Х Оливер - Великий поход династронавтов

- А если мы всё-таки его увидим? - загадочно спросил Майор.

Сисулу-Каба на вопрос не ответил, только крепко-крепко обнял династронавтов.

- Хорошие вы ребята! - растроганно воскликнул он и заказал ещё тринадцать порций орехового торта. Династронавты просто таяли от удовольствия.

Перед уходом Сисулу-Каба пригласил их заглянуть как-нибудь на днях, когда у пего кончатся экзамены, чтобы вместе поплавать кролем в бассейне.

Выходит, не поверил, что они уезжают. Ну что ж. дело его! Вот получит открыточку из Претории, тогда хочешь не хочешь, а придётся поверить!

7. ДЕНЬ "О" ПРОДОЛЖАЕТСЯ.

За обедом ни один из династронавтов не притронулся к еде - желудки были переполнены сладостями и лимонадом. К тому же волнение... Только Рони Дакалка слегка заморил червячка, проглотив тарелку куриного бульона, кусок слоёного пирога со шпинатом и порцию рисовой каши.

Молча сидели они за обеденным столом, вздыхали и мысленно прощались с папами, мамами, бабушками, тётями, дядями, братишками, сестрёнками и всеми остальными. И, едва встав из-за стола, занялись последними предотъездными хлопотами.

Майор Димчо спрятал в тайник под лестницей свои любимые книжечки, макет ракеты, фотоувеличитель, между делом успев наскоро пробежать "Фотонный звездолёт" и решить две шахматные задачки. Потом сел и написал прощальное письмо...

Вихра тоже припрятала свои личные вещи в укромное место. С собой взяла только заветный листок, куда с недавнего времени заносила достоинства, которыми должен обладать тот, кого она полюбит. Пока что у неё набралось только двадцать два пункта, но список пополнялся с каждым днём. Последними по времени пунктами были следующие: № 20 - чтобы он больше всего на свете любил Брамса; № 21 - чтобы ростом был не меньше метра восьмидесяти; № 22 - чтобы совершил путешествие по фьордам... Вихра сложила листок и зашила его в рукав жакетки, на всякий случай: если при переходе границы возникнет какой-нибудь инцидент, так чтоб не нашли. Затем она тоже написала прощальное письмо...

Написали письма все, включая Кынчо, который долго корпел над тетрадкой в три линейки, высунув язык и морща носик.

- Ты что там пишешь, Кынчо? - спросила мама.

- Ничего, потом узнаешь! - загадочно ответил интербригадовец.

Вообще вся подготовка к отъезду развивалась в строгом соответствии со стратегическим и тактическим планом Федерации, и только Наско Некалка в эти торжественные минуты переживал мучительную драму. В его ушах звучали гневные слова Роландо:

"Только посмей поехать на Кубу с двойкой! Раз Фидель сказал: надо шестёрку, - значит, надо шестёрку!" А откуда её взять, эту шестёрку, когда в дневнике прочно стоит двойка, да ещё такая жирная, что и ножом не соскребёшь? И Наско долго вертел в руках дневник, ломая голову, как ему быть. Дело яснее ясного: пока существует двойка, Наско Некалка, главный разведчик Федерации, на Кубу ехать не может. К счастью, он вдруг вспомнил о приказе штаба, обязывавшем интербригадовцев уничтожить перед отъездом все личные документы. Как дисциплинированный интербригадовец, Наско Некалка недолго думая собрал разные старые письма, использованные билеты в кино, ненужные рисунки, картинки, положил сверху дневник со злополучной двойкой и чиркнул спичкой... Через минуту от двойки осталась только горстка пепла!

Разрешив таким образом мучительную проблему, Наско сел за стол и, порывшись в учебнике французского языка, где было несколько образчиков писем, сочинил следующее послание родным:

Дорогие мама и папа, дорогая сестрёнка! Одна маленькая птичка шепнула мне, что без вашего Наско дом покажется вам тихим и печальным. Но ничего не поделаешь, меня ждут народы Западного полушария. Мама, пожалуйста, сохрани для меня журналы, которые придут за каникулы. Я взял во временное пользование дядину кисть, потому что буду на Кубе рисовать кактусы и партизан. Сегодня вечером по телевизору показывают мировой фильм, обязательно посмотрите: когда вернусь - расскажете.

Наско, тайный знак 2-8-18.

Затем он сунул в карман свой неизменный блокнот для рисования, краски, дядину кисть и стал ждать шести часов...

Что касается Фанни, то она с трудом успела набросать короткую прощальную записочку. В доме в тот день было неспокойно. Папа, зарывшись головой в подушки, стонал, глотал всевозможные таблетки, проклинал негодяев, погубивших его фильм, и клялся, что отправит их на виселицу...

Фанни не обращала внимания на эти ахи и охи. Во-первых, потому, что они были ей не в диковинку, а во-вторых, мысли её были заняты предстоящим отъездом и чудесными косами, которые лежали у неё в кармане.

Стрелки на часах двигались еле-еле. Пять часов, пять тридцать... Но вот наконец пробило шесть - час, когда назначен сбор в ракетном центре. Фанни осторожно прокралась в кухню и положила письмо в буфет, чтобы мама увидела, когда будет вечером накрывать к чаю. Потом подошла к зеркалу и стала привязывать к своим чёрным кудряшкам косы. Косы были русые, тугие, длинные до самого пояса. В последний раз обвела взглядом комнату, своих кукол, лохматого мишку, мамину фотографию на стене и с тяжёлым сердцем направилась к выходу. Проходя мимо стеклянной двери спальни, она услыхала папины стоны. Остановилась, приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

- До свиданья, папочка! - вежливо сказала она.

- До свиданья, девочка, - мученическим тоном ответствовал с кровати товарищ Антонов. - Ты куда?

- Ухожу, - неопределённо ответила она.

Он привстал, чтобы взглянуть на неё, и не поверил собственным глазам: когда это у Фанни выросли русые косы? Насколько он помнит, дочь всегда была темноволосой.

- Откуда у тебя эти косы? - спросил он.

- Так... ниоткуда... выросли... - испуганно пробормотала она.

Страшная догадка молнией пронзила мозг режиссёра. Он соскочил с кровати и бросился за дочерью, которая метнулась к двери...

8. ПРОЩАЙ ДЕТСТВО! ПРОЩАЙТЕ ИГРЫ И ЗАБАВЫ! ПРОЩАЙ СОФИЯ!

Восемнадцать часов двадцать минут.

Всё готово: рюкзаки на спине, на ногах кеды или туристские башмаки, твёрдая решимость в сердце.

Сарай вычищен, выметен - никаких следов. Рации на столе, готовы к последней, прощальной передаче.

Исторические минуты. Только одной Фанни ещё нет.

- Сколько можно ждать? - нетерпеливо бросил Наско Некалка. - Вечно эти девчонки! Опоздаем на поезд!

- Может, с ней что-нибудь случилось? - несколько обеспокоенно сказал Майор Димчо. - Надо узнать.

Послали Игорька в разведку.

Игорёк мигом взлетел на третий этаж, позвонил. На пороге вырос товарищ Антонов - какой-то взъерошенный, взгляд свирепый.

- Ага! Это ты? - в ярости завопил он. - Очень кстати! Хоть ты мне объяснишь, куда девались мои усы и бороды!

Уши Игорька уловили жалобный плач - это был голос Фанни. Мгновенно смекнув, что задерживаться здесь во избежание неприятных последствий не стоит, Игорёк дал дёру - да так, что только пятки засверкали. Уже через 20 секунд бледный, насмерть перепуганный, он докладывал в ракетном центре:

- Отец Фанни знает... о бородах... Запер её в комнате... выспрашивает...

Все оцепенели. Как же быть? Вот уж никто не ожидал, что так обернётся... Всё теперь зависело от стойкости Фанни. Если проговорится - конец! Милиция будет поднята на ноги, пограничные войска блокируют все границы - и прощай Куба, прощай Претория! Да ещё засадят в тюрьму на шесть лет и восемь месяцев. Так что дорога каждая минута! Быстрее!.. Пока Фанни ещё не капитулировала, закончить все дела - и смываться!

Майор Димчо включил рацию, и сарай наполнился тихим жужжанием. Руководитель Федерации поднёс микрофон ко рту и торжественно объявил:

- Внимание! Внимание! Говорят объединённые радиостанции "Остров Свободы" и "Мыс Доброй Надежды". Люди с чистыми руками! Знайте: через несколько минут мы отправляемся в путь! В великий поход за освобождение народов от угнетателей. Мы идём, чтобы обломать когти кровавому империализму! Мы можем погибнуть, нас могут сжечь на костре, как Джордано Бруно, сразить пулей в подземном канале, как Симеона Бесстрашного, но нам не страшно, потому что мы знаем, что умираем за вас, за свободу, за будущее, за детей... Люди будущего! Мы погибнем с чистыми руками! Пусть и ваши руки всегда будут чистыми. Мы уходим! Патриа о муэртэ! Хоройя а кани! Конец.

Эти вдохновенные слова ясно и чётко прозвучали в радиокабине управления милиции. Дежурный офицер и сержант Марко внимательно следили за ловкими руками радиста, засекавшего передачу. Он повернул одну ручку, другую, и через мгновение два луча на экранчике пересеклись.

- Есть! - радостно воскликнул радист. - Попались, голубчики! В данную минуту рация находится где-то в районе улиц Царь Крум и Раковского. Если поторопиться...

- Так я и знал! - воскликнул сержант Марко и как безумный помчался к ракетному центру.

Но там уже никого не было.

Тихо, пусто. Только лениво покачивается на верёвке бельё. Сержант толкнул дверь, вошёл в сарай. Ни души... Даже Никижа нету.