Борис Илизаров - Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого

© Илизаров Б. С.

© Институт российской истории РАН

© ООО Издательство АСТ

Под одной обложкой издаются две книги: «Тайная жизнь И. В. Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма» и «Почетный академик И. В. Сталин и академик Н. Я. Марр. О языковедческой дискуссии 1950 г. и проблемах с нею связанных». Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России XX века. Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В первой книге анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая, и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях, на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на Земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя, и для страны выбора. Мне кажется, что это новый, точнее – основательно забытый аспект для современной исторической науки. Сразу после выхода в свет первой книги в 2002 г. я стал получать различные отклики. Но и положительные, и отрицательные рецензии за редким исключением[1] были поверхностны, а потому – малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в одном из интервью поделился такими соображениями:

«(Корреспондент) – Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

– Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после XX съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее. В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

– Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” – примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

Так вот, судя по тому, как Илизаров описывает сталинские пометы на “Воскресении” Толстого, на “Братьях Карамазовых” Достоевского, на произведениях Анатоля Франса и так далее, вождь был не просто книгочеем, а вдумчивым читателем, который все как-то усваивал, переживал, хотя на него это не действовало.

– Злодеем он все-таки был?

– Ну, объяснение это слишком простое – налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский – это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о котором мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось – он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

– …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил».

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов XX века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова “Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива”. Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг. Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.

Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности….

Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип “эмоционально высвеченной научной истории”, Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину», и т. д., и т. п.

Читатель сам может судить о том, что в писаниях Емельянова правда, а что завистливая пропагандистская чепуха. Хочу также обратить внимание на то, что я опирался не только на многочисленные сталинские пометы, но и на ранее неизвестные материалы из личного архива Сталина и документы других архивов.

Если книга «Тайная жизнь И. В. Сталина» выходит очередным, фактически седьмым изданием и я вижу ее наконец-то завершенной, то книгу «Почетный академик И. В. Сталин «за» и «против» академика Н. Я. Марра» я все еще не считаю законченной. Любое историческое сочинение должно оканчиваться открытым финалом, но совсем не для того, чтобы идущий вслед коллега-историк подхватил начатый разговор. Н. Карамзин не следовал за древнерусскими летописцами или историками XVIII в., С. Соловьев не продолжил «Историю» Н. Карамзина, а В. Ключевский – сочинения С. Соловьева и т. д. Каждый историк создает свой мир, свой образ прошлого, поверх образа, созданного предшественниками, иногда грандиозный и завораживающий, а нередко убогий и мало кому интересный. Но ни в том, ни в другом случаях они не перечеркивали предшественников – они всегда рядом и отдельно. Только читатель решает, кто и как надолго останется в числе писателей истории на будущее. Поэтому я стараюсь прислушиваться к его мнению и тогда, когда книга еще лежит в рукописи, и в особенности тогда, когда ее тираж разошелся. Читатель всегда прав. Только благодаря ему книги Карамзина, Соловьева, Костомарова и еще некоторых отечественных авторов до сих пор живы, т. е. читаются и переживаются людьми, а сотни имен и тысячи исторических сочинений, особенно советской эпохи, канули в безвестность. Так что читатель всегда прав… Нет… не всегда. Не прав в том случае, когда выступает в роли доносчика.