Анатолий Кожевников - Стартует мужество

После совещания в горкоме мы с начальником политотдела заехали в полк. В штаб возвратились уже в сумерках. Скрипник докладывает о приказах и указаниях вышестоящего командования. Некоторые вопросы решаю немедленно, по другим, более объемным, намечаем план выполнения.

Звонит телефон. Докладывает Королев:

 — Разведку погоды произвел. Погода соответствует уровню подготовки летчиков, разрешите начать полеты?

 — Разрешаю.

Входит Шираков.

 — Товарищ полковник, — говорит он, — прошу позвонить командиру базы. Приказом по части он запретил увольнять солдат в город, боится, как бы ЧП не принесли. В прошлое воскресенье тоже не увольнял.

Вызываю командира базы. Он пытается объяснить свои строгости. Солдаты, мол, заходят в общежития к девушкам, на квартиры к знакомым. По его мнению, это совсем ни к чему.

 — А приказ-то придется отменить, — говорю я.

 — Неудобно отменять…

 — Чтобы отменить ошибочный приказ, надо, конечно, проявить больше воли, чем для того, чтобы отдать его, — наставляю командира базы. — Но, исправляя ошибку, авторитет не потеряешь. А если тревожитесь за поведение солдат в городе, так ведите воспитательную работу, комсомольцев на это дело поднимите.

 — Вас понял, выполню, — говорит командир базы.

 — Звонили сегодня сверху, — докладывает начальник штаба, — передали, что в октябре Министр обороны будет проводить учение.

 — Вовремя мы отработали воздушный бой в стратосфере, — с удовольствием отмечает Шираков.

 — Да, если бы тогда не взялись, сейчас бы трудно пришлось, — поглаживая ладонью бритую голову, соглашается Скрипник.

Снова телефонный звонок. Оперативный дежурный докладывает, что через тридцать минут на боевом самолете к Королеву вылетает генерал Покрышкин.

 — Передайте технику звена, чтобы через двадцать минут мой самолет был готов, — приказываю дежурному.

 — Ткачук уже знает, он на аэродроме, — отвечает он.

…Ночь выдалась темная. Тучи, как экран, отражают электрический свет.

 — Тумана сегодня не будет, — подумал я вслух, садясь в машину.

 — Если не разорвет облака, не будет, — подтверждает шофер.

 — Молодец, и в погоде научился разбираться, — хвалю шофера.

 — В армии всему научишься, только интересуйся…Свет автомобильных фар выхватил из темноты самолет. Рядом Ткачук и техник звена.

 — Самолет к полету подготовлен, — доложил Ткачук.

Через несколько минут я взлетел и сразу вошел в облака. С увеличением высоты радиосвязь с землей заметно улучшается. В наушниках слышу свой позывной.

 — Девятьсот первый, как меня слышите? — запрашивает Покрышкин.

 — Слышу отлично, — отвечаю генералу.

 — Как погода по маршруту?

 — Иду над облаками, высота верхней кромки пять тысяч…

 — Я над точкой, — сообщает он, — захожу по системе.

Нас разделяет не более шести минут полета. Покрышкин произвел посадку, а я выхожу на посадочный курс, выпускаю шасси. Рычаг выпуска полностью утоплен, красные лампочки потухли, но зеленые, извещающие о выходе шасси, не горят.

«Как нарочно при начальстве!» — подумал я.

Продолжаю снижаться. Нажимаю на кнопку контроля, лампочки вспыхивают, сигнализация исправна, значит, дефект в шасси. Выпускаю их аварийным способом. Зеленые лампочки вспыхнули! Ах, какой же ты теплый и красивый, изумрудный цвет!

Выхожу под облака, впереди по курсу освещенная посадочная полоса. Вспыхнул луч прожектора, еще минута, и самолет покатился по металлическим плитам. Выключаю двигатель, а техник уже ставит трап. По трапу поднимается инженер полка Журавлев:

 — Разрешите получить замечания о работе материальной части? К какому сроку готовить машину?

 — Улетать буду завтра. Шасси выпускал аварийно, — говорю Журавлеву. — Генерал уехал?

 — Нет, около машины.

Самолет Покрышкина еще стоит на рулежной дорожке. Генерал наблюдает за полетами. Докладываю о прибытии.

 — Прилетел посмотреть вашу работу по скоростным целям, — говорит Покрышкин, — а завтра с утра проверю у тебя технику пилотирования в облаках и в закрытой кабине с отключенными приборами.

«Хорошо, что недавно тренировался в закрытой», — < подумал я.

Александр Иванович захотел посмотреть план полетов, и мы отправились на старт.

 — Думаю штурманов к тебе прислать, — сказал Покрышкин, — пусть перенимают опыт наведения на скоростные цели.

Полетами в эту ночь руководил Воскобойников, тот самый летчик, который долго пролежал в госпитале после аварии.

 — Как себя чувствуете, товарищ Воскобойников? — спросил Покрышкин, выслушав доклад.

 — Все в порядке, товарищ генерал, — ответил летчик, — подлечили надежно.

Судя по всему, Покрышкин остался доволен организацией полетов.

 — Как Воскобойников работает? — спросил он, когда мы ушли со старта.

 — Хорошо, — ответил я, — летает смело, полетами руководит уверенно.

 — Отличный летчик, — с удовольствием сказал Покрышкин. Он хорошо знал его, и сейчас ему понравилась работа Воскобойникова. — Новый командный пункт вошел в строй? — снова задал вопрос генерал.

 — Да уже перешли туда…

 — Не сыро? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — У соседей не то что сыро, а вода выступает. Строили хозяйственным способом, гидроизоляцию не сделали, теперь мучаются.

 — Такие работы надо поручать специальным строительным организациям, тогда будет толк.

«Газик» свернул с хорошей дороги и, подпрыгивая по засохшим комьям старой колеи, осветил фарами радиомачты командного пункта. Нас встретил командир полка. Последовал обычный доклад. На вертикальном планшете две красные линии тянулись навстречу черной, это перехватчиков наводили на скоростного бомбардировщика.

Покрышкин направился в индикаторную. Штурман в наушниках и с микрофоном в руке передавал летчикам поправки по курсу и скорости. Он старался последовательно вывести истребителей к цели с таким расчетом, чтобы они, не мешая друг другу, оказались в заданное время на исходной дистанции.

Штурман настолько увлекся работой, что со стороны казалось, будто он находится в кабине рядом с летчиком.

 — Кто наводит? — спросил Покрышкин.

 — Капитан Калганов, бывший перехватчик, три месяца как списан с летной работы по состоянию здоровья. Был отличным летчиком, теперь отличный штурман.

 — Вот и надо штурманов назначать из списанных перехватчиков, лучше их никому не понять эту работу.

 — Включить форсаж, — приказывает Калганов.

 — Выполняю, — отвечает летчик.