Драма лихих 90-х - Юрий Николаевич Безелянский

29-го был какой-то юбилей Иновещания. Поехал, сначала концерт, а потом пьянка редакции вещания на Латинскую Америку, среди настоящих и бывших сотрудников, ну, я, вроде бы, на белом коне. Многие видят по ТВ, читают в прессе, слушают по радио: я – единственный, кто выбрался из этого пропагандистского болота, остальные продолжают барахтаться, начиная с Владика-пулеметчика и кончая Игорем Кудриным. Какая-то незнакомая мне латиноамериканка Альба пыталась навалиться на меня пышной грудью, но я мужественно ретировался: только Альбы мне сейчас не хватает!..

По Клубу 1932 безуспешно пытаюсь отловить академика Аганбегяна, а тут на днях застрелили в парламенте Армении Карена Демирчяна, тоже члена моего Клуба, бывшего первого секретаря ЦК компартии Армении. Вот такая судьба ровесничков!..

8 ноября

7-го с Ще отправились на студию на съемки (Ще как помощник режиссера с термосом и кофе). Снимали две программы: Ленин и Инесса Арманд, вторую – о Карле Брюллове. Первая снималась на фоне бюстика вождя. Я пытался сохранять взвешенные оценки. Для Брюллова мои партнерши Лиза и Заремба одели праздничные белые платья с обнаженными плечами. Грачик громко: «Слюшай, карашо!».

13 ноября

Как это ужасно: ранние уходы. В 42 года сгорел Гриша Гурвич, талантливый режиссер, интересный человек. Лейкемия, мучительное лечение и смерть. Без него театр «Летучая мышь» вряд ли выживет.

По Хазановскому пропуску ходили в театр эстрады. Нил Саймон «Калифорнийская сюита» – три новеллы о разных судьбах. Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили. Вполне театрально. А в зале – политический бомонд: «малыш» Путин, новый российский премьер, в окружении политиков-зубров: Рушайло, Бородин, Сосковец, Жириновский и т.д. Мы с Ще сидели рядом с Виталием Третьяковым. В фойе все прохаживались и узнавали друг друга: Игорь Моисеев, Горин, Гафт с Остроумовой… Кто-то пялился на меня: где-то я его видел (или видела?!). А где, не помню…

Еще одно развлечение: Евгений Рейн пригласил на свой семинар в Литературном институте. Семь девочек и четыре мальчика сидели в холодной комнате и внимали выступлению Вадима Рабиновича: «…а кошку погладьте по гладкой спине и ждите пришествия слова… мордашки-милашки… в кружевах комбине… и Малевича черным квадратом искадрились все небеса… ухожу без скандальеро…» и т.д.

Рабинович читал стихи хорошо поставленным голосом. Рейн курил у окна и думал, как мне показалось, о жизни и хлебе насущном. А Рабинович без устали читал и читал о каком-то Мануции, который выдумал когда-то запятую… Рабинович закончил, и Рейн обратился к студентам: «Любопытствуйте!..», но молодые любопытствовали вяло, ведь можно было, к примеру, спросить, почему в священной книге Торе на «нет» всегда есть «да»? И почему так?.. А мы, взрослые дяди, вышли в деканат, и я поинтересовался, кто какого года рождения. Выяснилось, что Рейн и Рабинович с 1935-го. На что я презрительно заметил: «Мальчишки!». Но эти «мальчишки» выглядели значительно старше меня: седые, сгорбленные, со страдальческими морщинистыми лицами. Очевидно, хорошо пьют, как и положено всем настоящим поэтам. А я не поэт и непьющий…

Литинститут – тихая заводь, а Дарьял-ТВ – это бушующий океан. Большаков возмущается Вайнером, что он «хочет за 3 копейки, чтобы ему делали шедевры!». А, тем временем, прошла в эфире уже 5-я программа «Академии любви», посвященная Игорю Северянину. Ночью мне в голову пришла идея сделать книгу «Сто имен Серебряного века». Фантазер, конечно!

Еще одно зарево надежд: встреча и деловой разговор со знаменитым продюсером Дэвидом Гамбургом. Он замыслил телепроект «XX век. Истории любви». И сказал, что видит меня в качестве некоего шеф-руководителя проекта, читать и править чужие сценарии, которые будут писать Гребнев, Миндадзе и другие известные драматурги-сценаристы. И надо срочно составить заявку на НТВ для Киселева и Добродеева. Что-то в этом гамбургском проекте показалось подозрительным, что меня хотят использовать как промежуточное звено, слямзить идеи и отдать их кому-то. И я отказался от этого проекта. Режиссер Аркадий Коган сказал: «Мне очень жалко вас терять…». Ну, а мне не хочется участвовать в строительстве воздушного теледворца.

20 ноября

Вышла в эфир 6-я программа о Гете. Чтобы коротко представить Иоганна Вольфганга Гете и его отношения с женщинами, надо было перечитать и перелопатить гору литературы. Вспомнить первые влюбленности к Гретхен и Кетхен, и маленькую Фридерику из Зозенгейма, и Шарлотту Буфф, которая вдохновила его на роман «Страдания молодого Вертера»: «…Все вокруг перестало существовать. Он стиснул ее в объятьях и покрывал неистовыми поцелуями ее трепетные лепечущие губы…». И другая Шарлотта фон Штейн и, наконец, продавщица цветов Христиана Вульпиус, которая почтительно звала Гете, уже будучи его женой, «герр Рат» – «господин советник». И последняя любовь – «Мариенбадская элегия» – любовь старого Гете к юной Ульрике фон Левенцов… Есть, что рассказывать и эмоционально комментировать, недаром режиссер постоянно требовал от меня: «давайте эмоцию!».

Маленькая программа, а сколько возни! А сколько времени и сил отнимает от меня «Коктейль «Россия», ведь там к каждой персоне, к каждому имени нужно найти какой-то вкусный национальный «довесок» или кусочек чего-то поэтического и литературного. Адова работа, но я как-то втянулся, и все катится споро и быстро… Еще один проект затевается на р/с «Эхо Москвы» (неужели опять «панама»?). В ожидании намеченной встречи с Ник. Александровым мило побеседовал с доктором наук, профессором Александром Аркадьевичем Шерелем. В коридоре радиостанции он мне признался, что является моим давним поклонником и считает, что я – «последний просветитель», что лучше всех журналистов пишу о культуре, за что меня ценят Никита Михалков, Николай Сванидзе и другие известные деятели (они мне об этом не говорили, правда, и встреч с ними не было). Шерель издал в США книгу о культуре и СМИ в России, и в ней написал обо мне (а где взять почитать?). И добавил, что в университете и в ГИТИСе и еще в какой-то академии своим студентам советует читать Библию и колонки Безелянского, как образец культурологического письма. Я, разумеется, жутко подивился подобным преувеличениям, на что Шерель мне заявил: «Bы себя недооцениваете. Более того, не представляете, что вы такое делаете…». Неужто что-то экстраординарное?