Сборник - Русские солдатские сказки

– Так-то оно так, да ведь он, нечестивец, ещё и насмехается – царь наш, говорит, еле на ногах стоит, как это он целой страной править может?

Ясное дело, не выдержал Пётр Великий, услыхав про этакое глумление.

– Ах он, собачий сын! Я его наградил, к почётной должности приставил, а он меня срамить вздумал, да ещё и бунтовские речи заводит!.. Эй, стража, надеть на дерзкого колодки да сунуть в сырой подвал, а завтра сам разбираться с ним буду!

Побежали стражники в караулку, а солдат сразу смекнул, что по его душу пришли, и первым делом ранец на плечи нацепил.

Привели его в подвал, набили на руки и на ноги колодки, а ранец в угол бросили.

Как остался солдат один, сразу подобрался к ранцу и побарабанил по нему пальцами. Тут же явились перед ним братцы-молодцы.

– Что прикажешь? – спрашивают.

– Для начала деревяшки эти с меня снимите, – велит солдат, – а то не привык я к такой одёжке.

Разом отомкнулись колодки дубовые.

– А теперь разузнайте, по чьему злому навету меня заковали!

Слетали братья во дворец и доложили солдату о клевете боярской.

«Понятное дело, – соображает наш солдат. – Видать, они и есть те ночные ворюги, а я им давеча поживиться не дал».

– Только прикажи, хозяин, – спалим злодеев вместе с их хоромами или в Неве утопим!

– Нет, – покачал головой пленник, – не моё дело суд рядить, моё дело – пост охранять. Так что вы меня, как стемнеет, к дверям казны перенесите, а пока что я подремлю малость.

Положил голову на ранец и захрапел.

А ввечеру сунулись бояре к казённой палате и только ключ к замку приладили, как вдруг:

– Стой, воровское отродье!

Кинулись толстобрюхие наутёк, лишь через три квартала остановились дух перевести.

– Что за лихо? – недоумевают все трое. – Он же в колодках сидит – сами охрану у дверей видали! Когда выбраться успел?.. Ну, ничего, в другой раз не выберется.

И с утра пораньше бегут опять к царю.

– Беда, – голосят наперебой, – вовсе народец обнаглел – твой царский приказ не исполняют!

– Как так?

– Стража темницу вполглаза охраняет, а солдат, в колодки по твоему приказу посаженный, свободно по городу гуляет и опять же твоё величество позорит: «Мне, мол, царский указ – не указ, я царя в бараний рог согну да в канаву закину!»

Пуще прежнего взъярился Пётр, аж щека у него задёргалась.

– Схватить мерзавца, заковать его в кандалы чугунные да кинуть в яму! И приставить к яме тройную охрану, а прежних стражей выпороть как сидоровых коз!

А тем временем солдат с поста возвращается. Тут налетают на него дюжина гренадеров, отбирают ружьё и руки скручивают. Хотели и ранец забрать, да он не отдал.

– Не трожьте, – кричит, – царский подарок погаными лапами!

Заковали его вместе с тем ранцем в кандалы, сунули в яму и крышкой на замках сверху прикрыли.

Да только опять всё как в первый день обернулось. Вновь очутился солдат на посту и так казнокрадов пугнул, что они до самой гавани без передыху улепётывали, будто за ними эскадрон кавалерии гонится.

На сей раз велел солдат отнести себя на прежнее место, в яму.

«Ох, видно, и вовсе я боярскому племени поперёк горла встал, – размышляет он. – Что-то они в этот раз удумают? Снова на меня брехать вряд ли станут – не поверит им царь в третий-то раз. Ну ладно, поглядим».

А бояре, как от страха очухались, и впрямь стали думу думать. Поначалу решили у охраны допытаться – как это пленник из цепей да из ямы выбрался?

Пугали они стражников, денег им сулили – те только руками разводят.

– Вот чем хошь присягнём – весь день и всю ночь глаз не смыкали и от ямы ни на шаг не отлучались!

Сняли замки, подняли крышку:

– Вон он, на дне – как сидел, так и сидит!

Отступились бояре, задумались крепче прежнего.

– Не мог он сам вылезти, – бормочет один.

– Не иначе – колдовство, – шепчет другой.

– В ранце вся его сила! – вдруг сообразил третий. – Недаром же он его у царя в награду выпросил! Секрет того ранца сам царь не знал, а этого дурака, видать, нечистый надоумил… А ну, стража, откидывай снова крышку!

Те послушались. Боярин и кричит в яму:

– Эй, солдат! Как ты есть отныне государственный преступник, то со службы уволен и ранец тебе не полагается. Сдай его немедля!

– Да мне, – отвечает снизу солдат, – не докинуть его со дна-то. Спускайте верёвку, привяжу – тогда и вытяните.

Послали одного гренадера за верёвкой, а солдат, не мешкая, постучал по ранцу, вызвал молодцов:

– Принесите-ка мне, братцы, другой ранец, чтоб от этого не отличить.

Принесли они точь-в-точь такой же, привязали к концу верёвки.

– Эй, там, наверху! – кричит солдат. – Тащите, да не уроните – вещь драгоценная!

Вытянули ранец наверх. Схватили его бояре – крутят, вертят, трут, стучат, подбрасывают – всё без толку.

– Ладно, – говорят, – нам секрет не дался, зато и солдат теперь без ранца – стало быть, нет нам больше от него помехи!

И чуть ли не вприпрыжку к палатам своим побежали.

Настала третья ночь. Солдата, как и прежде, братцы из ранца по его велению на пост принесли, а казнокрады своим чередом за добычей отправились.

Вот вложили они ключ в первый замок, а солдат только было собрался снова их шугануть, да замешкался.

«Опять, – думает, – какая-нибудь глупость выйдет. Надо, чтоб царь сам воров на месте застал, а то он на меня обиду держит и слову моему не поверит».

И вызывает из ранца братьев-молодцев.

– Хоть время и позднее, а делать нечего – несите сюда царя Петра Алексеевича, да поскорее!

Моргнуть не успел, а перед ним уже сам государь в ночной сорочке стоит, зевает, глаза трёт, ничего понять не может.

– Где это я?

– У самой казны, ваше величество! – докладывает солдат.

– А-а, так ты и впрямь мои приказы нарушаешь, из-под замков убегаешь?

– Так точно, убегаю, а что делать остаётся? Иначе всё золото государское растащили бы. Гляньте, кто там с замками возится!

Глянул Пётр – а бояре как раз последний замок отпирают, перед поживой руки потирают.

Понял всё царь да как рявкнет:

– Здоро́во, слуги мои верные!

Услыхали бояре царский голос, да и замертво наземь повалились.

– Что ж, их счастье, – усмехается Пётр, – а иначе я бы их тебе в холопья отдал.

– Мне холопьев иметь не положено, – отвечает солдат, – потому как я сам крепостной.

– А я тебе дворянство пожалую и вдобавок отдам вотчины этих трёх злодеев.

– Благодарствую, ваше величество, да только на что мне такое обременение? Семьи у меня нет, а самому мне на службе привычнее. Так уж пусть земли боярские казне послужат, которую их хозяева по ночам обирали!

– Ишь ты! – удивился Пётр Алексеевич. – Простой солдат, а мыслит по-государственному! Что ж, оставайся в строю воинском. На обиды мои не серчай – не я один обманывался. Да и на меня самого клеветы бесчисленно было, а сколько ещё будет! И не побрезгуй, прими хотя бы кафтан с царского плеча – будешь по праздникам надевать!

– Премного благодарен, государь, а ты прими от меня ранец чудодейственный, да только с условием – пускай он тебе только в баталиях помогает. В мирное-то время иной раз вражьему доносу веришь, а друга в темницу суёшь, зато на войне никогда не спутаешь – где враг, где свои.

На том и порешили.

Ранец тот чудодейственный Петру Первому, видно, и впрямь сгодился, а что до кафтана царского, то солдату он длинноват оказался.

Но ведь по праздникам народ во что только не наряжается!

Как ушёл солдат с царской службы, стал жить в своей деревне. Только сапоги на лапти переменил. Зажил вольной жизнью, не заводя ни семьи, ни хозяйства – словом, в своё безденежное удовольствие.

Ну а как помер царь Пётр Великий, так совсем худое житьё стало на Руси. Дворяне да бояре за власть дерутся, интриги плетут, друг дружку подсиживают. Крестьяне да холопья от этих распрей тяжелее прежнего мучаются, хозяев бранят, да и между собой при каждом случае собачатся.

Грустно стало смотреть на это весёлому солдату.