Татьяна Бобровникова - Сципион Африканский

Таким образом, для вражды Сципиона и Катона были гораздо более глубокие причины, они касались всего культурного будущего Рима.

Отношения между Сципионом и Титом, двумя знаменитейшими римлянами своего времени, давно интересовали ученых. Но пришли они к прямо противоположным выводам. Т. Франк и Хейвуд, исследуя декреты и письма Сципиона, утверждают с полным основанием, что Публий придерживался тех же взглядов на судьбу Греции и Востока, что и Тит, и проводил ту же внешнюю политику. Поэтому эти ученые называют Сципиона и Фламинина политическими сотрудниками и друзьями (Cambridge Ancient History, VIII, 368; Haywood R. M. Studies on Scipio Africanus, p. 77). Мюнцер же, опираясь на данные просопографии, объявляет их врагами. Скаллард придерживается средней линии.

На мой взгляд, как это ни парадоксально звучит, правы и те, и другие. В самом деле, не подлежит сомнению, что оба римлянина придерживались одинаковых взглядов на будущее Рима и Эллады (что я постаралась показать в тексте). Идеи эти, разумеется, выдвинул Сципион, а Тит воспринял. Далее, сам Скаллард, который восхищается Публием и очень невысокого мнения о Тите, тем не менее отмечает, что Фламинин чем-то похож на Сципиона (Scullard Н. Н. Scipio Africanus, p. 184). Конечно, это сходство не врожденное — они были слишком разными людьми — а благоприобретенное, иными словами, Тит усиленно подражал Сципиону. Он заимствовал его внешнеполитические идеи, он набрал его ветеранов, чтобы выучиться его новым военным методам, он старался подражать Публию в его манере обращаться с союзниками и завоеванными народами. Более того, он прямо-таки копировал Сципиона. Кроме многочисленных примеров, приведенных в тексте, отмечу еще несколько. Будучи цензором, Сципион мимо обычая не сделал никому замечания. Став, в свою очередь, цензором, Тит также не сделал ни одного замечания. Еще одна любопытнейшая деталь: победитель Ганнибала вопреки римской традиции носил длинные локоны. Сохранилась монета с изображением Фламинина, оказывается, и у него кудри! Очевидно, он стремился походить на своего героя даже внешне. Зная Тита, трудно представить себе, чтобы он довольствовался тем, что лишь издали робко следил за своим кумиром. Ясно, он делал неоднократно попытки приблизиться к Сципиону. Мы знаем одну такую попытку. В 201 году до н. э. была создана комиссия по наделению землей ветеранов Сципиона. Туда, разумеется, вошли его друзья, например Метелл. Но среди членов комиссии мы встречаем имя безвестного еще тогда Фламинина (Liv., XXXI, 4). Ясно, что Тит таким образом стремился приблизиться к Публию, обратить на себя его внимание. Впоследствии в разгар борьбы Сципиона с Катоном Тит, по словам Плутарха, решительно принял сторону Публия, «видя в нем безупречного человека, лучшего представителя своего сословия» (Flam., 18), о чем он и заявил публично.

Квинктий был знатен, у обоих были сотни общих знакомых, Тит был ловок и настойчив. Но, видимо, он цели своей не достиг: друзьями они не стали. Это видно из нескольких фактов. Полибий сообщает, что Тит добивался одобрения своих действий в Греции и продления полномочий через друзей, а Сципион как раз выступил против продления ему полномочий, то есть он не входил в число друзей Тита. Далее, об этом же говорит их соперничество из-за братьев. Конечно, оно не свидетельствует о вражде, но надо помнить, что в Риме кандидата на выборах поддерживали все его друзья и отказ от поддержки в этот момент рассматривался как смертельная обида.

Итак, они не были друзьями, несмотря на все усилия Тита. Замечу, что кроме всего вышесказанного политический расчет указывал, что они оба, враги Катона, должны объединиться, а такими вещами Тит никогда не пренебрегал. Объявив Сципиона принцепсом сената, Тит как будто недвусмысленно намекнул, что все прошлые разногласия забыты. Но Публий сделал вид, что не заметил протянутой руки. Почему? Мы знаем, что политику Тита Сципион одобрял, источники не упоминают ни о какой обиде или ссоре, которая могла бы отдалить их друг от друга. Остается предположить одно — Освободитель Греции был чем-то лично несимпатичен Сципиону. Чем? Об этом можно только гадать. Скаллард замечает, что тщеславие и эгоизм Тита, который готов был предать Грецию, если бы ему не продлили полномочия, должны были вызывать отвращение у Публия. Думаю также, что удивительное мастерство, с которым вел интриги Тит, вовсе не восхищало Сципиона. Интриги были ему противны, и он, вероятно, презирал человека, всецело в них погруженного.

Все античные авторы единогласно утверждают, что за обвинителями стоял Катон. Геллий пишет: «Некие Петилии, народные трибуны, подосланные и подученные, говорят, М. Катоном, врагом Сципиона» (IV, 18). Плутарх: «Он (Катон. — Т. Б.) и сам не раз выступал с обвинениями в суде… а иных и подстрекал к таким выступлениям, как, например, Петилия, обвинявшего Сципиона» (Cat. mai.,15). «Он (Катон. — Т. Б.) до тех пор не переставал сеять подозрение и клевету, пока не изгнал Сципиона из Рима, а брата его не заклеймил позорным клеймом вора, осужденного за казнокрадство» (ibid., 32). Ливий: «Предполагают, что по его (Катона. — Т. Б.) наущению Петилии… взялись за дело» (XXXVIII, 54).

Хейвуд высказывает остроумное предположение, что это один человек, а не два, ибо в древних документах иногда отбрасывалось конечное —us. Это весьма правдоподобно, ибо в деле Публия действуют два трибуна Петилия, причем оба Квинты. А далее упоминаются еще два трибуна Муммия. Плутарх, а также Полибий считают этого обвинителя одним человеком. Вполне возможно, что это Квинт Петилий, который в 181 году до н. э. настоял на сожжении пифагорейских книг.

Скаллард и Хейвуд разумно предполагают, что отчет потребовали у главнокомандующего Люция, а не у его легата Публия, как сообщает большинство античных авторов. Эту деталь сохранил Валерий Максим, как ни странно, точнее всех изложивший судебное дело (III, 7, 1).

Об обвинениях — у Полибия: «Кто-то вздумал привлечь его к суду народа и выступил с многочисленными и тяжкими обвинениями» (Polyb., XXIII, 14, 2). У Аппиана: «Два трибуна обвинили его в продажности и измене» (Арр. Syr., 39). У Плутарха: «Много обвиняли его перед народом» (Plut. Reg. et imper. apophegm. Scip. Maior, 10). У Геллия: «М. Невий обвинил его перед народом и заявил, что Сципион получил взятку от царя Антиоха за то, что мир между ним и римским народом был заключен на милостивых условиях, и предъявил некоторые другие обвинения, не достойные такого мужа» (Gell., IV, 18).