Русская Православная Церковь - Чудо исповеди. Непридуманные рассказы о таинстве покаяния

«Я не люблю ближнего».

Если бы я его любил, да ещё так, как заповедует Евангелие (душу положить за ближнего), то горе ближних было бы моим горем, а радость их приводила бы меня в восхищение. Я же охотнее выслушаю повесть о чужих несчастьях, может быть, пожалею на словах и тут же забуду. Чьи-то успехи скорее вызовут у меня зависть, которую я постараюсь прикрыть презрением.

Если бы я любил ближних, то не спешил бы никого осуждать, не переносил бы сплетен, не позволял бы себе домысливать, когда нет точных сведений, пытаться представить всё по собственному пониманию.

Если бы я по-настоящему верил в будущую жизнь, то на здешнюю жизнь смотрел бы как на дорогу, не расстраиваясь особенно из-за житейских невзгод. Если мне и кажется, что я искренно верю Евангелию, то это больше умом, а сердце занято заботами об устройстве здешней жизни. Если бы я верил Евангелию серьёзно и всем сердцем, то охотно бы читал, изучал его, интересовался всем, что относится к толкованию Евангелия; а я охотнее читаю более лёгкую литературу, мне доставят удовольствие повести или романы, где занимательные сюжеты и где не требуется работы над собой. Евангелие же надо читать жизнью, то есть жить по заповедям Господним, что, конечно, значительно труднее бездумного и бесцельного существования.

Конечно так, стоит только честно понаблюдать за собой. Если что-то хорошее сделаю — хочу, чтобы другие заметили и отметили. Не заметят — в душе хвалюсь, считая себя — свои знания, свой опыт, способности — достойным уважения, почитания, почти преклонения. Если замечу в себе недостатки — поспешу извинить их обстоятельствами, недочётами в воспитании, о котором недостаточно позаботились родители. Если не удастся этим оправдаться, сошлюсь на «невинность», словом, за оправдывающими и смягчающими обстоятельствами дело не станет. Если замечу, что меня не уважают, оскорбляюсь нечуткостью других, неумением ценить достойных (в их числе себя, конечно!). Если при мне кого-то хвалят, охотно вспомню недостатки этого человека или с удовольствием прислушаюсь к тем, кто его готов опорочить из-за действительных или выдуманных его слабостей.

Короче говоря, в каждом слове и деле, и даже мысли звучат гордыня, тщеславие, самолюбие, славословие, то есть постоянно взращивается идол из собственных страстей, ему я служу, охотно признавая, что он — это я. Где уж думать о том, что Господь почтил каждого Своим образом и заповедал трудиться над тем, чтобы подобие Ему было вожделенно? Что же сказать о себе, о своей невнимательной и безрассудной жизни?..

Когда Странник прочитал эти листки, то ужаснулся: «Боже мой! Какие страшные кроются во мне грехи, и до сих пор я их не замечал!» Тогда он обратился к духовнику за советом, как же исправиться.

На это тот ответил: «Видишь ли, причина отсутствия любви — неверие, причина неверия — отсутствие убеждённости, а её нет от нерадения о просвещении духовном». Получается так: не веря — нельзя любить, не убедясь — нельзя верить. А чтобы убедиться, надо больше знать, больше думать, больше изучать, возбуждать в душе жажду познания. Потому и многие из перечисленных грехов от лени думать о духовном, которая гасит и чувство потребности в этом. «Сколько бедствий встречаем мы от того, что ленимся просвещать душу словом истины, не поучаясь в законе Господнем день и ночь». Потому душа голодна, холодна и бессильна. Итак, надо больше размышлять о серьёзных, жизненно-необходимых (в нашей вечной жизни) вопросах и больше молиться. Не зря же Церковь учит просить так: «Господи, сподоби мя ныне возлюбити Тя, якоже возлюбих иногда той самый грех!».

Когда мы поступаем нехорошо, когда говорим не должное, когда тёмные мысли роятся у нас в голове или сходит на сердце помрачение, мы, если хоть немножко просветимся, начинаем чувствовать угрызение совести. Но угрызения совести — это ещё не покаяние, к нему должно прибавить нечто другое, а именно — обратиться лицом к Богу с надеждой призвать Его на помощь. Но и это ещё не всё, потому что многое в нашей жизни зависит от нас самих. Как часто мы говорим: «Господи, помоги! Господи, дай мне терпеть, дай мне целомудрие, дай мне чистоту сердца, дай мне слово правдивое!» А когда представится возможность поступить согласно нашей собственной молитве, по влечению нашего собственного сердца, у нас не хватает мужества, не хватает решимости НА ДЕЛЕ приступить к тому, о чём мы просим Бога. И тогда наше покаяние, наш взлёт души остаётся бесплодным.

Покаяние должно начаться именно с этой надежды на любовь Божию и вместе подвигом, мужественным подвигом, когда мы самих себя принуждаем жить так, как надо, а не так, как мы жили до сих пор. БЕЗ ЭТОГО и Бог нас не спасёт, потому что, как говорит Христос, не всякий говорящий «Господи, Господи!» войдёт в Царство Божие, а тот, кто принесёт плод его. А плоды эти мы знаем: мир, радость, любовь, терпение, кротость, воздержание, смирение — все эти дивные плоды, которые могли бы нашу землю уже теперь превратить в рай, если бы только, как древо плодоносное, мы могли их принести… Таким образом, покаяние начинается с того, что вдруг в душу нам ударит, заговорит совесть, окликнет нас Бог и скажет: «Куда идёшь? К смерти? Того ли ты хочешь?» И когда мы ответим: «Нет, Господи, — прости, помилуй, спаси!» — и обратимся к Нему, Христос нам говорит: «Я тебя прощаю! А ты — из благодарности за такую любовь, не по страху, не ради того, чтобы себя избавить от муки, а потому что в ответ на Мою любовь ты способен на любовь, начни жить иначе…» И что же дальше?

Первое, чему мы должны научиться — это принимать всю нашу жизнь: все её обстоятельства, всех людей, которые в неё вошли — иногда так мучительно — принять, а не отвергнуть. Пока мы не примем нашу жизнь, всё без остатка её содержание, как от руки Божией, мы не сможем освободиться от внутренней тревоги, от внутреннего плена и от внутреннего протеста. Как бы мы ни говорили Господу: Боже, я хочу творить Твою волю! — из глубин наших будет подниматься крик: но не в этом! Не в том! Да, я готов принять ближнего моего — но не этого ближнего! Я готов принять всё, что Ты мне пошлёшь — но не то, что Ты на самом деле мне посылаешь. Как часто в минуты какого-то просветления мы говорим: Господи, я теперь всё понимаю! Спаси меня, любой ценой меня спаси! Если бы в этот момент перед нами вдруг предстал Спаситель или послал Ангела своего или святого, который грозным словом нас окликнул, который требовал бы от нас покаяния и изменения жизни, мы это, может, и приняли бы. Но когда вместо Ангела, вместо святого, вместо того, чтобы Самому прийти, Христос посылает нам ближнего нашего, причём такого, кого мы не уважаем, не любим, и который нас испытывает, который ставит нам уже ЖИЗНЕННО вопрос: а твоё покаяние — на словах или на деле? — мы забываем свои слова, мы забываем свои чувства, мы забываем своё покаяние и говорим: Прочь от меня! Не от тебя мне получать наказание Божие или наставление, не ты мне откроешь новую жизнь… И проходим мимо и того случая, и того человека, которого нам послал Господь, чтобы нас исцелить, чтобы мы СМИРЕНИЕМ вошли в Царство Божие, понесли бы последствия нашей греховности с терпением и готовностью всё принять от руки Божией.