Елена Коренева - Идиотка

Однажды он принес огромный полиэтиленовый мешок, набитый женской одеждой. «Бери — здесь маленькие размеры, это я у богатой кореянки для сестры в Ленинграде выпросил, себе взял, что побольше, а это мало!» Я поблагодарила его за заботу, но от вещей отказалась, мне этот ворох пиджаков и платьев показался подозрительным. «Не может быть, чтобы она тебе это бесплатно отдала?» — недоверчиво переспросила я его. Он возмутился и с темпераментом защитника справедливости стал уговаривать меня забрать вещи, пока не поздно. «Бери, тебе говорят, это они зажрались тут, меняют шмотки каждую неделю, а наши бабы в таком лет пять ходят!» Между тем личные доходы Кузи становились все больше, и он собрался съезжать с квартиры. Стал ездить по дорогим районам, присматривать себе новое жилище — с джакузи и гимнастическим залом под боком. «Поедем вместе со мной! Ты мне нравишься, я тебе доверяю. Будешь моей соседкой, привык уже. Мы с тобой так хорошо беседуем, наверное, потому, что одного знака Зодиака», — повторял он время от времени. Но я отказывалась переезжать с ним за компанию, чувствуя, что у нас разные стили жизни, вкусы и цели.

Как-то раз он настроился на приватный разговор, отведя меня в сторонку во время ланча и попросил держать все в тайне. «Я предлагаю тебе одно дело, — интригующим тоном начал он, — ты должна пойти в дом, где висят дорогие полотна, и прицениться. Якобы ты их покупаешь… А потом выйти, сказав, что вернешься чуть позже с рабочими. Мы тебя поджидаем с машиной, отвозим домой, и все… твоя функция на этом закончена. А деньги потом делим между собой!» Не сразу сообразив, что все это говорится всерьез и что мне предлагается стать наводчицей, я начала переспрашивать, поддерживая тон игры. «И это все, что от меня потребуется? А за что же доля? А если поймают? А что будут делать те, кто придет после меня? А если потом меня уберут, как свидетеля?» и так далее. Кузя отвечал на все вопросы, повторяя, что моя функция самая безопасная и что проколоться практически невозможно. Все выспросив и глядя в его улыбающееся озорное лицо, я так же весело отказалась: «Видишь ли, я не подхожу для этой роли, мое лицо слишком запоминающееся, я ведь похожа на Ширли Мак Лейн, а здесь ее все знают!» На этом разговор был закончен, однако он оставил во мне сомнение — неужели все, что он предлагал, было правдой или он меня зачем-то провоцировал… Впрочем, вскоре обстоятельства сами дали ответ на этот вопрос. Кузю выгнали из галереи. Один из клиентов пожаловался на то, что номер его карточки использовал кто-то из наших. Ему приходили счета за покупки, которые он не делал. Тогда хозяева нанял и частного детектива для наблюдения за сотрудниками. В конце концов все следы привели к Кузе. Его вывели из галереи под конвоем директора, главного менеджера и еще кого-то. Всем работникам строго наказали не впускать его больше на нашу территорию и не поддерживать с ним отношений. В суд на него не подали — пощадили.

Однако Кузя вскоре устроился на другую денежную работу и продолжал накапливать капитал, ездить на шикарных машинах и иногда появлялся перед центральным входом нашей галереи на Родео-драйв. Помашет рукой из машины и поедет дальше или постоит у дверей, скажет что-нибудь веселое и исчезнет. Бывало, он звонил в галерею и подзывал меня к телефону не своим голосом. Когда я брала трубку, он переходил на русский и болтал с мной. «Как живешь, что делаешь, как продаются работы…» и так далее. О себе он говорил, что дела у него идут замечательно и он даже выписал из дома в Калифорнию двух парней, один работает у него шофером, другой поваром. «Приходи как-нибудь, накормлю тебя, вкусно готовят!» — приглашал он не раз. Я благодарила и напоминала ему, что не могу с ним разговаривать из галереи — запрещено. Он соглашался закончить разговор, приговаривая напоследок: «Ты, наверное, думаешь, что я вор, но я не вор, у меня есть своя версия случившегося… если интересно, я когда-нибудь ее тебе расскажу. Ты просто мне нравишься, я тебе доверяю. Я помню, как мы с тобой тогда в машине разговаривали в новолуние… про буддистов и что я хочу стать монахом».

Примерно через год, зимой, телезрители Лос-Анджелеса были потрясены криминальной сводкой. Двое молодых русских были найдены в квартире зверски убитыми, а их убийцы пойманы на месте преступления. Они почти не говорили по-английски. Полиция приехала по вызову соседей, пожаловавшихся, что какая-то машина с работающим мотором перегородила им выезд, а хозяина нигде нет. Появившаяся полиция стала обзванивать близлежащие дома, дверь одной из квартир открыл мужчина с окровавленными руками… Это был или повар Кузи, или его шофер. А жертвами оказались Кузя и случайно подвернувшийся его знакомый из России. Они собирались в тот день ехать играть в теннис и забежали домой, как оказалось, не вовремя. Весть о случившемся застала меня в Париже, куда я приехала погостить по пути в Москву. Мне позвонила из галереи секретарша, пожилая женщина, с которой я дружила, и сообщила о потрясших всех новостях. Этот случай стал показательным примером разборок русской мафии в Америке. О нем писали в газетах, журналах и даже в «Плейбое». Я так и не знаю подлинную историю Кузи. Один мой знакомый, получивший доступ к архивам МВД, говорил, что читал его дело… и оно было намного хуже, чем то, что он сам о себе рассказывал. Его трагический финал еще долго обсуждался в галерее. И все сходились в одном: Кузя мог стать очень богатым человеком в Америке без всяких афер и воровства. Ему достаточно было положиться на свои природные данные, ум и талант бизнесмена… Зайдя в те дни в русский храм, я заказала молебен по убиенному, чтобы как-то облегчить страдания его заблудшей души. Казалось, он от меня этого и ждал.

Я, конечно, затаила фантазию — еще раз увидеть Джеймса и выяснить окончательно: что там с нашей общей кармой. (Тем более что Джулия опять гадала: продолжение последует, и не позднее чем ближайшим летом…) Он приезжал на неделю в Лос-Анджелес, мы встречались, и это было мило. Я читала ему свой рассказ, дописанный спустя примерно десять лет, и он с любопытством меня слушал. Перед его возвращением в Париж мы договорились поддерживать дружеские отношения и ничего не загадывать наперед. А я потихоньку стала вновь подумывать о возвращении в Москву. Какой из меня в конце концов артдилер? Стоит чувствам немного разболтаться, и мне уже не до картин и не до заработков — только бы помечтать, подумать и попереживать! А такое только Москва может вынести… И тут вдруг мне в галерею позвонил из Парижа мой давний друг Убер и сказал: «Приезжай в гости, я совершенно здоров, все лето плавал, загорал. Попробуй пожить здесь, будешь моей соседкой, я поселю тебя в отдельной комнате на втором этаже. Франция лучше, чем Америка, и уж точно, чем Россия, а вернуться в Москву ты всегда успеешь». Меня соблазнила перспектива жизни в собственной комнате в Париже — наконец вдоволь поброжу по всем улочкам и кафешкам, насмотрюсь на мосты, нагорююсь вдоволь под органную музыку костелов… А кстати и Джеймса увижу. Как точно Убер мне позвонил, какое совпадение!