Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

4

Об издевательствах над людьми: Ельцин неоднократно мне хвалился, что может целый день не ходить, извините уж, в туалет. Ему доставляло удовольствие проводить многочасовые совещания – иной раз доходило до пяти часов – и наблюдать, как подчиненные мучаются: он – то был еще молодой, а большинству – далеко за пятьдесят.

Про пленум он сам рассказывал, что всех раскритиковал, разнес в пух и прах. Я, мол, Райку вывел на чистую воду…

«Я их там!!! Горбачева чуть инфаркт не хватил!» И мы ему, действительно, верили. Доклада – то его нигде не печатали. Я его прочитал только сейчас, в рукописи. И вправду: ничего особенного здесь нет! На пленуме МГК я, действительно, не присутствовал. Обо всем знал со слов Ельцина. Он утверждал, что его обкололи, ничего не соображал. А тут, оказывается, все так гладко и благопристойно! Одно слово сказочник.

Не знаю, почему Лева Суханов считал нас во множественном числе – «в сопровождении охраны», «вошли телохранители». Ельцина всегда сопровождал только один прикрепленный. Всего нас было трое, работали посменно. Плюс – водитель с оружием, но он обязательно оставался в машине.

Я никогда не видел, чтобы он читал какие – нибудь серьезные книжки. Только детективы типа Чейза, да и то – на отдыхе. Хотя дома у него была хорошая библиотека. В основном собрания сочинений. Но он получал их по выписке. Это было тогда модно и престижно. Сомневаюсь, чтобы хоть одну из этих книг он читал… Единственная книга, которая на моей памяти ему очень понравилась, была подарена Хазановым: томик произведений какого – то классика. Открываешь, а внутри – спрятана бутылка водки…

Правду о том, что случилось в комнате отдыха, долго скрывали. В тот день смена была не моя; я ничего не знал. Меня очень насторожило, что по команде Наины у Ельцина поотбирали вдруг все стеклянные и колющие предметы: бокалы, рюмки, вилки, ножи. Только через несколько дней врачи мне рассказали, что Борис Николаевич якобы упал на ножницы.

Ельцин даже мне пытался рассказывать «сказки» об этих мифических хулиганах. От «харакири» у него на животе остался шрам. И вот всякий раз, когда мы шли с ним в баню, Ельцин гордо говорил: видите след? это на меня в подземном переходе напали… я их всех раскидал, но успели, сволочи, задеть… Проходит пара недель. Борис Николаевич в бане опять заводит: знаете, откуда шрам?., бандиты напали… выхожу я из гоcтиницы «Москва», после Межрегиональной депутатской группы, а они – уже с ножом поджидают… всех разбросал, конечно…

На той встрече, в Раменках, Ельцин, не пил. Редкий случай, но он уехал за город ни в одном глазу. Поэтому все, что случилось потом, придумано было абсолютно на трезвую голову.

После долгих раздумий я тоже склоняюсь к этому варианту: Ельцин решил в очередной раз покончить жизнь самоубийством – но так, чтоб не до смерти, а просто попугать. Скорее всего, он просто спустился к реке, окунулся прямо в одежде, а потом придумал историю со своим похищением.

Суханов и мне рассказывал, что они с Ельциным квасили в ту ночь до 6 утра. Только – только его стало разбирать, а надо уже выезжать. Борис Николаевич поспал полчаса и его окончательно развезло. Пили они, действительно, исключительно виски «Джэк Дэниэлс».

Умные люди уходили от Ельцина сами. Первым, помню, все прочувствовал Александр Музыкантский: он был одним из десяти его доверенных лиц. Когда Музыкантский поближе присмотрелся к Ельцину, он сказал своим товарищам: все, ребята, оставаться там не стоит. Это был сигнал, но его почти никто тогда услышал.

Никакого сотрясения у Ельцина не было. Вообще, вся эта история с ДТП происходила на моих глазах. Борис Николаевич сидел в «Волге» на переднем сиденье: я сзади. Когда «Жигули» врезались в нас, а мы – в забор, Ельцина ударило виском о верхнюю ручку. Он так закричал, что я подумал: все, конец! Пулей выскакиваю из машины, а дверь у него заклинило. Лезу через разбитое стекло, отдираю обшивку… Хотел вынуть его: бесполезно. Пока не приехала сменная машина, он выходить из салона отказывался и беспрерывно стонал, хотя ничего серьезного у него не было: просто вскочила шишка. Врачи, сколь не пытались, найти у него сотрясения так и не смогли. Но шум поднялся страшный. Все кричали: покушение, покушение! Именно после этого случая Ельцин и пересел на «Чайку»: якобы его депутаты уговорили озаботиться своей безопасностью…

В то время он больше всего предпочитал коньяк. У Наины всегда хранились припрятанные запасы. А «Сибирскую» – он пил исключительно со своими доверенными лицами. Они, когда приходили к нему домой, из вежливости приносили пару бутылок. Вечером в магазинах водку тогда трудно было купить. А «Сибирская» – лежала всегда: она стоила на рубль или на рубль двадцать дороже обычной, и поэтому ее никто не брал.

В Туле он и не настолько пьяный был. А догола раздевался, потому что полез купаться. Его военные сами заманили.

Я, кстати, недавно разбирал свои вещи и неожиданно нашел эти исторические усы с париком. Почти как новенькие. Эту идею с гримом я почерпнул когда – то из фильмов про Ленина. Подумал: вдруг нам тоже придется уходить от слежки. У знакомых артистов взял театральный набор. У меня были с собой 3 – 4 парика и всевозможные накладные усы: висящие, торчащие. Но Ельцин их ни разу так и не примерил.

Инициатива этого обсуждения принадлежала Юрию Скокову. Я тоже присутствовал там, правда, самого разговора не слышал: стоял в стороне. Говорил в основном Ельцин: остальные – только поддакивали. Ну а потом, как водится: бутылочка, закуска. У нас в машине всегда имелся дежурный набор.

О том, что Ельцин взломал дверь в горбачевский кабинет, я, честно говоря, никогда не слышал. Вряд ли он стал бы делать это без меня. В Верховном Совете РСФСР, когда Ельцин въехал в бывший кабинет Воротникова, – там, да, действительно, в ознаменование победы мы «окропили» кабинет в первое же утро: Ельцин, Суханов, я.

Ельцин, действительно, не переносил, если чего – то он не понимал. Наоборот, ему обязательно требовалось показать, что он даже в самых узких вопросах разбирается лучше других; удивить, поразить окружающих. Для этого у него всегда существовали «домашние заготовки». Скажем, еще со свердловских времен Ельцин выучил, что кур на птицефабриках кормят шротами. Это такой специальный препарат, очень дорогой, только на валюту, вроде куриной виагры. И вот, если приезжает он на птицефабрику или собирает совещание по сельскому хозяйству, непременно интересуется: а что вы добавляете курам в пищу? Обычно водили его по хозяйствам не специалисты, а директора, они, конечно, таких тонкостей не знали. «Что добавляем? Ну, комбикорм…». – «А шроты?» И, поставив собеседника в тупик, Борис Николаевич расплывался в многозначительной, торжествующей улыбке. Хотя, кроме одного заученного этого слова, ничего больше о птицеводстве не знал.