Виктор Баранец - Генштаб без тайн

После кризиса 17 августа 1998 года, когда курс доллара возрос почти в 3 раза, местные власти не хотели продавать военным жилье за сильно подешевевшие сертификаты. Руководство МО просило правительство индексировать сертификаты в соответствии с новым курсом валюты, но там ответили, что «сейчас не до этого».

Армию снова «кинули». Многие офицеры, для которых ГЖС оказались всего-навсего «куклой», всученной им государством, были беззащитны перед вопиющим обманом. Такими способами военная реформа «переводилась в практическую плоскость»…

В 1996 году Ельцин с большой помпой оповестил соотечественников о создании нового государственного органа — Совета обороны и выразил надежду, что он сыграет важную роль в обеспечении безопасности страны и реформировании Вооруженных сил.

В 1997 году на должность секретаря СО — Государственного военного инспектора был назначен первый заместитель министра обороны Андрей Кокошин.

В том же году президент издал указ о ликвидации Совета обороны и с такой же убедительностью стал доказывать, что без него Россия ничего не потеряет. Андрей Кокошин был назначен на освободившуюся после ухода Ивана Рыбкина должность секретаря Совета безопасности.

Создание и ликвидация СО, смена его секретаря были еще одним свидетельством непоследовательности Кремля в проведении реформаторской линии в области обороны.

В день назначения Кокошина Ельцин назвал его «героем нашего времени». Многие на Арбате и даже в Кремле отнеслись к такой оценке как к слишком большому преувеличению заслуг Андрея Афанасьевича. И были на то свои причины.

С момента образования Российской армии (май 1992) и по нынешнее время качественное состояние ее оружия и техники стремительно ухудшалось. Командующие войсками военных округов и флотов постоянно слали на Арбат шифровки, в которых докладывали, что боеготовность «с ржавым железом» поддерживать нельзя.

А первый заместитель министра обороны Андрей Кокошин, с 1992 по 1997 год непосредственно отвечавший за военно-техническую сферу армии, все это время вдохновенно рассказывал подчиненным и общественности сказки о перспективах перевооружения, о двойных технологиях, об индивидуальных устройствах ориентирования солдата на местности, в бою и т.д.

Но при этом почти ничего в войсках и на флотах не менялось — разве что с превеликим трудом удалось «поставить на ноги» несколько экземпляров заложенных еще в советские времена ракетных систем и кораблей.

За последние 7 лет объем производства оборонной промышленности сократился в 11 раз, а экспорт наукоемкой продукции упал до 1% общего объема производства. Наш ВПК, еще шесть-семь лет назад располагавший потенциалом, способным обеспечивать 250 дивизий, сейчас, похоже, не может «потянуть» и одну.

Расходы на перспективные научные исследования сократились в 15 раз. Федеральная целевая программа конверсии оборонной промышленности была профинансирована в 95 году на 25%, в 96-м — на 11%, в 97-м — на 0%. То же — в 98-м…

В стране осталось 6 авиастроительных заводов, рассчитанных на выпуск 545 боевых самолетов. Но реально на внутренний рынок поступает 1-2 самолета в год. Еще 15 идут на экспорт.

Практически полностью прекращен выпуск новых боеприпасов, ракет «воздух-поверхность», бронетанковой техники для своей армии. Долг Минобороны военно-промышленному комплексу — 25 миллиардов рублей.

При нынешнем уровне финансирования ВВС способны поддерживать свой парк самолетов только на 50%. ВМФ по сравнению с 1991 годом сократился более чем наполовину.

За годы «реформ» потеряны все авианосцы. Однажды маршал Сергеев признал, что ВМФ и не планирует иметь в своем составе корабли такого класса. В течение последних пяти лет была заложена лишь одна подводная лодка «Юрий Долгорукий», которая все еще не достроена.

Генштабовские эксперты считали, что при такой динамике развала флота в российском ВМФ уже в скором времени останется 3-5 кораблей океанской зоны, несколько многоцелевых подводных лодок и 20-30 малых кораблей и катеров. Это похоже не на флот, а на флотилию, и может прекратить существование морская составляющая Стратегических ядерных сил. И тут нельзя не учитывать, что к 2010 году истекут сроки предельной эксплуатации у большинства стоящих на боевом дежурстве 713 межконтинентальных баллистических ракет…

Ельцин сказал: «Кокошин — герой нашего времени».

После этого мне показалось, что надо срочно сходить к психиатру.

Когда весной 1998 года Ельцин отправил правительство в отставку, из Кремля лишь двум министрам — Примакову и Сергееву — дали понять, что они могут продолжать спокойно работать.

Кириенко приехал на Арбат консультироваться с Сергеевым. Говорили о военной реформе, о том, как двигать ее дальше. Вопрос о деньгах был самым неприятным: задолженности военным росли, как снежный ком. Эту проблему быстро замяли. Но что-то ведь все равно надо было придумать. И придумали. Простенько, но со вкусом: вместо двух бывших комиссий по военной реформе (Черномырдин) и ее финансовому обеспечению (Чубайс) будет теперь одна. Глава ее — председатель правительства, а зам у него — министр обороны.

Сразу после встречи Кириенко подготовил письмо на имя Ельцина, в котором предлагал «воссоздать комиссию по военному строительству».

Реформы не было, но комиссии по реформе — реформировали…

В письме Ельцину Кириенко предлагал усилить контрольные функции кабинета министров над всеми «силовиками». Но эта инициатива не вызвала восторга у секретаря Совета безопасности Андрея Кокошина: такое предложение не только принижало его собственный статус, но и всего СБ.

Пошла новая игра амбиций, не предвещающая ничего хорошего.

В середине мая 1998 года состоялось совещание руководящего состава Вооруженных сил России. В тот момент во многих местах шахтеры бастовали, перекрывали железнодорожные пути из-за того, что правительство не выплатило им долги. Кабинет Кириенко лихорадочно искал выход из положения. Но денег для угольщиков не было. Не было их и для армии, которой государство задолжало в общей сложности почти 40 млрд рублей. Участники совещания были удивлены, когда министр обороны предложил подчиненным «пропустить шахтеров вперед», им-де труднее.

Зал встретил эти слова маршала суровым безмолвием.

В этих словах министра люди читали не рыцарство, а политическую конъюнктуру, явно рассчитанную на то, чтобы заработать новые очки у Кремля и правительства.

То был красивый бросок на картонный пулемет. Но даже если бы военные и «пропускали» шахтеров вперед, у Кириенко денег не было. Их в очередной раз выклянчивали у МВФ.