Мери Элизабет Додж - Серебряные коньки

Распевая эту песенку, дети с нетерпением и страхом поглядывали на затворенную дверь. Вдруг кто-то постучал в нее. В ту же минуту круг распался. Младшие дети со смешанным чувством ужаса и восторга прижались к матери; дедушка облокотился на руку и наклонился вперед; бабушка поправила очки; отец вынул трубку изо рта, а Гильда и дети постарше сбились в кучку и устремили глаза на дверь. В нее постучали еще раз.

– Войдите! – сказала мать.

Дверь тихо отворилась, и святой Николас, в митре, в полном епископском облачении и с посохом в руке, вошел в комнату. Наступила глубокая тишина, – все, сдерживая дыхание, смотрели на него.

Наконец он заговорил – торжественным и вместе с тем таким добрым голосом:

– Здравствуй, Карел ван Глек, я рад видеть тебя, твою жену Катрину, твоего сына и его добрую жену Анни. Здравствуйте, дети! В общем, вы вели себя хорошо с тех пор, как я приходил к вам в прошлом году. Но некоторым из вас я все-таки должен сделать кое-какие замечания. Дитрих вел себя очень невежливо и грубо на ярмарке в Харлеме; Майкен за последнее время плохо училась, тратила слишком много денег на лакомства и ничего не оставляла для бедных. Надеюсь, что Дитрих исправится и будет вести себя, как благовоспитанный мальчик, а Майкен станет прилежнее и будет помнить, что на свете много бедных людей. Маленькая Катринка жестоко обращается с животными: я несколько раз слышал, как в коридоре мяукала бедная кошка, когда она дергала ее за хвост. Я прощу Катринку, если она обещает не обижать никого. Ведь и каждый маленький зверек чувствует боль!

Катринка горько заплакала, а святой Николас замолчал, давая ей время успокоиться.

– Брум учится очень хорошо, – продолжал он после небольшой паузы, – но часто шалит в классе и не всегда слушается учительницу. Гендрик отлично стреляет из лука и мастерски правит лодкой, но отдает этим занятиям слишком много времени и потому плохо готовит свои уроки. Гильда хорошая девочка и любит помогать бедным. Она будет спать эту ночь тихим, спокойным сном, каким спят люди с чистой совестью и добрым сердцем. Вообще я доволен всеми вами. Завтра вы найдете более вещественные доказательства моей любви к вам. Прощайте!

В то же мгновение разные сласти градом посыпались на полотняную простыню, разостланную около двери. Поднялась страшная суматоха. Дети бросились на лакомства и стали наполнять ими свои уже заранее приготовленные корзинки, а мама принесла меньшего сынишку Вуста, и он тоже набрал полные кулачки сластей. Потом самые смелые из детей подбежали к дверям и распахнули их настежь. Но напрасно смотрели они и в ту, и в другую сторону: святого Николаса нигде не было.

Тогда все отправились в соседнюю комнату, где стоял стол, покрытый белой как снег скатертью. Дети положили на него свои башмаки, комнату заперли, и мама спрятала ключ в карман. Затем, пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по своим спальням, и в доме мингера ван Глека, наконец, наступила глубокая тишина.

Рано утром дверь торжественно отворили в присутствии всей семьи, и дети тотчас же запрыгали и завизжали от радости: каждый башмак был полон доверху, и кроме того, весь стол был уставлен подарками – игрушками, книгами, лакомствами и разными безделушками. Никто не был забыт. Все получили подарки, начиная с дедушки и кончая маленьким Вустом.

Катринка восторженно хлопала в ладоши, обещая себе никогда, никогда больше не мучить кошку. Гендрик кружился по комнате, размахивая над головой великолепным луком и стрелами. Гильда радостно улыбалась, перелистывая книги, которые ей давно хотелось иметь.

Потом началась проба новых игрушек: маленькие мохнатые собаки залаяли, кошки замяукали, овцы заблеяли, трубы затрубили, раздался барабанный бой, а костяные шарики Вуста загремели и запрыгали по полу. Отовсюду неслись восторженные восклицания и веселый смех. Все были довольны и счастливы.

А в бедном домике Бринкеров не было ни смеха, ни веселья. Туда святой Николас не заходил.

Рано утром участники экспедиции собрались в условленном месте на канале.

– Все ли тут? – спросил Петер, выбранный предводителем. – Я сейчас сделаю перекличку. Карл Шум-мель?

– Здесь!

– Якоб Пут?

– Тут!

– Бенджамен Доббс?

– Да!

– Ламберт ван Маунен?

– Здесь!

– Отлично! Без тебя плохо бы пришлось Бену; так как только ты один говоришь по-английски.

– Людвиг ван Гольп?

– Есть!

– Вустенвальберт Шиммельпеннинк?

Никто не отвечал.

– Должно быть, бедному Вусту не позволили идти с нами. Ну, делать нечего. Теперь уже восемь часов и пора отправляться в путь… Раз, два, три – марш!

Мальчики быстро понеслись по льду и через полчаса были уже в Амстердаме. Это в высшей степени оригинальный город, окруженный стенами и расположенный на девяноста пяти островах; около двухсот мостов соединяют их между собой. Бен с удивлением смотрел по сторонам – все здесь интересовало его: высокие дома со странными раздвоенными трубами; помещения для склада товаров, ютившиеся под самыми крышами домов, и подъемные краны, при помощи которых товар поднимался в склады или опускался на улицу; большие общественные здания, стоящие на толстых сваях, глубоко вбитых в болотистую почву; узенькие улицы; каналы, пересекающие весь город; мосты, шлюзы и странные костюмы жителей.

Бен подивился и на маленькие зеркала, укрепленные с наружной стороны окон таким образом, что живущие в доме могли видеть не только все происходившее на улице, но и каждого, кто подходил к их двери и стучал в нее.

По улицам двигались запряженные собаками тележки, нагруженные разными деревянными изделиями, осторожно проходили ослы, навьюченные корзинами с глиняной или стеклянной посудой, и изредка проезжал ярко раскрашенный, но неуклюжий экипаж, который тащила пара вороных лошадей с белыми как снег хвостами.

По улицам двигались запряженные собаками тележки…

Город разукрасился по-праздничному, и в магазинах было выставлено множество вещей для подарков, а в особенности игрушек, производством которых славится Голландия. Чего тут только не было! И всевозможные миниатюрные, хоть и очень сложные, машины, и рыбачьи лодки, и маленькие трешкоты с кладью. Бену очень хотелось купить что-нибудь для своего младшего брата Робби, но это оказалось невозможно. Голландцы народ очень расчетливый. Собираясь в экспедицию, мальчики решили, что каждый участник возьмет с собой ровно столько денег, сколько нужно на его путевые издержки. А потом, когда все пришли на канал, общую кассу передали Петеру, как предводителю. Таким образом, Бен мог только любоваться на игрушки и старался отогнать от себя мысль о маленьком Робби.

– Ну, господа, пора отправляться в путь! – сказал Петер. – Вперед!

В час дня наши путешественники добрались до Харлема. Они сделали с утра целых семнадцать миль, но ни один из них не устал, и все были веселы, начиная с самого младшего, четырнадцатилетнего Людвига, и кончая Петером, которому уже минуло семнадцать лет.

– Теперь самое время позавтракать, – решительно произнес Петер. – Зайдем в эту кофейную.

И он опустил руку в карман, чтобы достать кошелек с деньгами.

– Что с тобой? – с испугом воскликнул Ламберт.

Петер, бледный, с широко раскрытыми глазами, хлопал себя руками то по груди, то по бокам.

– Он заболел, – сказал Бен.

– Нет, он, должно быть, что-нибудь потерял, – возразил Карл.

– Кошелек! – прерывающимся голосом проговорил Петер. – Кошелек со всеми нашими деньгами… пропал!

Все были поражены, как громом. Никто не мог произнести ни слова.

– Поищи хорошенько в карманах, – наконец сказал Карл.

– Я уже искал… Его нет нигде! – Петер снял шапку, встряхнул ее, снова обшарил все карманы и с отчаянием взглянул на товарищей.

– Кошелька нет, братцы, и нам придется остаться не только без завтрака, но и без обеда. Что тут делать! Если бы мы были в Амстердаме, я мог бы достать денег, но здесь у меня нет ни одной знакомой души. А у вас?

Мальчики мрачно переглянулись и покачали головами. Они вдруг почувствовали страшный голод.

– Сколько было всего денег? – спросил Людвиг.

– Да разве ты не знаешь? Всего было тридцать гульденов – ведь каждый из нас внес по пять. Я поступил как дурак. Даже маленький Шиммельпеннинк был бы лучшим предводителем, чем я.

– Полно, полно! – добродушно проговорил Якоб. – К чему приходить в отчаяние? Вернемся домой, а завтра или послезавтра опять отправимся в путь.

– А денег-то мы откуда возьмем? – проворчал Карл. – Не всякий может выбрасывать на ветер по пять гульденов!

– Неужели ты полагаешь, что я заставлю вас расплатиться за мою небрежность? – воскликнул Петер. – Дома у меня есть деньги, и даже гораздо больше тридцати гульденов.

– А, тем лучше! Я не знал, что ты так богат. Ну, делать нечего, придется повесив носы отправляться домой!