Корней Чуковский - Сказки

Но вот из-за Нила
Горилла идет,
Горилла идет,
Крокодила ведет!

Добрый доктор Айболит
Крокодилу говорит:
«Ну, пожалуйста, скорее
Проглотите Бармалея,
Чтобы жадный Бармалей
     Не хватал бы,
     Не глотал бы
Этих маленьких детей!»

     Повернулся,
     Улыбнулся,
     Засмеялся
     Крокодил
     И злодея
     Бармалея,
     Словно муху,
     Проглотил!

Рада, рада, рада, рада детвора,
Заплясала, заиграла у костра:
     «Ты нас,
     Ты нас
     От смерти спас,
     Ты нас освободил.
     Ты в добрый час
     Увидел нас,
     О добрый
     Крокодил!»

Но в животе у Крокодила
Темно, и тесно, и уныло,
И в животе у Крокодила
Рыдает, плачет Бармалей:
     «О, я буду добрей,
     Полюблю я детей!
     Не губите меня!
     Пощадите меня!
О, я буду, я буду, я буду добрей!»

     Пожалели дети Бармалея,
     Крокодилу дети говорят:
     «Если он и вправду
          сделался добрее,
     Отпусти его,
          пожалуйста, назад!
     Мы возьмем с собою Бармалея,
     Увезем в далекий Ленинград!»

     Крокодил головою кивает,
     Широкую пасть разевает, —

И оттуда, улыбаясь, вылетает Бармалей,
И лицо у Бармалея и добрее и милей:
     «Как я рад, как я рад,
     Что поеду в Ленинград!»

Пляшет, пляшет Бармалей, Бармалей!
«Буду, буду я добрей, да, добрей!
Напеку я для детей, для детей
Пирогов и кренделей, кренделей!
По базарам, по базарам буду, буду я гулять!
Буду даром, буду даром пироги я раздавать,
Кренделями, калачами ребятишек угощать.

     А для Ванечки
     И для Танечки
     Будут, будут у меня
     Мятны прянички!
     Пряник мятный,
     Ароматный,
     Удивительно приятный,
     Приходите, получите,
     Ни копейки не платите,
     Потому что Бармалей
     Любит маленьких детей,
     Любит, любит, любит,
               любит,
     Любит маленьких
               детей!»

«Отчего ты плачешь,
Глупый ты Медведь?» —
«Как же мне, Медведю,
Не плакать, не реветь?

Бедный я, несчастный
Сирота,
Я на свет родился
Без хвоста.

Даже у кудлатых,
У глупых собачат
За спиной веселые
Хвостики торчат.

Даже озорные
Драные коты
Кверху задирают
Рваные хвосты.

Только я, несчастный
Сирота,
По лесу гуляю
Без хвоста.

Доктор, добрый доктор,
Меня ты пожалей,
Хвостик поскорее
Бедному пришей!»

Засмеялся добрый
Доктор Айболит.
Глупому Медведю
Доктор говорит:

«Ладно, ладно, родной, я готов.
У меня сколько хочешь хвостов.
Есть козлиные, есть лошадиные,
Есть ослиные, длинные-длинные
Я тебе, сирота, услужу:
Хоть четыре хвоста привяжу…»

Начал Мишка хвосты примерять,
Начал Мишка перед зеркалом гулять:
То кошачий, то собачий прикладывает
Да на Лисоньку сбоку поглядывает.

А Лисица смеется: «Уж очень ты прост!
Не такой тебе, Мишенька, надобен хвост!..
Ты возьми себе лучше павлиний:
Золотой он, зеленый и синий.
То-то, Миша, ты будешь хорош,
Если хвост у павлина возьмешь!»

А косолапый и рад:
«Вот это наряд так наряд!
Как пойду я павлином
По горам и долинам,
Так и ахнет звериный народ:
Ну что за красавец идет!

А медведи, медведи в лесу,
Как увидят мою красу,
Заболеют, бедняги, от зависти!»

Но с улыбкою глядит
На медведя Айболит:
«И куда тебе в павлины!
Ты возьми себе козлиный!»

«Не желаю я хвостов
От баранов и котов!
Подавай-ка мне павлиний,
Золотой, зеленый, синий,
Чтоб я по лесу гулял,
Красотою щеголял!»

И вот по горам, по долинам
Мишка шагает павлином,
И блестит у него за спиной
Золотой-золотой,
Расписной,
Синий-синий
Павлиний
Хвост.

А Лисица, а Лисица
И юлит, и суетится,
Вокруг Мишеньки похаживает,
Ему перышки поглаживает:
     «До чего же ты хорош,
     Так павлином и плывешь!
     Я тебя и не признала,
     За павлина принимала.
     Ах, какая красота
     У павлиньего хвоста!»

Но тут по болоту охотники шли
И Мишенькин хвост увидали вдали.

     «Глядите: откуда такое
     В болоте блестит золотое?»

     Поскакали по кочкам вприпрыжку,
     И увидели глупого Мишку.
     Перед лужею Мишка сидит,
     Словно в зеркало, в лужу глядит,

Все хвостом своим, глупый, любуется,
Перед Лисонькой, глупый, красуется
И не видит, не слышит охотников,
Что бегут по болоту с собаками.

     Вот и взяли бедного
     Голыми руками,
     Взяли и связали
     Кушаками.

     А Лисица
     Веселится,
     Забавляется
     Лисица:
     «Ох, недолго ты гулял,
     Красотою щеголял!

     Вот ужо тебе, павлину,
     Мужики нагреют спину,
     Чтоб не хвастался,
     Чтоб не важничал!»

Подбежала — хвать да хвать —
Стала перья вырывать.
И весь хвост у бедняги повыдергала.

Скачет сито по полям,
А корыто по лугам.

За лопатою метла
Вдоль по улице пошла.

Топоры-то, топоры
Так и сыплются с горы.

Испугалася коза,
Растопырила глаза:

«Что такое? Почему?
Ничего я не пойму».

Но, как черная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.

И помчалися по улицам ножи:
«Эй, держи, держи, держи, держи, держи!»

     И кастрюля на бегу
     Закричала утюгу:

     «Я бегу, бегу, бегу,
     Удержаться не могу!»

Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит…

Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.
     А за ними блюдца, блюдца —
     Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
     Вдоль по улице несутся —
     Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
На стаканы — дзынь! — натыкаются,
И стаканы — дзынь! — разбиваются.

И бежит, бренчит, стучит сковорода:
«Вы куда? куда? куда? куда? куда?»

     А за нею вилки,
     Рюмки да бутылки,
     Чашки да ложки
     Скачут по дорожке.

Из окошка вывалился стол
И пошел, пошел, пошел, пошел, пошел…

А на нем, а на нем,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
«Уходите, бегите, спасайтеся!»

И в железную трубу:
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!»

А за ними вдоль забора
Скачет бабушка Федора:
«Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Воротитеся домой!»

Но ответило корыто:
«На Федору я сердито!»

И сказала кочерга:
«Я Федоре не слуга!»

А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
«Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!»

Тут Федорины коты
Расфуфырили хвосты,
Побежали во всю прыть,
Чтоб посуду воротить:

«Эй, вы, глупые тарелки,
Что вы скачете, как белки?
Вам ли бегать за воротами
С воробьями желторотыми?
Вы в канаву упадете,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!»

Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
«Лучше в поле пропадем,
А к Федоре не пойдем!»

Мимо курица бежала
И посуду увидала:
«Куд-куда! Куд-куда!
Вы откуда и куда?!»

И ответила посуда:
«Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!»

«Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!
Жить вам было нелегко!»

«Да, — промолвил медный таз, —
Погляди-ка ты на нас:
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты.
Загляни-ка ты в кадушку —
И увидишь там лягушку.
Загляни-ка ты в ушат —
Тараканы там кишат.

Оттого-то мы от бабы
Убежали, как от жабы,
И гуляем по полям,
По болотам, по лугам,
А к неряхе-замарахе
Не воротимся!»

И они побежали лесочком,
Поскакали по пням и по кочкам.
А бедная баба одна,
И плачет, и плачет она.
Села бы баба за стол,
Да стол за ворота ушел.
Сварила бы баба щи,
Да кастрюлю поди поищи!
И чашки ушли, и стаканы,
Остались одни тараканы.
Ой, горе Федоре,
Горе!

А посуда вперед и вперед
По полям, по болотам идет.

И чайник шепнул утюгу:
«Я дальше идти не могу».

И заплакали блюдца:
«Не лучше ль вернуться?»

И зарыдало корыто:
«Увы, я разбито, разбито!»

Но блюдо сказало: «Гляди,
Кто это там позади?»

И видят: за ними из темного бора
Идет-ковыляет Федора.

Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.

Тихо за ними идет
И тихую песню поет:

     «Ой вы, бедные сиротки мои,
     Утюги и сковородки мои!
     Вы подите-ка, немытые, домой,
     Я водою вас умою ключевой.
     Я почищу вас песочком,
     Окачу вас кипяточком,
     И вы будете опять,
     Словно солнышко, сиять,
     А поганых тараканов я повыведу,
     Прусаков и пауков я повымету!»

И сказала скалка:
«Мне Федору жалко».

И сказала чашка:
«Ах, она бедняжка!»

И сказали блюдца:
«Надо бы вернуться!»

И сказали утюги:
«Мы Федоре не враги!»

Долго, долго целовала
И ласкала их она,
Поливала, умывала,
Полоскала их она.

«Уж не буду, уж не буду
Я посуду обижать,
Буду, буду я посуду
И любить и уважать!»

Засмеялися кастрюли,
Самовару подмигнули:
«Ну, Федора, так и быть,
Рады мы тебя простить!»

      Полетели,
      Зазвенели
Да к Федоре прямо в печь!
Стали жарить, стали печь, —
Будут, будут у Федоры и блины и пироги!

А метла-то, а метла — весела —
Заплясала, заиграла, замела,
Ни пылинки у Федоры не оставила.

И обрадовались блюдца—
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
И танцуют и смеются —
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

А на белой табуреточке
Да на вышитой салфеточке
      Самовар стоит,
      Словно жар горит,
И пыхтит, и на бабу поглядывает:
      «Я Федорушку прощаю,
      Сладким чаем угощаю.
Кушай, кушай, Федора Егоровна!»