Светлана Лаврова - Леська и людоед

Глава семнадцатая

Биг-трафик в Волшебном лесу

Быстро перебраться в сектор «Изумрудный город» оказалось неожиданно сложно. В инструкции соседа было сказано кратко: «От дома людоеда пересечь Сказочный лес по диагонали, перейти дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом, и в засаде поджидать Элли».

Но, несмотря на то что уже стемнело, Сказочный лес кипел жизнью, папа и Леся постоянно сталкивались с кем-то, что вело к проволочкам и задержкам. Сначала они наткнулись на маленькую девочку в красной шапочке и с корзинкой.

– Куда ты идёшь, Красная Шапочка? – от неожиданности спросил её папа.

– Иду к бабушке, несу ей пирожок и горшочек масла, – пропищала та.

– А почему вечером?

– А я сегодня в ночную смену, – объяснило шустрое дитя и пошло дальше.

Потом их чуть не раздавила карета, запряжённая шестёркой скакунов мышиной масти. Карета была в стиле модерн и слегка напоминала тыкву, из чего Леська заключила, что Золушка поехала на бал.

– Ну чего ты ругаешься, – сказала Леся папе, отряхивавшему брюки. – Эти кони полчаса назад мышами были, ещё не научились ездить как следует.

– Кому сказать, что меня мыши чуть не задавили, ведь засмеют, – проворчал папа.

Вскорости они наткнулись ещё на одну процессию – гномы несли куда-то Белоснежку в хрустальном гробу. Леська перепугалась: а вдруг они её зароют в этом гробу, и она там задохнётся.

– Минуточку, – схватила она за рукав замыкавшего шествие гнома. – Вы куда её девать собираетесь?

– На кладбище, – всхлипнул тот. – На наше тайное гномье кладбище, там закопаем под берёзкой, памятник поставим, оградочку…

Ну вот, Леся так и знала! Экие остолопы!

– Ни в коем случае! – возмутилась она. – Она же заколдованная, а не мёртвая. Принц приедет, поцелует её, она и оживёт как миленькая. А если вы её зароете, что ж, бедному принцу все могилы в поисках перекапывать?! Он же принц, а не терьер! Да ещё могут арестовать за злостное хулиганство и осквернение могил, об этом вы подумали?

– А что же делать? – захлопал ресницами гном.

– Поставьте ваш мавзолей куда-нибудь на видное место, чтобы принц его издалека заметил, – посоветовала Леся. – И дайте объявление в газету: «Требуется принц с хорошей родословной и экстерьером для оживления Белоснежки». Понятно?

– Понятно, – кивнул гном и помчался в голову процессии – изменять план захоронения.

Потом они наткнулись на костёр, у которого сидели Бременские музыканты. Это была единственная приятная встреча в лесу – папу и Лесю накормили, напоили и сыграли блюз в стиле кантри. Пока папа показывал музыкантам, как играть «Караван» Эллингтона, Леся познакомилась с молодым человеком с синей бородой. Он пригласил Леську на ночную дискотеку, но Леся проходила в школе ОБЖ (очень странный предмет про безопасность жизни) и знала, что ночью с незнакомыми людьми никуда ходить нельзя, тем более если у них борода такой нетрадиционной раскраски. И она отказалась, гордясь своим благоразумием.

Словом, за всеми этими встречами Леся и папа чуть не разминулись с Элли и оказались на дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, одновременно с ней.

Страшилы и Железного Дровосека не было видно за поворотом – по книге они увлеклись беседой и отстали. Элли и папа уставились друг на друга, а Тотошка начал яростно лаять. Но почему-то лаять он начал на Леську и даже попытался тяпнуть её за ногу. Леська вообще-то была храбрая и собак не боялась, но подумала, что вдруг Тотошка бешеный, и на всякий случай бросилась бежать по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом. Тотошка в восторге устремился за ней, папа схватил Элли в охапку и побежал за ними, крича:

– Вы куда? Меня-то подождите!

Погоня затягивалась, Леся не представляла, как отвязаться от треклятой псины, но вдруг вспомнила, что по сюжету Тотошка должен бесчувственно лежать на месте встречи с людоедом, травмированный людоедовым пинком.

– Ты что же это, цуцик, делаешь, – завопила Леська в праведном негодовании. – Ты текст забыл, пустолайка безмозглая! А ну марш на место встречи с людоедом и лежи там без сознания!

Тотошка смутился, поджал хвост, вернулся и лёг на бок с видом умирающей Травиаты. Леся и папа перешли на шаг.

– Ну и куда её дальше тащить? – отдуваясь, спросил папа. – Я даже не знаю, где мой замок. Опоздали, с местностью не ознакомились.

– Уже скоро замок, – подала голос Элли, мешком висевшая на папиных плечах. – Вон за той сосной уже виден ров, наполненный водой.

– А ты помалкивай, ты должна от ужаса потерять сознание, – сказал папа.

– Вот ещё, сознание терять, – противно хихикнула Элли. – Мне интересно.

– Интересно ей, – проворчал папа, встряхивая свою ношу, чтоб не так давила. – Я, когда «Волшебник Изумрудного города» читал, думал, что Элли – тоненькая, худенькая девочка из бедной американской семьи, лёгкая, как пушинка. А эта особа подросткового возраста в тяжёлом весе может выступать. Уф, ну и работка, ну удружил сосед… Кажется, пришли.

Замок окружал живописный ров с водой. Через ров был перекинут подъёмный мост.

– Очень мило, – обрадовался папа. – Без моста вряд ли я допёр бы эту деваху. Куда теперь?

– На кухню, – подсказала Леся.

На кухне папа привязал Элли к кухонному столу.

– Ты должна плакать и просить пощады, а я буду точить нож, – сказал он. – Где нож?

Ножа не было. Посмотрели в посудном шкафу, в сундучке, в ящике для специй, рассыпали перец, от чего расчихались вусмерть. Отвязали Элли, чтобы помогла искать. Она порылась в плите и в кастрюлях, заглянула за сундук. Ножа нигде не было.

– Наплевать, точи вилку, – сказала Леська. – Тоже острый предмет. Издалека и не разберёшь.

Опять привязали к столу хихикающую Элли, которая говорила, что её ещё никогда не закалывали вилкой, и это, должно быть, щекотно. Папа взял вилку и начал её точить об ложку.

– Давай проси пощады, – напомнил он. – А то у меня вилка не точится.

– О, какое горе, о, ужас, отпусти меня, дорогой людоед, я же тебе ничего плохого не сделала, – монотонно запричитала Элли. – О, какая я несчастная, отпусти меня, разве тебя не трогают мои слёзы…

Папа добросовестно заглянул Элли в глаза и сказал:

– Не трогают. Потому что никаких слез там нет.

– Достань вон в том мешке луковицу, – деловито сказала Элли. – Разрежь её… э-э-э… вилкой и дай мне понюхать.

Лук был ядреный, через две минуты слёзы лились уже и у Элли, и у Леськи. Папа тоже вытирал глаза, но стойко точил вилку.

– Очень трогательная картина, – заметила Элли. – Вообще-то мне надоело причитать, можно я тебя ругать буду?

– Валяй, – согласился папа. – Всё повеселее будет.

Элли с воодушевлением начала ругаться:

– Ах ты, поганый людоед, трухлявый слизняк, растоптанный лысым флоридским крокодилом. Ах ты, оживший труп паршивого барана, съеденный бешеным койотом. Ах ты, вислоухий бизон, из которого индейцы сделали тухлую колбасу и уже её переварили!

Леське понравились Эллины ругательства, и она начала ей подсказывать:

– Ах ты, объевшийся комар, лопнувший от обжорства и размазанный по контрольной по алгебре! Ах ты, последний вздох взбесившейся египетской мумии с насморком! Ах ты!..

– Минуточку, – удивился папа и бросил точить вилку. – Ты-то почему меня ругаешь?

– Извини, папочка, увлеклась, – смутилась Леська.

За развлечениями они и не заметили, как на кухню ворвались Страшила и Железный Дровосек. Они давно бы уже были здесь, но папа забыл поднять за собой мост через ров, и эта парочка два часа топталась, не решаясь пройти по мосту и ожидая каверзы, – ведь по сюжету мост должен быть поднят, а не опущен. Леся с папой как-то совершенно забыли, что Страшила и Железный Дровосек придут освобождать Элли.

– Ага, вот и смена пришла, – с облегчением сказал папа. – Забирайте вашу барышню, а нам домой пора. Мама уже волнуется.

Но гости были настроены весьма агрессивно. Железный Дровосек чихнул от перца и замахнулся топором. Папа бросил в него наточенной вилкой. Вилка срикошетила о железную грудь Дровосека и угодила в глаз Элли, поставив огромный фингал. Элли взвыла от боли и неожиданности, что совсем разъярило Железного Дровосека, и он ринулся в ближний бой. Папа пока отбивался табуреткой, но против топора ему было не выстоять. Страшила тем временем кинулся папе в ноги, чтобы тот потерял равновесие, но поскольку в голове Страшилы была солома, то он перепутал ноги и подкатился под Лесины. Леська споткнулась об этот мешок соломы, ушибла коленку, разозлилась и швырнула Страшилу в Железного Дровосека. Конечно, лучше бы она швырнула чем-нибудь потяжелее, но и так вышло хорошо – Страшила налетел на топор, и лезвие застряло в соломе. Железный Дровосек не мог рубить топором, опасаясь повредить друга, и застыл в недоумении. Папа тоже застыл, опасаясь хитрости со стороны врага. Леся оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого и увидела на стене нечто красное, знакомых очертаний и явно увесистое. Нечеловеческим усилием она стащила это со стены и бросила в Железного Дровосека.