Джонни Груэлл - Истории Тряпичной Энн

– Тебе было приятно? – спросили куклы.

– Да, конечно! – ответила Тряпичная Энн. – Это сделало меня очень счастливой. А потом леди отнесла меня в дом и набила новой чудесной ватой от колен до самого верха, зашила мою голову и прикрепила новые нитки-волосы. А потом… потом… Это секрет! – сказала Тряпичная Энн.

– Ах, расскажи нам это секрет! – просили куклы, придвигаясь поближе к Энн.

– Хорошо, я открою вам секрет, и вы поймёте, почему моя улыбка теперь чуть шире, чем прежде.

Куклы посмотрели и согласились, что улыбка Тряпичной Энн стала немного шире.

– Когда добрая леди вкладывала новую вату в моё тело, – начала рассказывать Энн, – она достала из буфета карамельные сердечки с надписями. Выбрала одно красное и зашила его в меня вместе с ватой! Это и есть мой секрет, и именно поэтому я так счастлива!

Куклы пощупали прекрасное карамельное сердечко внутри Энн и радовались за неё.

А когда все уже пожелали друг другу спокойной ночи, солдатик спросил:

– Тряпичная Энн, а ты смогла разглядеть, что написано на твоём сердечке?

– О, да, – ответила Энн. – Я так счастлива, что забыла рассказать вам об этом. Там написано красивыми синими буквами: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».

Марселла устроила чаепитие в саду и, конечно же, пригласила кукол. Тряпичную Энн, оловянного солдатика, куклу-индианку и всех остальных – даже самых маленьких куколок, живущих в коробочке из-под ниток. После чая с имбирным печеньем кукол, как обычно, стало клонить в сон. Во всяком случае, так считала Марселла. Она отнесла всех, кроме Тряпичной Энн, в дом и уложила в кроватки на тихий час. А Энн велела оставаться в детской и следить за порядком.

Поскольку делать было нечего, Энн стала ждать возвращения Марселлы, наблюдая за крошечными муравьями, поедающими крошки печенья. Внезапно Энн услышала позади себя весёлый топот. Это был маленький пёс Марселлы Фидо.

Щенок подбежал к кукле и повернул её к себе. Потом он выставил переднюю лапу и гавкнул ей прямо в лицо. Тряпичная Энн старалась выглядеть очень строгой, но своей широкой нарисованной улыбки она скрыть никак не могла.

– Эй, ты ведь хочешь поиграть? – пролаял пёс, напрыгнул на Тряпичную Энн, а потом отскочил назад. Чем больше Энн улыбалась, тем больше шалил Фидо. В конце концов он схватил куклу за подол и куда-то поволок.

Щенку было очень весело, а вот Тряпичной Энн всё это совсем не нравилось. Она отбивалась и выкручивалась как могла, но Фидо по-прежнему думал, что кукла хочет поиграть.

Пёсик выскочил за садовую калитку и побежал по тропинке через луг. Время от времени он останавливался, рычал и лаял, притворяясь очень сердитым. При этом он встряхивал Тряпичную Энн так, что её голова билась о землю: «Тра-та-та». Потом Фидо подбросил куклу высоко в воздух, и она два или три раза перекувырнулась, прежде чем приземлиться. К тому времени Энн уже потеряла свой передник и много нитяных волос.

Когда Фидо прибежал к ручью, навстречу ему по мостику выскочил другой щенок.

– Что это у тебя, Фидо? – спросил он, заметив Тряпичную Энн.

– Это Тряпичная Энн, – ответил Фидо. – Мы с ней играем.

Как видите, Фидо действительно думал, что Энн нравится, когда её подбрасывают и треплют. На самом деле это, конечно же, было не так. Но тут началась новая игра. Когда Тряпичная Энн упала на землю, соседский щенок схватил её за платье и побежал через мостик. Фидо с лаем кинулся за ним.

В середине моста Фидо догнал приятеля, и они устроили весёлую возню. Каждый тянул Тряпичную Энн в свою сторону. Они так дёргали и трепали её, что уронили прямо в воду.

Щенки растерялись, а Фидо ещё и очень расстроился, потому что помнил, как добра была к нему Тряпичная Энн и как она спасла его от ловца собак. Течение уносило Энн дальше и дальше. И всё, что Фидо мог сделать, – это бежать по берегу и лаять.

Вы, наверное, подумали, что Тряпичная Энн утонула? Нет, она прекрасно поплыла, потому что была набита чистой белой ватой, которая не очень быстро впитывала воду.

Щенки устали бежать. Друг Фидо поспешил через луг к себе домой. Его хвост был так высоко поднят, словно ему нечего было стыдиться. А вот Фидо возвращался печальным. Он думал, что стал виновником гибели Тряпичной Энн.

А Энн даже заснула в ручье, потому что течение её убаюкало почти так же, как это делала Марселла.

Она мирно спала, скользя по течению, пока не попала в заводь, где зацепилась за большой камень. И мокла в воде до тех пор, пока Марселла с папой не нашли её.

Да, они её искали. Вдоль тропинки, и на мостике, и вдоль ручья.

Папа выудил Энн из воды. А Марселла так крепко прижала куклу к груди, что вода полилась и намочила девочке весь передник. Но Марселла была очень рада снова обрести Тряпичную Энн и не обратила на это никакого внимания. Дома хозяйка сняла с куклы мокрую одежду и посадила её в кухне на маленький стульчик перед дверцей печи. Потом девочка принесла остальных кукол и читала им сказку, пока Энн сохла.

Когда Тряпичная Энн хорошенько просохла, мама вытащила из печи шоколадный пирог и отрезала большой кусок Марселле, чтобы та могла устроить ещё одно чаепитие с куклами.

Той ночью, когда все в доме заснули, Тряпичная Энн приподнялась и сказала:

– Я счастлива, что вернулась к Марселле, и мне совсем не хочется спать. Кажется, вода пропитала меня так сильно, что моё нежное карамельное сердечко растворилось и заполнило всё моё тело. Я полна любви и совсем не сержусь на Фидо за то, что он так грубо играл со мной!

Куклы тоже были счастливы. Стать счастливыми легко, если вы любите друг друга и наполнены нежностью.

Тряпичная Энн лежала так, как её бросила Марселла: раскинув руки и ноги, причём они были вывернуты неудобно и некрасиво. Нитяные волосы спутались и упали на лицо, закрыв один из глаз-пуговок.

Энн улыбалась, глядя в потолок, и не подавала виду, что слышит чьи-то разговоры. Возможно, она понимала, что новые, недавно появившиеся у Марселлы куклы говорят правду. Но иногда правда может сделать больно. Может быть, именно поэтому Тряпичная Энн ничего не отвечала.

– Вы когда-нибудь встречали столь нелепое создание? Да у неё обувные пуговицы вместо глаз! И нитяные волосы! Боже, вам раньше приходилось видеть такие уродливые ноги?

Голландская кукла свалилась с дивана и сказала «Мам-ма» своим дребезжащим голосом от удивления, что кто-то говорит такое о Тряпичной Энн, дорогой Энн, кукле с карамельным сердцем, которую любили все игрушки.

Дядюшка Клем тоже был очень удивлён и оскорблён. Он прошёлся перед новыми куклами и строго посмотрел им в глаза. Но так и не смог придумать, что сказать, поэтому только подёргал себя за нитяные усы.

Марселла получила двух новых кукол только сегодня утром. Они прибыли с утренней почтой и были подарком от тётушки. Марселла назвала их Аннабель-Ли и Томас в честь тёти и дяди.

Аннабель-Ли и Томас были красивыми куклами. Они, должно быть, стоили огромную кучу блестящих монеток за свои нарядные костюмы и настоящие волосы. Волосы Аннабель – прелестного каштанового цвета, а у Томаса – золотисто-жёлтого.

Аннабель была одета в мягкий, расшитый тесьмой шёлк, на голове у неё красовалась шляпка с длинными шёлковыми лентами, завязанными аккуратным бантом под подбородком с ямочкой. Томас красовался в костюме из тёмного бархата с кружевным воротником. И он, и Аннабель носили чудные чёрные туфельки и короткие чулки.

Они сидели на маленьких красных кукольных стульях, куда их посадила Марселла, и могли видеть остальных кукол.

Когда перед ними прошёл дядюшка Клем и подёргал себя за усы, новенькие открыто рассмеялись: «Хи-хи-хи-хи! У него дырки в коленках!» И правда, дядюшка Клем был сделан из войлока, и моль проела его колени и часть килта (мужской шотландской юбки). Да, он носил килт, потому что дядюшка Клем был шотландской куклой.

Дядюшка Клем вздрогнул. Ему было так обидно, что он не смог ничего ответить. Он отошёл, сел рядом с Тряпичной Энн и откинул волосы с её пуговичного глаза. Оловянный солдатик тоже сел около них.

– Не обращай внимания на то, что они говорят, Энн! – сказал он. – Они не знают тебя, как знаем мы!

– Нам нет до неё дела, – проговорила Аннабель-Ли, поправляя платье. – Она выглядит как пугало!

– А солдатик, наверное, вырезан консервным ножом! – засмеялся Томас.

– Вам должно быть стыдно за своё поведение! – воскликнула французская кукла, вставая перед Аннабель и Томасом. – Мы все будем сожалеть о том, что вы присоединились к нашей семье, если вы продолжите смотреть на нас свысока. Мы дружим и счастливы вместе и поддерживаем друг друга в беде и в радости.