Павел Берлин - Неизвестный Карл Маркс. Жизнь и окружение

«Эмансипация Германии, – уже в 1844 г. писал Маркс, – произойдет только тогда, когда молния мысли основательно ударит в доселе наивную и девственную массу пролетариата».

В памфлете против Бауера Маркс дает этим идеям социального реализма дальнейшее блестящее развитие. В полную противоположность Бруно Бауеру и его последователям Маркс доказывает в «Святом семействе», что «идея скандалится каждый раз, как только она отделяет себя от «интереса». На примере Великой французской революции Маркс превосходно показывает, какую огромную историческую роль играет «масса» и в каком взаимоотношении находятся интересы и идеи людей. Чем шире народная масса, принимающая участие в данном историческом событии, говорит Маркс, тем глубже будет действие этого события, тем могущественнее его роль. Наиболее сильное и неутолимое стремление к справедливости и знанию, говорит Маркс, живет не в рядах интеллигенции, а в рядах рабочих. «Надо быть знакомым с жаждою знания, с нравственной энергией, с неустанным стремлением к развитию английского и французского рабочего, чтобы составить себе представление о духовном благородстве массового движения».

Рисуя величественное историческое призвание пролетариата, Маркс, однако, протестует против утверждения Бауера, будто социалисты провозглашают пролетариев какими-то новыми богами. Пролетарии – не боги, говорит Маркс, а обыкновенные люди, поставленные, однако, в такие социальные условия, что они поневоле должны со временем взяться за эмансипацию всего человечества. Пролетариат сам, говорит Маркс, и только сам может добиться своего освобождения. «Но он не может освободить себя, не уничтожив предварительно условий своего существования. Но он не может уничтожить условий своего существования, не уничтожив предварительно всех бесчеловечных условий существования современного общества… Дело идет не о том, что в данную минуту воображает своею целью тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Вопрос заключается в том, что представляет собою пролетариат и какую историческую роль он вынужден играть в силу своего положения».

«Святое семейство» Маркса означало, таким образом, полный разрыв с немецким субъективизмом сороковых годов. Но оно направлялось не только против субъективистов, а и против немецких утопистов-социалистов, наивно учивших, что в Германии, в полную противоположность «западным странам» (Франция и Англии), носителями социалистических идей являются не рабочие, «заинтересованные» в них, а интеллигенты, бескорыстно ими увлекавшиеся.

В начале своего развития социалистическое движение носило в Германии наносный, импортированный характер, оно было внесено туда из Франции, сильно обогнавшей Германию по своему социально-политическому развитию. В самом начале сороковых годов пролетариат, как обособленный социальный класс, едва только нарождался в Германии. Правда, уже с тридцатых годов в Германии стали попадаться единичные рабочие (или, вернее, ремесленники), которые беззаветно увлекались социалистическими идеями, но это были лишь случайные и разрозненные элементы. Но в то самое время, когда немецкие крайне отсталые социально-политические условия еще не взрастили в Германии самостоятельного рабочего движения, а с ним и социалистического, в соседней Франции и рабочие, и социалистическое движение успели уже принять широкие размеры. Благодаря этому, немецкая интеллигенция, всегда жадно перенимавшая у Франции все новые слова, получила возможность усвоить себе социалистические идеи, явившиеся на своей родине продуктом сложных и развитых социальных условий; жила же она в то же время в стране, объективные социальные условия которой были крайне отсталые и не могли еще самостоятельно породить рабочее и социальное движение. Благодаря этому у передовой немецкой интеллигенции, увлекшейся социалистическими идеями, родилась горделивая иллюзия, что немецкий «народ мыслителей и поэтов», в противоположность грубому Западу, увлекается социализмом из чисто идеалистических увлечений и отвлеченных соображений и что в Германии, в противоположность Франции, социалистический переворот произойдет мирным путем, не с помощью жестокой классовой борьбы, а благодаря идейному проникновению социализма.

При этом немецкие социалисты переводили французский, слишком жестокий и боевой для них социализм на свои мягкие интеллигентские нравы и соединяли его с фейербаховским гуманизмом. Этот-то переделанный на немецкие нравы французский социализм усердно проповедовали под именем истинного социализма в первой половине сороковых годов немецкие интеллигенты.

Одним из самых выдающихся представителей этого «истинного социализма» был Мозес Гесс[10]. «Во Франции, – пишет Гесс в одной из своих статей, – бедные рабочие стремятся осуществить ту цель, к которой у нас стремятся преимущественно высшие и образованные сословия. Причиною этого явления надо считать поверхностное умственное развитие имущих классов и глубокую сердечность неимущих классов по ту сторону Рейна. И во Франции имущие классы отнюдь не безучастно относятся к бедствиям современного общества; лишь по сравнению с французским пролетариатом и немецкой буржуазией все, что предлагает имущий класс во Франции для устранения общественной нужды, кажется поверхностным и ничтожным».

«И разве то обстоятельство, что имущий класс в Германии после того, как он всего лишь два года занимался общественными вопросами, в существенном сошелся в своих воззрениях с неимущим классом Франции, будучи в одинаковой с ним степени глубоко и живо охвачен социальным движением, разве это обстоятельство не достаточно доказывает, что ни первый, ни второй из этих классов не является причиною существования и развития наших многочисленных бедствий».

«Если в Германии, – говорит Гесс в другом месте, – не существует широкого социально-политического движения, то оно возмещается движением духовным». И если во Франции только массовое движение может добиться социальной справедливости, то в Германии эту роль сыграет образованное меньшинство. «Во Франции, – писал Гесс, – гуманизм представлен пролетариатом, а в Германии – духовной аристократией».

В 1842 г. Лоренц Штейн выпустил свою книгу «Социализм и коммунизм в современной Франции», в которой хотя и заявлял, что в Германии не существует пролетариата, но по отношению к Франции доказывал, что социалистическое движение создается и поддерживается классовыми интересами пролетариата. Немецкие «истинные» социалисты с М. Гессеном и Карлом Грюном во главе встретили этот реализм Штейна взрывом нравственного негодования.

«Некоторые люди, – говорит М. Гесс по адресу Штейна, – будучи не в состоянии преобразовать действительность сообразно с своим самосознанием, направляют свое орудие против самих же себя и делают самоубийственную попытку сформировать свое собственное сознание сообразно со скверною действительностью. К этим людям принадлежит и Штейн».

«Ошибочно думать, – пишет Гесс в другом месте, – и эта ошибка является продуктом эгоистической ограниченности, неспособной подняться до гуманности, и распространяется реакционерами, и в частности Штейном, что социализм порождается только пролетариатом, а у последнего (вызывается потребностями желудка. Французы не подали никакого повода для подобного рода ошибки. Правда, французский социализм возник не из логической необходимости, не из потребностей головы, но и не из потребностей желудка: он возник из потребностей сердца, из сочувствия к страданию человечества… Французы, правда, только благодаря страданию человечества, дошли до социалистических принципов, но отнюдь не собственные страдания заставили французский пролетариат с таким прекрасным воодушевлением отдаться социалистическому принципу».

«Но если, – продолжает Гесс, – по отношению к Франции ошибочно думать, что величайшая идея нашего времени, да и всех времен вообще, т. е. идея социализма, источником своего происхождения имеет желудок, то по отношению к Германии подобное воззрение, если это только возможно, еще ошибочнее. Даже та посредническая роль, которую сыграли физические страдания при возникновении социалистических идей во Франции, здесь в Германии едва ли имеет какое-либо существенное значение. Социалистическая пропаганда, проникшая к нам из Франции, только потому не имела успеха в Германии, что она исходила от людей, апеллировавших только к сочувствию и не сумевших стать на точку зрения идеи гуманизма и подняться до гуманистической практики».

«Денежная аристократия, от которой исходит движение во Франции, имеет своего антипода в лице пролетариата, посягающего на ее наследие и на устранение самой денежной аристократии; духовная же аристократия, от которой исходит движение в Германии, имеет противоположность лишь в самой себе, и она стремится устранить это противоречие, выражающееся в противоречии с действительностью, путем распространения на всех привилегии образования и путем устранения черни. Французский пролетариат тогда только может в действительности устранить денежную аристократию, когда он предварительно теоретически преодолеет всякую бесчеловечность; тогда как немецкая духовная аристократия только тогда сумеет устранить существование черни, когда она сама практически преодолеет вечную бесчеловечность. Таким образом, различие исходных точек у обоих наций обуславливает и различие в характере социалистического движения. Во Франции представителем гуманизма является пролетариат, а в Германии – духовная аристократия.