Хайнц Фельфе - На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ

Время от времени я получал анализы иностранной дипломатической переписки из исследовательского центра военно-воздушных сил. Каким образом он добывал такие сведения, я так и не узнал, но, очевидно, соответствующие возможности для этого имелись.

Вопреки представлениям, которые внушали и внушают кинодетективы и телевидение о шпионаже и суперагентах, вся добыча секретной информации и ее использование проходят совсем не так романтично. Только в очень редких случаях удается внедрить классного агента в действительно нужное место или заиметь его там и наладить работу с ним, когда возникает нужда в информации оттуда. Хотя идеал любой разведки – иметь агентуру в ключевых точках своего противника, причем важных не только сейчас, но и в будущем, эта цель далеко не всегда достижима. Часто оперативный работник рад уже, если ему удается в случае необходимости отыскать среди имеющихся у него источников такого, который может более или менее быстро найти подход к интересующему объекту. В большинстве случаев, когда цель недостижима, приходится прибегать к сбору отрывочной и разрозненной информации, которая в результате кропотливой, напоминающей составление мозаичной картины работы в конце концов дает сколько-нибудь достоверное представление по интересующим вопросам.

Однако для этого требуется очень много времени и терпения, а также наличие хорошего и опытного специалиста по оценке информации, способного разрешить подобный ребус. Тем не менее в такой картине остается еще много белых пятен, которые можно заполнить только предположениями, намеками или чисто эмпирическими выводами.

Не у каждого найдется достаточно интуиции для такой работы, и даже лучший специалист по оценке может нет-нет да и ошибиться. Ведь он находится в положении археолога, который к найденному туловищу должен приделать руки и ноги, а то и голову. До сих пор то и дело разгорается спор ученых насчет современного дополнения к скульптурной группе «Лаокоон». Есть такие, кто считает, что общеизвестное изображение этой схватки со змеями (а обнаружена была только его часть) дополнено неверно и в действительности эта скульптурная группа выглядела совсем иначе, чем сейчас в школьных учебниках. Так же иногда обстоит дело со специалистом по оценке, который, исходя из лучших побуждений, может составить искаженную картину на основании неправильных выводов и комбинаций. Поэтому для него важно, чтобы к нему поступали полученные независимо друг от друга сообщения по одному и тому же объекту или проблеме от различных агентов.

Самым главным нашим противником в Швейцарии, несомненно, была английская разведывательная служба. Англичане уже перед войной вели разведку в Германии весьма активно и после начала войны смогли без перерыва или ограничений продолжать свою деятельность. Представителем английской секретной службы в Германии являлся генеральный консул Великобритании в Кёльне Кейбл, которого с началом войны перевели в Швейцарию. Его мы все знали хорошо, но того, что стояло за ним, я не знал, а это могло бы значительно облегчить начало моей деятельности. Имевшиеся в моем реферате сведения были слишком общими, что вынуждало меня часто обращаться к моим коллегам по Великобритании. Однако о помыслах Кейбла и органов, руководивших им из Лондона, они мне ничего нового сообщить не могли. Только одно сведение поразило меня, а именно о том, какими огромными, а подчас и неограниченными средствами располагала Интеллидженс сервис. Я не только чувствовал себя подавленным, но считал абсолютно бесперспективным успешно работать против англичан и тем более пытаться в чем-то обойти их разведывательную службу. Если английская секретная служба с ее колоссальными финансовыми возможностями не смогла, насколько мы знали, добиться первоклассных результатов в работе против Германии, то что же могли сделать мы с нашими скромными средствами?

В период «третьего рейха» в результате стремления к экономической независимости Германии в стране имелось очень ограниченное количество валюты. Рейхсмарка являлась неконвертируемой валютой, все валютные операции проходили через банки. С имеющимися в наличии запасами твердой валюты рейхсбанк и министерство экономики обращались весьма бережно, особенно после начала войны. Шелленберг добился того, что ежемесячный валютный бюджет VI управления повысили со 100 тыс. до нескольких миллионов рейхсмарок. Но как могло хватить этой суммы, если разведка должна была вестись по всему миру? В задачи VI управления входила работа против США с территории латиноамериканских государств, ведение разведки против Советского Союза, работа против Англии с территории всех европейских государств, а на Балканах надо было вести поиски какой-то выгодной нам рабочей формулы для всех возможных вариантов расстановки сил в регионе, вплоть до поддержки создания нужного правительства в каком-либо государстве.

Проведение специальных акций (например, освобождение Муссолини и последующее создание его теневого правительства) было также делом рук VI управления и стоило многих денег. Что же тут значили несколько миллионов валютного месячного бюджета?

По всем этим причинам приходилось изыскивать пути более легкого финансирования операций разведывательной службы. Кроме проблемы приобретения средств в иностранной валюте имелись также трудности по переводу этих денег в нейтральную или вражескую страну. Насколько было бы проще, если бы за границей у Германии имелся достаточный капитал и мы могли бы перечислять необходимую сумму прямо нужному получателю путем оформления замаскированных или дутых деловых расчетов, не вызывающих подозрения у налоговых, таможенных и других контролирующих ведомств.

Одним из путей превращения рейхсмарки в иностранную валюту являлся сбыт за границей дефицитных медикаментов, например инсулина, морфия. При продаже этих товаров на черном рынке в Швейцарии можно было получить прибыль до 100 процентов и более, причем в желанной валюте – либо в долларах США, либо в швейцарских франках. Часто мы не могли снабдить нашего агента необходимой суммой в валюте для проведения определенного мероприятия: либо не позволял бюджет нашего управления, либо таможенный и валютный контроль на границе мог привести к провалу агента. В таких случаях мы снабжали агента медицинским заключением о наличии у него сахарного диабета и большой партией инсулина в ампулах. Медицинское свидетельство защищало его от подозрений таможенников, а затем он превращал провезенный инсулин в валюту. Наряду с инсулином и морфием большим спросом в Швейцарии пользовались гормональные препараты.

Однажды (я еще недолго просидел на стуле начальника реферата) на мой стол легла записка, которая уже обошла несколько рефератов, потому что никто не знал, что с ней делать. Сообщение поступило из Дании и содержало данные на врача Вернета, испытывавшего у себя на родине затруднения с проведением исследований в области гормональных препаратов. Он занимался проблемой усиления недостаточно выраженных мужских половых признаков путем постоянного введения гормонов половых желез.

Трудности заключались в том, что тогда не могли изготовлять медикаменты с длительным замедленным действием, а неравномерный прием и дозировка вызывали вредные последствия. Приложенные к сообщению результаты лабораторных испытаний и опытов вроде бы подтверждали, что, хотя работа и не была доведена до конца в плане применения гормонов и их промышленного изготовления, она обещала дать положительные результаты, судя, по крайней мере, по опытам на животных.

У меня сложилось мнение, что возникшие проблемы надо решить, а затем организовать прибыльную продажу этих гормонов в Швейцарии. Насчет возможностей сбыта я не сомневался, потому что одним из побочных действий пилюль являлось повышение мужской потенции, а для этого всегда найдется клиентура. Таким путем можно было бы быстро получить значительное количество валюты для нужд разведывательной службы. Я полагал, что если стимуляторы всегда находили хороший сбыт, то почему бы не попробовать продавать гормоны с таким действием.

Чтобы помочь продолжить эту находящуюся в стадии исследований и опытов работу, у VI управления возможностей не хватало. Тогда я написал докладную записку Гиммлеру. Поскольку все бумаги рейхсфюреру СС не должны были превышать одну страницу, я предельно сжато сформулировал идею и на первое место выдвинул то соображение, что упомянутая исследовательская работа может дать средство в борьбе с гомосексуализмом и даже в его лечении. Мне было известно, что эта проблема была «идеей фикс» Гиммлера, который ввел для эсэсовцев и полицейских, подчинявшихся собственной, внутренней юрисдикции, такую драконовскую меру, как смертная казнь, за проступки в этом плане.

В докладной я не упомянул о том, что указанные гормоны могут повышать мужскую потенцию, поскольку Гиммлер, имея болезненно пуританский характер, не оценил бы такого их свойства. Я предложил предоставить д-ру Вернету возможность завершить свои исследования в Германии и в случае успеха начать массовое производство этого препарата, чтобы затем продавать его в Швейцарии. Выручка пошла бы на пополнение валютного бюджета внешней политической разведывательной службы.