Илья Новак - Солнечная магия

Начать решено было с отравителя короля, и потому связанный по рукам и ногам Харлик лежал пока в стороне, позади палача. Акса поднесли ближе, опустили коленями на помост и положили его голову на пенек.

Сокольник повернулся, чтобы сойти с помоста и оказаться ближе к народу города-государства Лаверикса, представленного сейчас на площади пятнадцатью любопытствующими горожанами. Тут где-то недалеко прозвучал взрыв, очень сильный, даже сильнее, чем предыдущий, который произошел перед этим. Позади домов с хлюпаньем взметнулся столб какой-то зеленой жижи. Помост дрогнул, Сокольник приостановился на лестнице и удивленно повернул голову.

И увидел фигуру, приближающуюся к помосту.

– Опять она! – застонал граф, хватаясь за голову. На него упала тень, и граф посмотрел вверх.

Еще одна фигура приближалась к помосту, только эта была гораздо больше, да к тому же еще и крылатая. От пояса до макушки колдуна Мармадука еще можно было узнать, хотя его лицо исказила гримаса, а левая рука подобно длинной живой змее покачивалась над головой. Но нижняя часть его тела под обугленными клочьями материи, из которой когда-то состояла одежда, превратилась в покрытые бородавчатыми наростами многосуставчатые конечности с очень длинными ступнями.

Существо, которое, возможно, все еще осознавало себя колдуном Мармадуком, но которое уже нельзя было отнести к человеческому роду, опустилось на помост. Его ступни мягко спружинили, оно покачнулось и расставило крылья. Из плеч торчала пара щупалец, которые когда-то были руками. Бескровные, покрытые слизью губы раздвинулись, и над главной городской площадью загремел безумный голос:

– Граф, я вернулся!

– Вижу, вижу, – ответил Сокольник и медленно потянул шпагу из ножен. – Что это с вами, дорогой мой? Съели что-нибудь несвежее?

То, что уже целиком захватило в плен нижнюю часть тела Мармадука, медленно распространялось дальше, вверх. Одежда над поясницей затлела, пошел черный дымок. Из-под нее проглянула зеленая чешуя, а из икр по бокам вдруг проклюнулись два беспорядочно взмахивающих перепончатых крылышка.

– Меня заколдовали, заколдовали! – прохрипел колдун. – И во всем виноваты вы, граф! Хотели избавиться от меня?

Сокольник кивнул и ухмыльнулся.

– Да, хотел. Чего уж теперь скрывать…

– Умри!!! – завопил Мармадук и взмахнул щупальцем.

Сокольник отпрыгнул и быстро ткнул кончиком шпаги в щупальце, из которого брызнула черная густая жидкость.

– Вы же знаете, я лучший фехтовальщик до самого побережья! – выкрикнул он. – Вам со мной не справиться.

– Неужели? – пророкотал колдун. – Тебе конец, предатель!

Второе щупальце прочертило в воздухе стремительную дугу. Граф попытался пригнуться, но не успел. Щупальце ударило его по голове и сшибло с помоста на землю. Он упал далеко в стороне, у самых ног Занозы, лицом вверх. Шпага вылетела из его рук, а глаза закатились.

У Куксы в голове все еще гудело от ударов. Она перешагнула через графа и пошла дальше, глядя на пенек, коленопреклоненного Ловкача и стоящего рядом Заклада Тавота с топором в руках. Палач при виде колдуна от ужаса не смог сдвинуться с места и на всякий случай зажмурил глаза.

Кукса перевела взгляд на зловещую фигуру, похожую одновременно на крокодила и на кенгуру. Подскакивая и покачиваясь, Мармадук приблизился к краю помоста.

– Маленькое чудовище? – пророкотал он, увидев Занозу. – Ты уже не страшна мне. Потому что я сам стал большим чудовищем. Вы! – обратился колдун к стражникам, которые, как и палач, замерли от страха. – Теперь я король города Лаверикса.

От слабости и от понимания того, что она не справилась, на глазах Куксы выступили слезы. Продолжая медленно идти к плахе, она услышала, как часы на башне главной городской площади ударили в первый раз – до двенадцати оставалось всего несколько мгновений.

Губы колдуна скривились в усмешке.

– Не успеешь! – сказал он Куксе и приказал стоящему с зажмуренными глазами и топором в руках Закладу Тавоту:

– Начинай!

В голове аксы раздался шепот Лагуны: “Я поддерживала тебя, сколько могла. Но наступает полдень. Прощай.” Ее голос затих, и вслед за этим та крохотная частичка магической силы ведьмы, которая помогала Занозе сначала бороться с Топом, а потом идти вперед, к плахе, исчезла.

Ноги Куксы подогнулись, она взмахнула руками и, каким-то чудом устояв, поковыляла к помосту.

БАММ-БАММ! – били часы. – БАММ-БАММ!

– ДВА… ТРИ… ЧЕТЫРЕ… – считала Кукса свои шаги и удары часов на башне.

До помоста было недалеко, стражники не шевелились, и только колдун чуть покачивался, расставив крылья и закрывая пенек с Ловкачом и Заклада Тавота от взгляда Куксы.

– ПЯТЬ… ШЕСТЬ…

Колдун немного переместился в сторону, будто специально для того, чтобы Заноза могла видеть, как казнят Ловкача. Заклад Тавот медленно заносил топор над шеей коленопреклоненного акса. Голова того лежала ухом на пеньке, лицо было повернуто в сторону Занозы. Она увидела, как ресницы его дрогнули, и потом он открыл сонные глаза.

– СЕМЬ… ВОСЕМЬ…

Тавот выпрямился во весь рост и обеими руками высоко поднял топор. Его лезвие блеснуло в лучах Князя-Солнца.

– Плачешь, девочка? – насмешливо спросил колдун у Куксы. – Жалеешь себя?

БАММ-БАММ!

– Я жалею не себя, – прохныкала акса, одной рукой размазывая слезы по лицу, а вторую засовывая руку в нагрудный карман жакетки. – Мне обидно, что я не смогла справиться сама.

Часы пробили в десятый раз.

Кукса вытащила руку из кармана. В ее пальцах было зажато что-то круглое и желтое.

Они пробили в одиннадцатый раз.

– Руби! – приказал колдун, и топор начал опускаться.

Кукса размахнулась и швырнула костяной крокетный шарик с изображением солнца, тот, который она взяла с собой из фургона Старого Бодаря, прямо в палача.

А потом очень громко и пронзительно, так, как может завопить только восьмилетняя девочка, Кукса пискнула на весь белый свет:

– Деда-а-а!!!

Часы на башне главной городской площади пробили в двенадцатый раз, и с последним их ударом пришло время Магии Полдня.

Желтый шарик ударил Заклада Тавота прямо в лоб, отскочил, прокатился по помосту, между лап колдуна, упал на мостовую и остановился, быстро вращаясь.

На том месте, где он лежал, солнечные лучи сгустились в золотую сферу. Эта сфера налилась желтым светом, разрослась и вдруг лопнула. Из нее наружу шагнул Старый Бодарь. Хотя на самом деле его звали немного по-другому.

– Ну, и чего тебе надо? – проворчал Бодарь Желтый и щелкнул пальцами. На помосте Задклад Тавот, выронивший топор и обеими руками потиравший лоб, подскочил и вскрикнул.

– Ты сказала мне, что справишься сама, – недовольным голосом продолжал Бодарь. – А теперь зовешь на помощь?

– Деда! – проревела Кукса, размазывая по лицу слезы. – У меня ничего не получаетсяяя!

Бодарь всплеснул руками.

– Нет, вы только взгляните на нее! Сама не может решить пустяковый вопрос, зовет деда на помощь, да еще и ревет!

Кукса шмыгнула носом и пожаловалась:

– Их много, а я одна.

– Не ври мне! – погрозил пальцем Бодарь. – Я знаю, что вы вызывали на помощь солнечных зайцев.

– Откуда это ты знаешь? – прохныкала Кукса.

– Как это откуда? – Бодарь показал вверх. – Естественно, от него.

Мармадук пока еще был слишком ошарашен внезапным появлением знаменитого колдуна Желтого, чтобы вмешиваться в происходящее. Он стоял, переводя взгляд с него на Куксу и обратно, и тоже самое делали столпившиеся у помоста стражники. Внимание колдуна привлекло какое-то движение у пенька, и он глянул туда. Акс уже окончательно проснулся и теперь пытался порвать цепь, приковывающую его к железной скобе возле пенька. Колдун взглянул на палача, собираясь приказать ему закончить дело и отрубить голову акса, пока тот не освободился. Но Тавот не смотрел на колдуна. Он смотрел на топор у своих ног.

А Малыш Рубака смотрел на Тавота.

Молодой палач сейчас не смог бы никого зарубить. То, что стояло у его ног, уже не было топором. Оно имело бессчетное количество маленьких и больших, ржавых и блестящих, волнистых и прямых, но главное, очень острых лезвий. Вся эта сложная железная конструкция покачивалась на четырех тоненьких паучьих ножках и смотрела на Заклада парой матово поблескивающих глазок.

Один из них вдруг прищурился – и подмигнул Тавоту.

Палач глухо вскрикнул, и ужас всей его жизни охватил его с небывалой силой. Тавоту показалось, что он попал в то самое темное мрачное место, которое снилось ему в кошмарах. Палач попятился, упал с края помоста, вскочил и побежал прочь. Что-то проскрежетав, Малыш Рубака засеменил следом за ним. Они пересекли всю площадь и быстро скрылись из виду.

Колдун наконец пришел в себя и закричал стражникам:

– Убейте их!

Стражники, неуверенно переглядываясь, пожимая плечами, достали мечи и стали подступать к Бодарю с Куксой. Колдовство колдовством, но Мармадук в своем новом теле выглядел куда страшнее, чем какой-то старик и заплаканный ребенок.