Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

«Зачем?????»

Можно ли было выразить безрассудство капиталистической системы снабжения лучше, чем этим единственным словом?

Мое счастье, что я к участию в этом улучшении присоединился, будучи хорошо обеспеченный с материальной точки зрения.

Безработица. Ее в ГДР не было, или, лучше сказать, не было видно. Истолковать это можно вопросом: «Чем отличается капиталистическая безработица от социалистической?»

Ответ: «При капитализме безработные стоят за воротами фабрик и заводов, а при социализме они наоборот сидят на предприятиях». И в этом было много правды. В результате все возрастающей путаницы в снабжении материалами, народное хозяйство ГДР «блистало» холостым ходом.

Для создания единой экономической системы народное хозяйство должно было стать частным. И созданное для этого «Учреждение для приватизации народного хозяйства ГДР» видело в основном свою задачу в том, чтобы ликвидировать потенциальных конкурентов. И теперь мы имели сотни тысяч настоящих безработных, которые стояли за воротами фабрик. Страшный социальный спад.

Меня эта катастрофа не коснулась. При хорошо оплачиваемой работе, у меня была еще и пенсия. Почему у меня?

Демократия? Этим термином наши глаза (во время чтения газет) и уши насытились в течение 40 лет предостаточно, однако то же самое о душевно-моральном состоянии не скажешь. Что есть (или была) «советская демократия», я изучил уже в 1944 году, будучи курсантом-военнопленным в школе антифашистов. Самое важное я узнал тогда после изучения «Краткого курса истории ВКП(б)», согласно которому «тот, кто распространяет мнение, отличное от мнения вождя, должен быть расстрелян».

Демократия означает с греческого «власть народа». Демократией в Советском Союзе называлось самодержавие великого вождя и власть номенклатуры над народом.

Когда однажды у великого Черчилля спросили, чем он считает западную демократию, то он ответил: «Большим говном, но я лучшего ничего не знаю».

И вот мы, ГДР-овцы, получили эту другую демократию. На избирательных бюллетенях мы могли выбирать, куда нам ставить крестик, за какую партию мы решили проголосовать. Но что это были за типы, которые представляли выбираемую партию, судить мы не могли. В течение почти 20 летней жизни в объединенной демократической Федеративной Республике Германия я долго размышлял о «за» и «против» этой общественной системы. Итог… я безоговорочно присоединился к мнению Черчилля. Новая демократия была и есть не совсем осчастливливающим явлением.

Пару деталей моих взглядов на эту тему читатель уже встретил в главе 2.11, и еще встретится с ними в главе 3.14 «Послесловие».

Полеты. Мои первые летные занятия закончились в 1940 году из-за войны. На второй раз партия в 1954 году поставила точку, после которой начался 36 летний период вынужденного отрезвления. В ГДР летать могла лишь группа людей, выбранная по идеологическим соображениям. В 70-е и 80-е годы к обучению полетам на планерах допускались только те, кто был кандидатом в офицеры или старослужащим Военно-Воздушных Сил ГДР. Как и до этого при Гитлере, летная подготовка финансировалась государством. В обеих системах это являлось не спортом, а предвоенной подготовкой.

36 лет я «летал» лишь глазами, ну или в качестве пассажира на самолетах гражданской авиации, наблюдая за землей сверху. Как же я завидовал людям, которые могли выбрать воздухоплавание своей профессией.

Желание, сидеть за штурвалом и властвовать над третьим измерением, никогда меня не оставляло.

Мне регулярно снился такой сон: «Стою на аэродроме перед самолетом и знаю, что сейчас буду в него подниматься и управлять им. Затем я занимаю место пилота, и меня захлестывает бесконечное чувство радости. Тут вдруг самолет превращается ни во что, и я, разочарованный, просыпаюсь».

А тут тебе все сразу: «Лети туда, куда ты хочешь, с условием конечно, если сможешь оплатить.» Я мог, и поэтому мечта моей жизни наконец смогла осуществиться. В возрасте 68 лет я получил права спортивного пилота на мотопланер, а еще через год — и на безмоторный планер.

Мой шеф также всю жизнь мечтал о полетах в качестве пилота, но никогда не находил времени для обучения. Он постоянно должен был в своей отрасли выдерживать конкурентную борьбу, и ему было не до этого. В декабре 1990 года, когда мы с сотрудниками отмечали праздник Рождества и были под легким алкоголем, то я рассказал ему о своих намерениях «сделать» права пилота. На это он сказал:

«Если Вы в Вашем возрасте сумеете это сделать, то я оплачу 50 % стоимости получения прав». Сказав, он сдержал свое слово. 16 июня 1991 года я стартовал на первый круг в кресле пилота, находясь рядом с инструктором, а уже 29 сентября того же года состоялся последний экзаменационный полет. По предъявлении моих прав пилота, шеф перевел на мой истощившийся банковский счет значительную сумму.

Последний полет я совершил 6 марта 2003 года за два месяца до моего 80 дня рождения. Это был полет № 977 на мотопланере над Альпами. Не из-за нехватки здоровья, а из-за прогрессирующего возраста, постоянный летный врач отказался принимать меня на обязательное обследование, которое проводилось ежегодно. Я не обиделся, т. к. за это короткое время я пережил столько прекрасного, что до сих пор витаю в воспоминаниях. И если мне не спится, то я начинаю вспоминать прекрасные полеты. Эти «мысленные полеты» никогда долго не длятся. Они вскоре оканчиваются крепким сном.

Самыми прекрасными были недели полетов в Испании, в Альпах и на некоторых летных площадках Германии.

Неповторимым могу назвать 622-й полет, который я совершал 16 апреля 1997 года в течение более чем трех часов. При абсолютно специальной для высотного полета приемлемой погоде, я стартовал (имея при себе кислородное оборудование) с аэродрома Каело в итальянских Альпах. А после изнурительной борьбы с завихрением воздуха, достиг наконец высоты 7000 метров (кто владеет немецким языком, тот может посетить мою страницу в Интернете по адресу www.clausfritzsche.de и прочитать подробный рассказ об этом полете). Это был случай, о котором мечтает любой планерист, но только немногим удается это сделать, т. к. такая погода может быть только в высокогорье и то на короткое время. Кому так может повезти, чтобы к определенному моменту настала подходящая погода и под рукой был бы планер? Мне!

Моя карьера пилота-любителя длилась 12 лет, в течение которых я 780 часов провел за штурвалом в воздухе, из них 250 часов — на безмоторных планерах.