Марк Твен - Из записных книжек 1865—1905

Лежал, раздумывая над этим. Решил написать спор микроскопа с большим телескопом. Из этого спора можно извлечь мораль.

Рассказ о Сатане-младшем, который появился в Ганнибале, посещал школу; те, кто знал его тайну, дружили с ним и очень его любили. Другие завидовали, а девочки не водились с ним потому, что от него пахло серой. Он постоянно творил чудеса; его друзья знали, что это настоящие чудеса, другие думали — фокусы[75].

Дорогие дикари! Со времени нашей последней встречи прошло двадцать семь лет. Многие из вас поседели с тех пор, облысели. Я был тогда ростом шесть футов, четыре дюйма; сейчас во мне пять футов и восемь с половиной дюймов; и с каждым днем я все убываю. Этот процесс коснулся и моих убеждений. Не могу сказать, чтобы я стал за это время специалистом по правде. Многие к тому времени, когда приходится умирать, уже истратили на земле всю правду, которой владели, и являются на тот свет с пустыми руками. У меня же осталось столько, что там просто ахнут…

В то время я был молод и неразумен, сейчас — стар и еще неразумнее. Мои волосы были огненно-красными, как закатное солнце, сейчас они серые, как тусклый холодный рассвет.

Я еще незнаком с XX столетием. Я желаю ему удачи, но мое сердце принадлежит предыдущему. Я захватил из него шестьдесят пять лет просто из любопытства; если бы я знал его так хорошо, как знаю сейчас, то забрал бы всю сотню.

Получил степень доктора законоведения[76].

Одно из доказательств бессмертия души то, что миллионы людей верили в это; те же миллионы верили, что земля — плоская.

Создать человека — была славная и оригинальная мысль. Но создавать после этого овцу — значило повторяться.

Самый подходящий момент начинать статью наступает, когда вы ее успешно закончили. К этому времени вам становится ясно, что именно вы хотите сказать.

Мой наличный доход от книг за 1902 год 60 000 долларов (от двух издателей). Вместе с другими доходами несколько более 100 000 долларов.

В 1895 году хиромант Чейро[77], поглядев на мою ладонь, сказал, что на шестьдесят восьмом году жизни я внезапно стану богатым. В это время я был банкротом и был должен своим кредиторам после краха фирмы Чарльз Уэбстер и K° 94 000 долларов. Двумя годами позднее Чейро повторил свое предсказание и снова добавил, что богатство придет ко мне неожиданно. Я суеверен. Я запомнил его предсказание и нередко о нем раздумывал. Когда оно, наконец, сбылось 22 октября 1903 года, до назначенного срока оставался месяц и девять дней.

По контракту, заключенному в этот день, я передаю Харперу исключительное право на издание моих книг. А они сейчас в цене. Фактически это целое состояние. Харпер гарантирует мне в течение пяти лет 25 000 долларов ежегодно; сам же, если поведет дело толково, — будет получать много лет вдвое больше.

Человек был создан в последний день, когда бог уже утомился.

На пароходе[78]. За ужином оркестр играл «Cavalleria Rusticana»[79] — интермеццо, связанное для меня с Сюзи. Я очень люблю эту вещь, но мне нестерпимо тяжело ее слушать.

В Гибралтаре встретил Майкла Бенунеса, который тридцать шесть лет тому назад был нашим гидом. Он по-прежнему самый видный мужчина в городе. Мы ездили с ним в Испанию: Джексон, Дэн, Джек, мисс Ньюэл и я; никого, кроме меня, кажется, нет в живых.

Когда читаешь библию, больше удивляешься неосведомленности бога, нежели его всеведению.

Трудно поверить, что кто-либо, прожив жизнь, не считал бы ее в глубине души неудачной.

Вряд ли найдется разумный человек, достигший шестидесяти пяти лет, который согласился бы прожить свою жизнь снова.

Если бы человека создал человек, он устыдился бы плодов своего труда.

Видел забавный сон, будто наша прежняя кухарка пришла и сказала: «Графиня укусила бешеного осла, и он околел».

Джелли закончил мой портрет для Сент-Луисской выставки. Очень недурно. Ливи хвалит портрет, продержала его целый день у себя в комнате. Портрет переходит в мою собственность — за позирование — значит, и в ее собственность тоже. Она хочет, чтобы его привезли из Сент-Луиса снова сюда. Будет, как она хочет.

Американцы и англичане — чужие друг другу, хотя и в меньшей степени, чем другие народы. Мужчины и женщины, даже муж и жена, — тоже чужие друг другу. У каждого есть свое, скрытое от другого и недоступное его пониманию. Это как пограничная линия.

Отплыл вчера вечером в десять. Сейчас прогудел рожок к завтраку. Я узнал его и был потрясен. В последний раз мы слышали этот звук вместе с Ливи[80]. Теперь он для нее не существует.

Погода прекрасная, море тихое и необыкновенно синее.

Я видел июнь шестьдесят восемь раз.

Как бесцветны и тусклы они по сравнению с ослепляющей чернотой этого.

За эти тридцать четыре года мы много ездили вместе по свету, дорогая Ливи. И вот наше последнее путешествие.

Ты там, внизу, одинокая; я наверху, с людьми, одинокий.

Кэти Лири была при кончине Сюзи в 1896 году и теперь — при кончине Ливи.

Она у нас служит двадцать три года.

Холодно. Мы затопили камин. Потом вспомнили, что в трубе поселились ласточки, и стали вытаскивать поленья, заливать их водой. Трагедия была предотвращена.

В Гринвиче, штат Коннектикут, скончалась моя сестра Памела Моффат в возрасте семидесяти трех лет. Из них шестьдесят лет она болела. Смерти этого года: 14 января, 5 июня, 1 сентября.

Составил завещание.

Единственное резко выраженное различие между средним цивилизованным человеком и дикарем в том, что первый предпочитает позолоту, второй — раскраску.

Бог свиреп в Ветхом Завете и обаятелен в Новом — доктор Джекиль и мистер Хайд[81] священного романа.

Давайте жить так, чтобы даже гробовщик оплакивал нашу кончину.

В шкуре каждого человека таится раб.

Ничто не поражает сильнее, чем чудо, — разве только наивность, с которой его принимают на веру.

Только мертвые имеют свободу слова.

Только мертвым позволено говорить правду.

В Америке, как и повсюду, свобода слова — для мертвых.