Лев Кассиль - Вслух про себя (Попытка автобиографии)

Надо было бы, вероятно, упомянуть и о повести "Ранний восход" (1953), в которой я стремился продолжить рассказ о слияйии двух наиболее для меня дорогих и важных черт в душевном облике молодого поколения - начал творческого и героического. Таким же родным, как и Володя Дубинин, стал для меня непридуманный, живший на самом деле и тоже безвременно погибший маленький, но феноменально одаренный художник Коля Дмитриев.

Можно было бы рассказать еще о многих поездках и путешествиях, о ряде замечательных встреч, о незабываемых часах, проведенных у Алексея Максимовича Горького, о свидании с Роменом Ролланом, сказавшим мне очень дорогие и важные слова про "Швамбранию" и некоторые мои рассказы.

Надо было бы, возможно, рассказать кое-что и о корреспондентской работе во время войны на сухопутных фронтах и в Заполярном флоте. И о многолетней работе у радиомикрофона, за которую я удостоен звания и знака "Почетный радист СССР": о передачах с Красной площади и "Под часами с кукушкой" за "Круглым столом", радиопредседателем которого я был довольно долго... И о наших новогодних елках в Колонном зале Дома союзов и в Большом Кремлевском дворце, где я в течение нескольких лет выполнял функции литературного деда-мороза. И о моих студентах в Литературном институте, где я стараюсь избавить начинающих от тех ошибок, без которых не обошлась моя собственная молодость.

И хорошо было бы, наверное, вспомнить о послевоенном плавании на кораблях нашего флота вокруг Европы летом 1946 года - об этом и была написана для ребят книжка "Далеко в море", а в 1947 году, вместе с моим спутником Сергеем Михалковым, книга для взрослых - "Европа слева". И о другом плавании, когда Европа была справа... И об увлекательной поездке в Италию на Белую Олимпиаду в Доломитовых Альпах, на VII Зимние Олимпийские игры в Кортина д'Ампеццо, после чего я смог завершить, наконец, долго писавшийся спортивно-приключенческий роман "Ход Белой Королевы" (1956)... И о зимних Олимпийских играх в Скво-Вэлли, в горах Сьерра-Невады, и о Белой Олимпиаде на тирольских кручах в Инсбруке, и об олимпиадах в Риме и Токио, где я работал специальным корреспондентом. Не мешало бы сообщить о поездке "с Маяковским" по Италии в 1958 году, когда довелось поколесить от Сицилии до Генуи, рассказывая о поэте в Палермо, Неаполе, Риме, Равенне, Милане, Альфонсине и т. д.

Стоило бы, пожалуй, сказать о книжке "Дело вкуса" (1958), которой я на основании 20-летнего опыта публичных бесед с молодежью на эти темы рискнул вторгнуться в сферу эстетического воспитания, борьбы с пошлостью, мещанством, безвкусицей... И хорошо было бы назвать нелегко давшуюся мне книжку "Про жизнь совсем хорошую" (1959), где я попытался заглянуть в коммунистическое будущее и помечтать о завтрашнем нашем дне вместе с моими читателями, которые своими письмами и надоумили меня написать об этом.

Под конец, по всей вероятности, законно было бы назвать роман "Чаша гладиатора" (1961), роман с приключениями, переживаниями и путешествиями, и маленькую повесть "Будьте готовы, Ваше высочество!", в которой я "открыл" для себя и читателей третью, после Швамбрании и Синегории, страну - Джунгахору.

Но я позволю себе лишь хитро упомянуть обо всем этом: боюсь, что, говоря подробнее, можно утратить спасительное чувство юмора, без которого трезво смотрящий на вещи человек не рискнет говорить о себе. И потому предпочитаю, чтобы вразумительнее и подробнее про все вышеупомянутое писал бы кто-нибудь другой...