Михаил Кириллов - Кабульский дневник военного врача (октябрь—декабрь 1987 г.)

©Саратовский медицинский университет, 1996 г.

©Михаил Михайлович Кириллов, 1996 г.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Записи впечатлений, размышлений, научных наблюдений, сделанные автором в период войсковой стажировки в Кабуле осенью и зимой 1987 г. и составившие содержание публикуемого «Дневника врача», отражают видение им той военно-политической ситуации, которая сложилась на рубеже 1988 г. и предваряла решение о выводе наших войск из Афганистана, показывают результаты анализа деятельности Кабульского фронтового госпиталя, и в особенности его терапевтической службы в ходе крупных войсковых операций, а также оценку отношений людей, которых объединяли тогда служение профессиональному долгу и искренняя вера в необходимость интернациональной помощи народу молодой Республики Афганистан.

Прошло около девяти лет с тех пор. Многое изменилось в оценках событий того времени. Но содержание дневника не подверглось каким-либо изменениям. Несмотря на трагизм афганской войны, унесшей десятки тысяч жизней советских людей, несмотря на последовавший вскоре после нее известный пересмотр взглядов на целесообразность самого ввода наших войск в Афганистан в 1979 г., автор считает, что не могут быть пересмотрены бескорыстие, интернационализм, преданность воинскому и профессиональному долгу и самоотверженность тех, кто служил там, и кто погиб, и кого народ нарек воинами-афганцами. К их числу по праву относятся и военные медики 40-й армии. Этот «Дневник» прежде всего о них и для них.

25.10. Ташкент. Пересыльный пункт. «Тихий перекресток». Начало системы.

Утро. Льет дождь. Если и там нет погоды, – хорошо: меньше неба, меньше целей… Перед отъездом говорили: «Нет погоды – радуйся; не включили в список на вылет – радуйся; задержали вылет – радуйся…»

Мне – в Кабул, в Центральный военный госпиталь. Еду, как и до меня многие мои товарищи по Саратовскому военно-медицинскому факультету. Преподающему военно-полевую терапию уже более 20 лет необходимо хотя бы прикоснуться к правде своей профессии.

26.10. Похолодало. Выпал снег. Рейс отменен. Завариваем чай. Вечером в гостинице рассказы бывалых людей, фронтовые побасенки.

27.10. Попытались отправить. Привезли в Тузель. Продержали 5 часов и… вернули на пересылку. Непогода. Скорее бы. Нервы напряжены до предела.

28.10. 5.00. Подъем. Едем в аэропорт. В кабине рядом со мной медсестра из Кабульского инфекционного госпиталя Надя Бурлакова. Приехала в одном платьишке, а в Ташкенте снег и —3°. На плечиках у нее чей-то китель. Авиаторы не спешат. Бродим по двору. В магазине «Березка» на нас, неимущих, смотрят волком. Хранители чужих сокровищ… Чеки, чеки. Некоторые на них просто помешались.

Наконец – перекличка, раздача паспортов. Переход границы и посадка в самолет. ИЛ-76 забит людьми до предела. Летим.

Моя соседка – полненькая брюнеточка. По ее словам, она у «…всего батальона мочу на гепатит смотрит». В отпуск ездила под Выборг, к маме. Везет брусничное варенье… Лейтенант что-то весело рассказывает девушке. Тянутся друг к другу. Молодость, которой и Афганистан не помеха.

Лететь недолго: час двадцать. Снижаемся как-то странно, по крутой спирали. А вот и афганская земля. Раскрыт хвостовой отсек: солнце и горы. Кабул.

Проспект от аэродрома до госпиталя многолюден. На каждом углу – солдаты цирандоя (афганской милиции). На заборах лозунги Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) – следы недавней конференции. На лужайке за арыком группами – мальчишки. Играют в денежку, в стукалочку, в кости… Как мы когда-то в эвакуации, в Казахстане, в 1942 г. Та же нищета, война, грязь и неистребимое детство.

Принят начальником госпиталя – Андреем Андреевичем Люфингом. Устроен. Отдан приказом. Одет в полевую форму… Должность моя отныне – профессор-консультант.

Госпиталь – за высоким каменным забором. Охрана – цирандой (снаружи) и наши гвардейцы (изнутри). Территория 350×350 м. Службы, лечебные отделения и жилые помещения в одно– и двухэтажных модулях. В центре – сквер. Дом афтано-советской дружбы, стела. Строится столовая. На стройке – сотня афганцев, в том числе мальчишки 10–15 лет. Какая тут охрана! Обычная сценка: на земле – старик с коричневым морщинистым лицом, корявыми руками, в старом зеленом кителе и чалме. Рядом лопата. Отдохнул, поднялся, поднял лопату и стал копать. Жесткая каменистая земля. Их земля.

Встречаю знакомых из Военно-медицинской академии и факультетов… И тех, кто здесь на 2 года, и вроде меня – в краткой командировке. Люди деловые, с методиками, медикаментами. Набираются опыта.

В столовой уютно. Гороховый суп, гречневая каша с бараниной, горячий компот. Хлеб белый, крупно нарезанный. Официантка – кареглазая, улыбчивая украинка Маша. «Чудо наше ласковое!» – говорят о ней. Выходя из столовой, слышу задиристое: «А, еще один «недоношенный» приехал!» Так называют здесь тех, чья командировка коротка.

После обеда ознакомление с терапевтическим отделением.

Солдат. В госпитале уже дней десять. Их – отделение ждало вертолеты в горах. Спали на холодных камнях. На 3-й день ангина, еще спустя 5 дней – бурное поражение суставов. Отеки лица, живота, бедер, мошонки. Увеличение сердца и печени, пневмония, жажда. От преднизолопа, бруфена и лазикса стало лучше. Подготавливается для эвакуации в Ташкентский госпиталь. Еще двое больных. И здесь – ангине, артриту и миокардиту предшествовали преодоление горных рек, езда на холодной броне. Забытая классика.

Надвигается ночь. Заканчивается мой первый день на здешней земле. Темные аллеи, свет фонарей и окон в ветвях деревьев. Журчание арыков, прохлада. На темном небе – кроны сосен. Санаторий…. в который едут не по путевке, в который не загонишь и из которого раньше времени не уедешь. Воет электростанция – без нее все бы утонуло во тьме. Из окна за забором видно огнями украшенное здание. Над его воротами большой серп и надпись: «Афганское общество красного полумесяца». Модули-бараки. Женщины в окнах, в коридорах, мытье полов, стирка…

За госпиталем кишлак – горка горящих углей, далее – темное тело высокой горы, на вершине которой светлая ротонда РЛС. В звездном небе яркая луна. Включил приемник: восточные мелодии заполнили эфир, забивая Москву.

29.10. Утро. Воздух в пыльной дымке. В кишлаке вверх по витым тропкам и улочкам идут женщины с канистрами на голове, несут воду. Сбегают стайками мальчишки с портфелями. 7.00, а все уже на работе.

Город в котловине. Четко видны детали гор, по склонам – мазанки кишлаков. Много и современных домов. Лоскутное одеяло на пыльных камнях.

Афганцы-строители трудолюбивы. Многие похожи на цыган. Утром от холода, днем от жары пробавляются они чайком. В перерывах старательно собирают в мешки обрезки досок, бумагу. Дерево здесь на вес золота. Юркие мальчишки деловито возят цемент. Тачка – в одну четверть обычной, а цементу – горка, килограммов на пять. Никакого баловства, но работают весело. Ребята-цыганята – живые глаза, живой интерес. Подойти бы, потолковать, а мы – как чужие. Как-то обидно и непривычно не общаться с бедными.

Горы, кое-где со снегом на вершинах. Небо голубое, без облачка. Но даром оно не дается: самолеты, снижаясь на посадку и поднимаясь до 5–6 км, отстреливаются. Это дорогое удовольствие – до 2 тыс. руб. за взлет… Отстреливаются на всякий случай – от стингеров. Сколько в небо не смотри – Саратов ближе не станет…

Несомненны явления привыкания: одышка при небольшой нагрузке, головная боль, легкое першение в горле – много взвешенной мелкой пыли.

Потихоньку вхожу в рабочий ритм. Первое посещение реанимационной: раненый с обширным дефектом мозга на ИВЛ, спинальная травма, больной лептоспирозом, истощенный солдат с крупозной пневмонией… Сразу трудно усвоить всю информацию, трудно даже смотреть на все это.

В терапевтическом отделении посмотрел солдата с изматывающей лихорадкой. Очевидны изменения крови: лимфобласты в костном мозге и в крови. Увеличение селезенки. Лейкоз? Прибегает лаборантка: «Плазмодий!» Малярия с лейкемоидной реакцией. Подводит отсутствие инфекционной настороженности, необходимой здесь на каждом шагу. В женской палате прапорщик 20 лет, Ирочка. Полиартрит. Веселое веснушчатое существо. Пишет стихи. «Я – только афганские, все остальные дома оставила». – «А вы богатая, если было, что оставить». – «Конечно!» – не задумываясь. «Приходите на концерт – буду читать солдатам». «А про любовь и цветочки – это дома…». Она сама – стихи.