Павел Берлин - Неизвестный Карл Маркс. Жизнь и окружение

Но эти «Немецко-французские ежегодники» (вышедшие в 1844 г.) были последним органом, в котором мы находим подобную недифференцированность основных течений политической мысли. Ниже мы дадим общую характеристику тех объективных условий, под влиянием которых с 1844 года начинается в Германии резкое размежевание общественных направлений, а теперь мы лишь отметим, что Маркс лично именно в это время перешел от философствующего радикализма к действенному социализму.

Мы уже знаем, что в своей статье, помещенной в «Немецко-французских ежегодниках», Маркс все свои надежды возлагает на пролетариат и его историческое призвание. Но в этой статье социализм Маркса еще пропитан фейербаховским гуманизмом, и свой окончательный переход к реалистическому социализму Маркс завершил во время своего пребывания в Париже и Брюсселе, в течение 1844–1846 гг. Пребывание в Париже оказало на Маркса огромное влияние. Несравненно более развитые, чем в Германии, социальные отношения, несравненно более обостренная, чем в Германии, классовая борьба и замечательный расцвет социалистической литературы – все это, вместе взятое, раскрыло испытующему взгляду Маркса основные пружины общественной жизни. Как известно, июльская монархия с особенною ясностью обнажила двигательные нервы капиталистического организма. Июльская революция возвела на трон финансовую аристократию. Политический переворот, происшедший во Франции и так дорого стоивший рабочим, своими жалкими результатами вызвал сильнейшее озлобление в низших слоях населения и жгучую ненависть к торжествующей буржуазии. Завладев властью, французская крупная буржуазия жадно эксплуатировала ее для своего обогащения. Промышленность Франции сильно развивалась.

Разорявшиеся мещане и крестьяне переполняли города и вызывали падение заработной платы; число безработных повсюду было очень велико. Города кишели нищими, больными и спившимися людьми. Каково было общее материальное положение рабочих в тогдашней Франции, видно хотя бы из того, что в 1845 г. на всю страну насчитывали всего 134 836 рабочих, которые делали кое-какие сбережения на черный день.

Рабочий класс был охвачен сильным брожением, то и дело вспыхивавшим стачкой, которая тогда– запрещенная законом– по необходимости принимала революционный характер. Как раз в то время, когда Маркс был в Париже, произошла крупная стачка в каменоломнях, закончившаяся вооруженным столкновением стачечников с войсками.

Июльская монархия, добытая кровью рабочих, павших в июльской революции; крупная буржуазия, возведенная на трон, умножавшая свои богатства со сказочною быстротою, весело прожигавшая роскошную жизнь и жестоко эксплуатировавшая рабочих; рабочий класс, совершивший революцию и теперь гибнущий в нищете, – все это вызвало во Франции сороковых годов необычайный расцвет социалистической проповеди во всех ее оттенках и направлениях.

Можно себе представить, какое впечатление должна была произвести эта обстановка и атмосфера социально-политической жизни Франции на такого человека, как Маркс, приехавшего из тихой Германии, с ее отсталым экономическим строем, патриархальностью классовых отношений, с наивною верою либералов во власть петиций и резолюций, а интеллигентов – во власть философских формул.

Франция очень скоро отучила Маркса от его вывезенного из Германии гегелевского взгляда на государство как на «нравственный организм», величаво возвышающийся над борьбою общественных классов. «Немецко-французские ежегодники», как мы уже упомянули, были последним органом, в котором Маркс сотрудничал в период своего переходного состояния от утопизма к реализму. «Немецко-французские ежегодники» вышли всего в одном двойном выпуске, а затем прекратили свое существование, отчасти из-за недостатка средств, а отчасти потому, что к этому времени обнаружились уже серьезные разногласия между редактором, радикалом Руге, и социалистом – Марксом.

К самой середине сороковых годов, рука об руку с быстрым обострением социальной борьбы между различными классами немецкого общества, стало обнаруживаться стремление к политическому размежеванию. Радикалы стали отделяться от либералов, социалисты от радикалов. Маркс к этому времени окончательно примкнул к социализму, а в области последнего уже сделал главные шаги от утопизма к реализму. Он жил в это время в Париже, деля свое время между усиленными научными занятиями и страстными спорами с выдающимися социалистическими деятелями и мыслителями тогдашней Франции. Из всей Германии стекались в Париж наиболее «неблагонадежные» и боевые элементы. Тысячи немецких интеллигентов, ремесленников и рабочих покидали свою родину и уезжали в Париж, чтобы хотя на короткое время подышать свободным воздухом и почувствовать себя свободными от докучливой полицейской опеки. В Париже кипела интенсивная политическая жизнь и напряженно работала социально-политическая мысль, охваченная лихорадочным исканием новых общественных идеалов. Немецкая колония, насчитывавшая несколько десятков тысяч человек, была захвачена этой повышенною интеллектуальною жизнью Парижа и жадно прислушивалась к ярким и сильным лозунгам многочисленных социалистических учений. Немецкие ремесленники и интеллигенты устраивали многолюдные и многошумные собрания, где произносились страстные речи и давались торжественные аннибаловы клятвы положить жизнь за освобождение родной Германии.

Под влиянием этих благоприятных условий времени и места созревание социалистического реализма в голове Карла Маркса шло с замечательною быстротою, и в течение каких-нибудь двух лет (1844–1846 гг.) К. Маркс успел не только усвоить себе основательно социалистическое миросозерцание, но и внести в него новую, строго реалистическую струю. Процесс обоснования своего учения шел у Маркса рука об руку с процессом энергичной литературной борьбы со всеми видами и формами отечественного немецкого утопизма, дань которому в свое время уплатил и сам К. Маркс. Этой критической работой было заполнено первое время пребывания Маркса за границей (в Париже и Брюсселе), когда Маркс в блестящих и едких памфлетах бичевал немецких утопистов.

Журнальная деятельность Маркса свелась в это время почти на нет. Кроме двух, уже знакомых нам статей в «Немецко-французских ежегодниках», Маркс во время своей жизни в Париже принимал участие лишь в издававшейся в Париже немецкой революционной газете «Вперед» («Vorwarts»)[8]. Газета эта вначале была основана неким Бернштейном в качестве небольшой газетки, лишенной каких бы то ни было революционных намерений. Несмотря на то, что газетка эта вначале велась в духе самого дешевого и беззлобного либерализма, немецкое правительство запретило ее в Германии. Тогда Бернштейн, раз уже газета все равно запрещена, решил придать ей революционный характер и пригласил в число ее сотрудников Генриха Гейне, Гервега, Маркса, Энгельса, Бакунина, Руге и др.

«Вперед» заговорила резким и насмешливым языком. Он стал проповедовать неутомимую, лютую борьбу с немецким абсолютизмом, борьбу, не останавливавшуюся ни перед какими средствами, до террора включительно.

Когда в 1844 г. некий Чех произвел неудачное покушение на Фридриха-Вильгельма IV[9], то парижская «Вперед» поместила статью, в которой доказывала, что в Германии покушение на немецкого короля есть единственное средство доказать непригодность немецкого абсолютизма… «Абсолютизм, раз на него оказывается возможным покушение, теряет свой божественный, беспорочный характер. Необходимо было на примере немецкого короля доказать, что абсолютизм может быть предметом покушения, так как казнь Карла I и Людовика XVI и многочисленные покушения на Людовика-Филиппа, очевидно, не научили Германии. Немецкий король может грабить и убивать, производить любые насилия, мучить людей, обесчещивать их и продавать, и при всем этом безбоязненно давать своему грешному телу отдых в любой избе. Теперь уже невозможно, теперь и немцы поняли, что и королю можно отомстить».

Со столь же грозными предупреждениями обращалась «Вперед» и к семи прусским министрам: «Пусть семь нечистых духов, дающих советы наследнику великого Фридриха, знают, что задолго до того, как пала царственная голова британского Стюарта, поплатился жизнью его министр и руководитель, граф Страффорд. Пусть эти жалкие прусские министры додумают о своем будущем!»

Очень резкий и смелый тон, в котором «Вперед» говорила о немецком правительстве, чрезвычайно злил и беспокоил последнее. Несмотря на все пограничные рогатки, «Вперед» провозилась в Германию и здесь вызывала сильную сенсацию. Ее влияние быстро возрастало, и немецкое правительство решило во что бы то ни стало добиться ее закрытия. Для этого было лишь одно средство: побудить к этому шагу французское правительство. Немецкое правительство сделало соответствующее представление министерству Гизо. Последнее, однако, побоялось, ввиду общественного скандала, закрыть газету, а предпочло привлечь ее к суду за нарушение тогдашнего французского закона о печати, обязывавшего все политические органы вносить соответствующий денежный залог. «Вперед» этого залога не внесла, и ее редактор был приговорен за нарушение этого закона к денежному штрафу и двухмесячному тюремному заключению. С 1 января 1845 года «Вперед» должна была превратиться в ежемесячный журнал, для которого по тогдашним французским законам не требовалось денежного залога, но как раз первого января 1845 г. все ближайшие сотрудники «Вперед», и в их числе и Маркс, получили от Гизо приказ покинуть Париж в течение 24 часов. Маркс уехал тогда в Брюссель.