Курт Воннегут - Вербное воскресенье

Да, а Петер Либер, хромой ветеран войны, и его жена София произвели на свет Альберта Либера, который стал индианаполисским пивоваром и бонвиваном.

Это был отец моей матери.

Генри Шнулль, торговец и банкир, и его жена Матильда произвели на свет Нанетт Шнулль, которая, по словам дяди Джона, «была прекрасной, цветущей женщиной с мягким голосом. Она часто пела на различных вечерах. Всегда в хорошем настроении, она располагала к себе неизменным дружелюбием и непосредственностью».

Это была мать моего отца.

А Клеменс Воннегут, вольнодумец и основатель «Скобяных товаров Воннегута», и его жена Катарина произвели на свет Бернарда Воннегута, который, как пишет дядя Джон, «с младых ногтей проявлял художественные наклонности. Он замечательно рисовал, но был скромным и застенчивым. У него не было друзей, он мало интересовался общественными делами. Никогда он не был ярким экстравертом, скорее замкнутым и отрешенным тихоней».

Это был отец моего отца.

Итак, мы добрались до повесы, Альберта Либера, чья эмоциональная несостоятельность, неверие в собственных детей, по моему скромному мнению, в немалой степени повлияли на последующее решение моей матери покончить с собой.

Как я уже писал, Альберт, родившийся в 1863 году, был сыном хромого ветерана Гражданской войны. После того как его отец вернулся в Дюссельдорф, Альберт остался в Индианаполисе управлять пивоварней, которую его отец продал британскому синдикату.

Когда я его впервые увидел, знакомиться было, собственно, не с кем. Он не вставал с постели из-за слабого сердца. С тем же успехом он мог быть марсианином. Что я о нем помню: раззявленный рот. Очень розовый.

В молодости он часто ездил в Лондон.

«Заказывал себе костюмы у портных на Сэвил-роу, — пишет дядя Джон, — был идеальным образчиком викторианского модника: черные пальто из тонкого сукна в стиле принца Альберта, шотландский твид, крахмальные рубашки и воротнички, обувь ручной работы. Он был красив, дружелюбен и общителен. Любил многолюдные сборища, вкусную еду и дорогие вина. Он имел одновременно несколько романов, менял женщин как перчатки и предавался вульгарным развлечениям».

Общий надзор за пивоварнями осуществлял британский офицер-отставник, полковник Томпсон. Он приезжал в Индианаполис раз в год-два, чтобы оценить ситуацию и доложить о ней в Лондон. Вместе с Альбертом они делили большую часть доходов от пивоварни — подделывали счета, продавали товар налево, пускали деньги на липовые рекламные и политические кампании — весь арсенал увода прибылей. Синдикат требовал пятипроцентной доходности вложений — он ее получал. Альберт же со товарищи набивали карманы.

Альберт в отличие от своего отца, консервативного, застенчивого, чрезвычайно скромного и нетребовательного человека, был экстравертом, ярким, шумным и расточительным. Жил он на широкую ногу, в больших домах с массой слуг, лошадей, экипажей, позже покупал самые первые и дорогие автомобили. Он нанял английского дворецкого и держал в доме ливрейных лакеев. Деньги на развлечения друзей тратились без счету: лучшие яства, редкие вина, белые скатерти и роскошные фарфоровые сервизы.

Вскоре за Альбертом закрепилась репутация миллионера, для которого цена не имеет значения. Он присоединился к компании «весельчаков», состоявшей из сыновей городских богачей. Среди них был Бут Таркингтон. «Весельчаки» закатывали фантастические вечеринки. Один из них был владельцем «Английского отеля» на площади Моньюмент-серкл и «Английской оперы», где проходили представления большинства гастролирующих трупп. Там у него была своя ложа, справа от сцены, из которой можно было пройти прямо за кулисы. Это давало возможность ему и остальным кутилам близко общаться с актрисами, особенно с молодыми хористками.

Иногда они снимали на ночь главный бордель города, — игриво именовавший себя «Отделением университетского клуба», — который располагался на восточной стороне Нью-Джерси-стрит в двух кварталах к северу от Вашингтон-стрит. «Благородную» атмосферу этого заведения не оскорблял банальный обмен наличностью Вместо этого его посетители получали ежемесячный счет за обслуживание. Местные «весельчаки» устраивали тут настоящие вакханалии, которые служили для чопорного городского света плодородной почвой для множества слухов. Однако надо признать, что все эти нехорошие излишества из уважения к викторианской морали творились приватно, за закрытыми дверьми — для того двери, собственно, и придуманы.

Одним из занимательных обычаев означенной компании было правило посвящать родственные души в так называемый «Клуб М3». Церемония заключалась в том, что неофиту завязывали глаза и усаживали на бочку свежего холодного пива из либеровской пивоварни, после чего открывали заранее вбитый в нее кран. Пиво окатывало посвящаемого, который должен был признать, что у него мокрая задница. Затем новоиспеченный член клуба присоединялся к остальным для совместной пирушки. Члены клуба даже заказали у ювелира значки с вензелем М3, чтобы носить их на лацкане пальто. Они также были большими поклонниками спорта и часто заказывали отдельный пульмановский вагон для поездок на чемпионские бои по боксу, скачки и другие соревнования. Они не употребляли наркотиков, следили за речью и уважали порядочных женщин. Всегда были подобающе одеты, вели себя вежливо и воспитанно.

И вот этот эдвардианский франт женился на красавице музыкантше Алисе Барус в 1885 году. У них родились трое детей, старшей была моя мать. А потом, когда ей было шесть лет, Алиса Барус скончалась от пневмонии.

«Вскорости, — пишет дядя Джон, — Альберт женился на весьма привлекательной, но крайне своеобразной женщине, которая так и не приняла семью Альберта и его близких друзей. Звали ее Opa Д. Лейн. Она была родом из Зейнсвилля, Огайо, виртуозно играла на скрипке. Некоторые звали ее О.Д., но большинство прозвало Одержимой. Для детей Альберта она стала злой мачехой, прямо как в сказке. Она придумывала для них изощренные издевательства. Она ненавидела их и мучила так сильно, что все трое не могли избавиться от полученных психологических травм всю оставшуюся жизнь. Прежде им доставалась только любовь и нежность, а теперь они подвергались унижению и обидам. О.Д. терроризировала и самого Альберта, угрожала убить его, спала с пистолетом под подушкой — короче, была настоящей ведьмой, демоном в юбке. Незлобивый Альберт терпел ее, сколько мог, и в итоге развелся; однако он был вынужден выплатить ей большие алименты, которые истощили и без того небольшой капитал. Копить он никогда не умел, жил на широкую ногу, рассчитывая на пивоварню как на щедрый и надежный источник дохода».