Луи Бриньон - Ангел по имени Ваня

— А что случилось с моим мужем? — спросила, донельзя расстроенная услышанным,

Елена Митятюля.

— Кирпич упал на голову с одиннадцатого этажа. Падая, ваш муж ударился головой о край железобетонной плиты. А в конце ещё и кувалдой по голове ударили. Она случайно вылетела из рук рабочего, — подробно ответил врач.

Анастасия Фёдоровна удивлённо захлопала наклеенными ресницами и пробормотала:

— Как только в живых остался…сволочь!

Дочь не услышала слова матери. Она последовала вслед за доктором. Мать, чуть помедлив и бросая довольные взгляды на рентгеновские снимки, поспешила вслед за дочерью. Все втроём гуськом вошли в палату реанимационного отделения, где лежал

Митятюля. Жена едва удержала слёзы, когда увидела его лежащим без движения.

Голова Митятюли была полностью забинтована. Открытым оставались только глаза и рот. Он лежал в палате один. Рядом с кроватью, где он лежал, стоял стол. На нём были установлены несколько приборов, которые фиксировали работу основных жизненно важных органов. С другой стороны стояли капельницы. Жидкость из перевёрнутых склянок стекала по тоненьким трубочкам к венам на руках. Прямо за капельницами стоял ещё один стол. На нём стоял кувшин с цветами. За столом находилось окно.

Елена Митятюля села на постель рядом со своим мужем и взяла его руку в свою. Врач и мать остановились за её спиной. Она долго смотрела на закрытые глаза мужа, а потом негромко, не оборачиваясь, спросила, обращаясь к доктору:

— Долго он пробудет в таком состоянии?

Врач не успел ответить, так как в это время раздался голос…самого Митятюли.

— Ленусь…

Она вздрогнула и устремила взгляд, полный надежды, на закрытые глаза мужа. Из–за плеча врача показалось настороженное лицо Анастасии Фёдоровны. Она с явной опаской посмотрела в сторону своего зятя.

— Ленусь… — Митятюля медленно открыл глаза и попытался улыбнуться своей жене.

Она наклонилась к нему и с нежностью провела пальцем по губам.

— Ты узнаёшь меня, Онаил? — негромко спросила она.

— Что за вопрос, Ленусь? Конечно, узнаю… — послышался слегка хриплый ответ

Митятюли. Он вновь попытался улыбнуться, в то время как жена бросила радостный взгляд в сторону доктора.

— Он здоров, здоров полностью! — произнесла она счастливым голосом, обращаясь к доктору.

Тот наклонился и осмотрел зрачки Митятюли. Видимо оставшись чем- то недовольным, врач взял голову Митятюли и повернул её до отказа влево. Держа её в таком положении, врач спросил:

— Вы видите вазу с цветами, Онаил?

— На которой мальчик сидит?

Услышав ответ, все трое опешили. Врач, бросив многозначительный взгляд в сторону

Елены Митятюли и Анастасии Фёдоровны, снова наклонился над Митятюлей. Не отпуская голову, он спросил вкрадчивым голосом:

— Вы видите мальчика, который сидит на вазе с цветами?

— Что ещё за вопрос? — раздался раздражённый голос Митятюли. — Конечно, вижу.

Иначе, зачем бы я говорил?

— Значит — мальчика? Не отворачивайте головы, Онаил! — врач отпустил голову и, не спуская глаз с него, отошёл к столу, на котором стояла ваза и, как утверждал больной, сидел какой–то мальчик. — Где он сидит?

— Да что с вами, доктор? — снова изумлённо произнёс Онаил. — На вазе сидит с цветами.

Я же два раза повторял!

Врач снова кинул многозначительный взгляд в сторону женщин, которые никак не могли прийти в себя от слов Митятюли, а потом задал новый вопрос:

— И что за мальчик?

— Зачем вы спрашиваете?

— Видите ли, Онаил, вы получили серьёзную травму головы и нам необходимо убедиться в том, что вы абсолютно здоровы.

— А-а, — протянул Онаил. Видимо объяснение врача его полностью удовлетворило, —

спрашивайте, доктор.

— Как выглядит этот мальчик. Сколько ему лет?

— Лет десять…может двенадцать. Маленький такой, худой.

— Во что он одет?

— В белую рубашку! — последовал ответ.

— Очень интересно. Очень, — врач приходил понемногу в возбуждённое состояние. — А вы не могли бы сказать, Онаил,…что делает этот мальчик.

— Рожи мне строил, — начал отвечать было Онаил, но тут же издал смешок и добавил, — а

теперь вам язык показывает.

— Мне язык показывает? Очень хорошо! Скажите, вы можете поговорить с ним? Узнать, кто он?

Из груди Онаила вырвался недовольный вздох. Больше всего ему неудобно было держать голову в таком положении. Вздохнув ещё раз, он громко спросил, обращаясь в сторону вазы с цветами:

— Ты кто?

— Он говорит с вами? — поспешно перебил его доктор.

— Да, говорит!

— И что он сказал вам?

— Говорит, что он… ангел!

Вслед за этими словами сразу же раздался голос Анастасии Фёдоровны.

— Конкретно двинулся…

— Мама… — Елена Митятюля с глубоким беспокойством смотрела на мужа и крепко сжимала его руку.

— Ангел…говорите? — почему–то довольным голосом переспросил доктор и тут же задал новый вопрос: — А вы бы не могли, Онаил, спросить,…как зовут этого ангела?

— Сколько это будет продолжаться? — Онаил снова громко спросил, обращаясь в сторону вазы с цветами: — Как тебя зовут?

— Ну что? — доктор вопросительно и нетерпеливо посмотрел на Онаила. Тот повернул голову в обычное положение и коротко ответил:

— Ваня!

— Ваня? — доктор опешил. — Ангела зовут…Ваня? А почему его так…странно зовут?

— Да я откуда знаю? — Митятюля начал злиться. — Сами у него и спросите, почему он себя ангелом считает? Да и ещё с таким именем!

— Так вы думаете, что он вас обманывает? — у доктора удивлённо приподнялись брови.

— Конечно, — последовал ответ Митятюли, — ангелов не бывает. Это сказки для маленьких детей.

— Вот как? Ну, если я скажу вам,…что мы не видим этого самого…мальчика?

— Вы шутите? — сквозь бинты показались вытаращенные глаза Митятюли.

— Спросите у своей жены?!

— Ленусь? — Митятюле не удалось повернуть голову в её сторону.

— Да, Онаил. Доктор правду говорит. Мы не видим мальчика. Ты болен, Онаил. Но не беспокойся, мы обязательно вылечим тебя, — жена не преставала поглаживать его руку, пытаясь успокоить разволновавшего Митятюлю. Он закрыл глаза и прошептал:

— Может, я умер и уже в раю? Раз ангел, значит в раю. И моя жена рядом. И доктор…

может он тоже ангел. А что…может здесь гораздо лучше и стоит остаться навсегда… —

Митятюля открыл глаза и сразу в ужасе закричал. Над ним нависло лицо тёщи.

— И она здесь?… — Митятюля повернул голову в сторону вазы и заговорил скороговоркой:

— Я не знаю кто ты такой. Если ты и вправду ангел, я выражаю решительный протест против этой несправедливости. Я не буду находиться с ней рядом. Отправьте меня в другое место. В ад? — переспросил, у кого- то Митятюля и тут же быстро ответил: — В ад, так в ад. Я согласен. И, пожалуйста, поскорей. А то вдруг не получится?

У тёщи лицо стало зелёного цвета. Она со страхом посмотрела на дочь и, приложив палец к виску, покрутила им.

— Окончательно сбрендил.

Доктор, несмотря на возражения, вывел обеих женщин за дверь. Он осторожно закрыл её за собой и негромко прошептал:

— Надо оставить его одного. Пусть успокоится. А завтра снова придёте. Договорились, госпожа Митятюля?

Она молча кивнула и собиралась уже уйти, когда услышала голос доктора.

— И возьмите детей, если конечно, они, у вас есть. Их вид может благоприятно подействовать на вашего мужа.

Разговор на том закончился, и они уже собирались расходиться, когда расслышали громкий голос Митятюли. Все трое буквально прильнули к двери.

— А почему тебя так странно зовут? Что это за имя? Ваня! Разве ангелов так называют?…

Так это не настоящее имя? Ты сам его придумал? А как настоящее? Как, как?… Даже не вздумай повторять. Это нужно записать на диктофон и учить как иностранный язык. Оставим лучше Ваня? Это по- нашему. А родители у тебя есть? Есть?…Как же они отпустили тебя одного…так далеко? Дедушка тебя выгнал? Злой он видно у тебя. И кто твой дед? Кто? — на мгновение воцарилось молчание, потом послышался изумлённый голос Митятюли: — Бог? Врешь, наверное. У него один сын был. А у того детей не было. Это я точно знаю… Неужели и, правда, столько сыновей было?

Анастасия Фёдоровна наклонилась к уху дочери и зашептала:

— Леночка…его домой пускать нельзя!

Митятюля и не знал, сколько времени провёл в забытьи. Он и дальше бы не просыпался, но…возникла острая боль в голове. Прежде чем открыть глаза, он схватился за голову, пытаясь унять боль. Его руки…соприкоснулись с другими руками.

Он…внезапно осознал, что кто — то сидит на кровати и стучит рукой по…его голове.

Осознав это, Митятюля распахнул глаза и тут же сморщился, словно от зубной боли.