держать выход из дупла под перекрестным огнем.

Несколько минут прошли в тягостном ожидании. Годфри старался разглядеть, что происходит внизу, но в кромешной тьме ничего не мог различить. Он прислушался. Судя по тому, что рычание не прекращалось, звери не собирались уходить.

Но вот около четырех часов утра у подножия дерева мелькнул яркий свет. Потом засветились окна, и из отверстия дупла повалил едкий дым, поднимавшийся наверх.

— Что там случилось? — воскликнул Годфри и тут же догадался, в чем дело.

Звери, ворвавшись в Вильтри, раскидали угли из очага, от них загорелись деревянные топчаны, стол и табуретки, а затем воспламенилась и сухая кора дерева. Гигантская секвойя ярким пламенем горела снизу.

Положение осажденных стало еще более ужасным, чем прежде. Пламя пожара освещало все вокруг, испуганные звери метались у подножия секвойи.

В ту же минуту раздался оглушительный взрыв, казалось потрясший гигантское дерево от подножия до верхушки. Струя воздуха вырвалась из верхнего отверстия дупла, словно выпущенная из ружья пуля — взорвались хранившиеся в дупле остатки пороха!

Годфри и Карефиноту чудом удержались на своих местах, а Тартелетта спасло только то, что он был крепко привязан к дереву.

Потрясенные львы, тигры, гиены и пантеры сняли осаду и бросились наутек. После взрыва дерево запылало еще сильнее. Огонь поднимался по огромному стволу, как по вытяжной трубе. Громадные языки пламени лизали стенки секвойи до самой кроны. Сухая кора лопалась с треском, напоминавшим револьверные выстрелы. Зарево освещало не только лужайку с секвойями, но и все побережье, от Флагпункта до мыса Дримбея.

Огонь быстро бежал по дереву, языки пламени уже лизали нижние ветви, угрожая Годфри и его спутникам. Неужели им суждено погибнуть в этом огне, против которого они бессильны? Неужели у них остался только один выход — броситься вниз? Но ведь и тогда их ждет верная смерть!

Годфри мучительно думал, пытаясь найти какое-нибудь средство спасения, но ничего не мог придумать. А между тем густая пелена дыма, обволакивая все вокруг, закрывала от взоров первые проблески зари.

Вдруг раздался ужасный треск. Сгоревшая у основания, секвойя подломилась и начала медленно клониться вниз.

Годфри и его спутники уже прощались с жизнью. Они неуклонно приближались к земле, и тут объятая дымом секвойя наткнулась исполинскими ветвями на кроны соседних деревьев и так застыла в наклонном положении, под углом в сорок пять градусов к земле.

— Девятнадцатое января! — прозвучал чей-то голос, показавшийся Годфри очень знакомым.

Неужели это Карефиноту?.. Да, Карефиноту! Он, не понимавший до сих пор ни слова, заговорил на чистейшем английском языке!

— Ты сказал по-нашему? — изумился Годфри и поспешил спуститься к нему по веткам.

— Да, мистер Морган, — ответил Карефиноту, — сегодня, девятнадцатого января, сюда на остров должен прибыть ваш дядя Виль. Если он не появится — мы пропали!

Прежде чем Годфри успел что-либо ответить, где-то неподалеку прогремели ружейные выстрелы. В ту же минуту хлынул дождь, настоящий ливень, и загасил пламя, грозившее перекинуться на соседние деревья.

После всех необъяснимых явлений на Годфри обрушилась новая лавина загадок: Карефиноту, вдруг заговоривший как истый лондонец, сообщение о скором прибытии дядюшки Виля и, наконец, неожиданные выстрелы.

Годфри показалось, что он сходит с ума, но у него не было времени разобраться в своих ощущениях. Не прошло и пяти минут после выстрелов, как из-за деревьев показалась группа матросов во главе с капитаном Тюркотом.

Как только Годфри сошел на землю, его окликнули два радостных голоса, которых он не мог не узнать:

— Племянник Годфри! Честь имею кланяться!

— Годфри!.. Дорогой Годфри!..

— Дядя Виль!.. Фина!.. Это вы?.. — воскликнул окончательно сбитый с толку юноша.

Через несколько секунд он заключил в свои объятия обоих.

Двое матросов, выполняя команду капитана Тюркота, быстро влезли на секвойю, отвязали злополучного Тартелетта и спустили его вниз со всеми предосторожностями.

Посыпались вопросы, ответы, объяснения…

— Дядя Виль! Неужели это вы?

— Да, как видишь!

— Но как вам удалось отыскать остров Фины?

— Остров Фины? — переспросил Кольдеруп. — Ты хочешь сказать — Спенсер? О, это не составило большого труда, я ведь купил его шесть месяцев назад!

— Спенсер?

— А ты назвал остров моим именем, милый Годфри? — спросила Фина.

— Ну что ж, это имя мне нравится, и будем впредь его так называть! — заметил Уильям Кольдеруп. — Правда, до сих пор на географических картах он был островом Спенсер, что находится в трех днях пути от Сан-Франциско. Я счел полезным отправить тебя сюда, чтобы ты на собственном опыте познал жизнь Робинзона.

— Что вы говорите, дядя? — воскликнул Годфри. — Если это правда, то, признаю, мне воздано по заслугам. Но как же тогда объяснить кораблекрушение «Дрима»?

— Все было подстроено! — засмеялся Уильям Кольдеруп, пребывая в самом благодушном настроении. — По моему указанию капитан Тюркот наполнил водобалластные камеры, и судно немного опустилось, а ты вообразил, будто корабль тонет. Но как только капитан убедился, что вы с Тартелеттом выбрались на берег, он дал задний ход, и через три дня преспокойно вернулся в Сан-Франциско. На этом же «Дриме» в назначенный мною день мы и прибыли за тобой.

— Значит, никто из экипажа не погиб? — спросил Годфри.