Михаэль Энде - Джим Пуговка и Чертова Дюжина

После ужина все пошли к железнодорожной станции, где стояли оба локомотива с задраенными щелями, готовые к отправке. Ветер уже надул большой парус на Кристи, к которому длинным прочным канатом был прикреплен Максик. Лукас нырнул в тендер, который теперь снова служил входом в кабину, машиниста, и затащил все вещи — рюкзак Джима, теплые одеяла, коробку с играми и всякое другое. На, сей раз он решил прихватить с собой еще и весла, так, на всякий случай. Само собой разумеется, фрау Каакс приготовила им в дорогу большой пакет бутербродов, дюжину крутых яиц и прочие съестные припасы, — все это Лукас тоже сложил в кабине. Справившись с этим, друзья подтянули Кристи к берегу и спустили его на воду, Максик плюхнулся следом за ним. Затем они пришвартовали временно свои паровозы-пароходы к пирсу.

Тут на причале появился король Альфонс Без Четверти Двенадцатый, сопровождаемый господином Пиджакером. Он пожал руку сначала Лукасу, потом Джиму и сказал:

— Мои глубокоуважаемые подданные! Я необычайно взволнован! Я даже не могу вам выразить то, насколько я взволнован. Я взволнован настолько, что не в состоянии продолжать говорить. Простите меня, но я лучше буду молчать. Только еще одно слово я хотел бы вам сказать на прощание: Соединенное королевство Медландии и Ново-Медландии с гордостью взирает на вас! Помните об этом и не ударьте в грязь лицом!

Закончив свое прощальное напутствие, король снял очки и стал протирать стекла носовым платком, потому что они подозрительно запотели.

Фрау Каакс обняла Джима, крепко расцеловала его и сказала:

— Джим, мой дорогой мальчик! Будь осторожен, слышишь? И не забывай следить за собой, хорошо?! Обещай мне.

Тут она принялась плакать, и, глядя на нее, Ли Ши не выдержала и, рыдая, бросилась Джиму на шею.

— Джим, дорогой Джим! Возвращайся скорее! Возвращайтесь скорее! Я так боюсь за вас! — громко всхлипывая, говорила она.

Последним взял слово господин Пиджакер:

— Я хотел бы самым решительным образом поддержать эту просьбу — возвращайтесь скорее!

Сказав это, он тоже достал носовой платок и основательно высморкался. Он сморкался долго и старательно, чтобы, не дай Бог, никто не заметил, как горько ему расставаться с друзьями.

Лукас выпустил несколько клубов дыма и пробасил:

— Не надо волноваться, братцы, мы же все-таки люди бывалые, всякое видывали, и ничего с нами не стряслось. Ладно, Джим, старина, нам пора!

И он зашел в воду, чтобы оттуда забраться на Кристи. Джим последовал его примеру и уже через минуту был на крыше кабины машиниста. Путешественники отдали швартовы, ветер надул паруса, скрипнула мачта, и удивительный корабль с локомотивчиком на буксире тронулся в путь.

Провожающие махали им вслед носовыми платками и дружно кричали:

— До свидания! Всего хорошего! Будьте здоровы! Доброго пути! Возвращайтесь скорее!

Джим и Лукас тоже махали им в ответ; они махали до тех пор, пока Медландия вместе с ее двумя разнокалиберными вершинами на горизонте совершенно не скрылась из виду.

Заходящее солнце отражалось в бескрайних водах океана, распростершегося перед ними, и от этих золотистых лучей закатного солнца протянулась с запада на восток сверкающая дорожка, посреди которой двигались, разрезая морскую гладь, сцепленные локомотивы.

Лукас положил руку Джиму на плечо, и друзья смотрели на мерцающую световую дорожку, что влекла их за собою куда-то вперед, в неведомые дали, быть может, опять к новым землям и странам — ни одна душа не знала, куда приведет их этот путь.

Уже давно на небе вышли звезды, а друзья всё сидели на крыше своего паровоза-пароходика и болтали.

— Интересно, что скажет господин Ка Лань Ча, когда увидит нас снова? — размышлял вслух Джим. — Обрадуется он или нет?

— Конечно, обрадуется, я нисколько не сомневаюсь в этом, — сказал Лукас, улыбаясь, — но только хотел бы я знать, как нам попасть к нему?!

— Ах да, верно! — воскликнул Джим. — Мы ведь не можем теперь ехать через Долину Сумерек, там теперь завал. Я и забыл об этом.

Вид у Джима был довольно испуганный.

— Н-да, — пробурчал Лукас и в задумчивости выпустил несколько клубов дыма. — В этом-то и загвоздка. Но все равно, пока мы в море, нам ничего не решить. Так что давай сначала доберемся до места, а там посмотрим. Что-нибудь придумаем. Как-нибудь выкрутимся.

— Да уж, наверное, выкрутимся, — согласился Джим. Молча сидели они и смотрели, как взошла на небе полная луна и серебристый свет разлился по морской поверхности. В легкой дымке над волнами кружился нежный ветерок, играя туманными тенями, которые он перегонял с места на место и заставлял менять свои причудливые очертания.

— Добрый день! — послышался вдруг чей-то певучий голосок, напоминавший тихий плеск волн. — Доброй ночи! Это как-то лучше подходит.

Лукас и Джим удивленно стали озираться, но никого не обнаружили.

— Кто это? Никого не видать! — сказал Лукас.

— Да тут я, тут, — пропел голосок где-то совсем рядом. — Ну, приглядитесь, я машу вам рукой.

Друзья смотрели во все глаза. Сантиметр за сантиметром обшаривали они взглядом морскую поверхность. Вдруг Джим заметил маленькую ладошку, которая торчала из воды. Он показал ее Лукасу. И тут друзья увидели совершенно ясно, отчетливо крошечную девочку, которая была не больше, чем рука Джима. У нее было хорошенькое личико, только глаза немножко большеваты, да рот, пожалуй, великоват, да и нос малость подкачал — одни дырки, — так что все вместе это придавало ей сходство с рыбой. Серебряные волосы беспорядочно торчали в разные стороны, словно на голове у нее росли не волосы, а настоящий бурьян. Ко всему прочему, вместо ног у девочки был рыбий хвост. Но больше всего Лукаса и Джима поразило тело русалки (а в том, что перед ними русалка, путешественники ни минуты не сомневались). Ее тело было почти что прозрачным, и создавалось впечатление, будто она вся состоит из зеленоватого студенистого вещества. Вот почему русалку так трудно было различить в воде.

— Добрый вечер, — приветливо сказал ей Лукас. — Какой у вас прелестный хвост, чудесная незнакомка!

— Вам правда нравится? — польщенная, спросила русалка.

— Еще как! — вежливо подтвердил Лукас. — Поистине это самый красивый хвост, какой мне доводилось видеть у юных дев!

Русалка залилась веселым смехом, который напоминал плеск маленьких волн на пляже в Медландии.

— А позвольте вас спросить, куда это вы направляетесь? Может быть, вы бедные жертвы кораблекрушения? — с нескрываемым любопытством спросила русалка.

— О нет, нет, милая дама, — с улыбкой успокоил ее Лукас, — мы совершаем путешествие в Китай и дальше.

— Ах вот оно что! — сказала русалка. — А позвольте мне спросить: что это у вас за странный корабль?

— Этот корабль зовут Кристи, — ответил Лукас, попыхивая трубкой, — хотя на самом деле он вовсе не корабль.

— А маленький корабль, который плывет за нами, зовут Максик, — добавил Джим, — хотя он тоже на самом деле не корабль.

— Совсем ничего не понимаю, — призналась совершенно сбитая с толку русалка. — Что это за корабли такие, которые на самом деле не корабли? Такого я еще не видела.

— Эти корабли, которые на самом деле не корабли, — продолжил свое объяснение Лукас, подмигивая Джиму, — являются не чем иным, как локомотивами.

— Ах вот оно что! — сказала русалка. — Значит, это воломо… нет, молово… как вы сказали?

— Локомотивы! — повторил Джим.

— Да, именно так! — воскликнула русалка и пододвинулась чуть поближе — ей было очень любопытно. — А позвольте вас спросить: что это такое, толо-мокивы?

— Вы можете спрашивать сколько вам угодно, — отозвался Лукас с приветливой улыбкой. — Локомотив, стало быть, представляет собою нечто, что имеет колеса и передвигается по земле при помощи огня и пара, понимаете?

— Ага, понятно! — обрадовалась русалка. — Значит, миколо… то есть я хочу сказать: эта самая ваша вотиколодинжа — что-то вроде парохода, только уже сухого, да?

— Неплохо! — ответил развеселившийся Лукас, не выпуская трубки изо рта. — Можно и так сказать. Вы необыкновенно смышленая барышня!

Русалочка снова рассмеялась, услышав очередной комплимент, а потом добавила:

— Значит, этот корабль, который на самом деле не корабль, все же можно считать чем-то вроде корабля?!

И она радостно захлопала в ладоши. Морские жители, надо сказать, смотрят на мир только под одним углом зрения — имеет или не имеет данный предмет, данное явление или событие хоть какое-нибудь отношение к воде. Они очень нервничают, если нельзя что-нибудь истолковать с водной точки зрения. Но когда им удается нащупать хоть какую-нибудь связь с водой и найти подходящее объяснение (которое лучше назвать обводнением), они чувствуют необычайное облегчение. Но за это на них не стоит сердиться, потому что в целом они очень милые и симпатичные существа. В конце концов, ведь и люди очень часто о многих вещах судят, так сказать, со своей колокольни.