Петр Нечай - Звезда Егорова

— Ну, что же тебе ответили сегодня?

— Что ответили? — снова взвинчиваясь, переспросил Алексей. — То же, что и вчера, и позавчера. Ваша, мол, специальность мобилизации сейчас еще не подлежит, товарищ техник-интендант…

Зина сочувственно смотрела на Алексея. Страшно провожать мужа на фронт, но и видеть его каждый день таким огорченным было больно.

— Что за чертовщина!.. — Он взволнованно зашагал по комнате. — Ведь на фронт прошусь, не на прогулку, а они заладили: пока что работай в тылу, тут тоже люди нужны… Ты понимаешь?!

— Чего же ты на меня-то кричишь? Детей разбудишь. — Зина кивнула в сторону двух кроваток. — Ты бы не на меня кричал…

— Извини, Зина, — прошептал Алексей. — Извини, я, кажется, стал невыносимым… Нервы сдают. А в военкомате уже накричался сегодня вдоволь. Капитана бюрократом, чиновником назвал, жаловаться на него грозился. А он от этого развеселился. «Ты, — говорит, — сделаешь доброе дело, если пожалуешься. Может, меня отсюда выгонят и на фронт пошлют».

Алексей засмеялся и виновато поцеловал жену, а потом на цыпочках подошел к детским кроваткам. Пятилетняя Оля сладко спала, подложив под щеку обе ладошки, сложенные лодочкой. А трехгодовалый Юрик лежал навзничь, откинув вихрастую голову, крепко стиснув кулачки и широко разбросав ноги. Казалось, он кому-то грозит в своем сне. Что ни говори — мужчина!

Алексей глядел на детей с нежной улыбкой. Но вот лицо его снова помрачнело. Клочковатые черные брови поползли к переносью. Из соседней комнаты, где висела тарелка громкоговорителя, послышался густой тревожный бас Левитана. Передавали очередную сводку Совинформбюро.

«Тяжелые бои в районе Ельни… советский летчик таранил самолет врага…» И все это во имя его детей. А он?..

Тем временем из репродуктора поплыли призывные и суровые слова:

— Слышишь, Зина? Ради жизни, ради будущего Оли и Юрки я должен быть на фронте.

Зина вздохнула и опустила голову.

— Да разве я тебя отговариваю. Только ведь не твоя воля. Настанет час, и…

— Ты как тот капитан из военкомата. «Настанет час…» А разве еще не пришел? Совесть-то, долг-то у меня есть? Они велят быть там, где мои ровесники. И я буду.

— Уж не надумал ли ты, чего доброго, вот так, как мальчишка, без приказа махнуть на фронт? — Жена грустно улыбнулась.

— Нет, есть другой путь, — таинственно ответил Алексей. — Сегодня отправил рапорт наркому. Лично ему. Думаю, поймет меня…

— Только и забот у наркома, что твой рапорт, — махнула рукой Зина.

Алексей обиделся и замолчал.

На следующий день Егоров, робея, зашел к секретарю парткома фабрики Софье Кузенковой и без всякого предисловия положил на стол заявление:

«В связи с тем что я отослал рапорт на имя Наркома обороны с просьбой направить меня в действующую армию, прошу принять меня в ряды большевистской партии. На фронт хочу идти коммунистом».

— Ну что же, рассмотрим, — прочитав заявление, сказала секретарь. — А рекомендации?

— Думаю, что комитет комсомола не откажет. И вас вот хочу попросить.

— Напишу, Алеша. Ну, а третью? Знаешь что, зайди к директору. Понял? Действуй. Надеюсь, коммунисты фабрики поддержат, — пожала руку Егорову Софья Алексеевна.

А из Москвы ответа все не было. Видать, Зина была права, наркому действительно сейчас не до таких рапортов. Гитлеровские танковые дивизии рвались к Брянску и Орлу, к Туле. И все же Егоров не терял надежды. Он снова посылал письмо за письмом. И наконец — повестка:

«Технику-интенданту второго ранга Егорову А. С. явиться в военкомат».

— Я же говорил, настанет и твое время, — вручая документы, заговорщицки подмигнул капитан, который, казалось, был самым лютым противником того, чтобы Алексей ехал на фронт. — Вот и дождался. Поедешь без команды, один. В распоряжение Управления кадров штаба тыла Красной Армии. Московский поезд отходит завтра в семнадцать. Не прозевай — через пять дней надо быть на месте. — Каждое слово капитана теперь означало приказ.

— Есть, товарищ капитан! — уже по-военному ответил Егоров и хотел идти, но капитан его остановил.

— Только знаешь что, Егоров. Хоть ты и настырный, и сумел с больными ногами добиться призыва, а все же их береги. Это я тебе по-дружески говорю. С твоим плоскостопием не воевать, а дома сидеть надо. — Капитан, улыбаясь, пожал Алексею руку и подтолкнул его к двери.

Неласково встретила Егорова Москва. Уже на перроне Казанского вокзала у него проверили документы. В метро, куда он спустился, чтобы ехать к центру, снова потребовали документы. Видимо, нескладная высокая фигура Алексея в длиннополом демисезонном пальто и черной фетровой шляпе, с вещевым мешком за спиной, вызывала определенное подозрение у бдительных патрулей.

Возле гостиницы «Москва», когда он вышел из метро, его вновь остановил патруль да так и не оставил, проводил до самого подъезда дома наркомата, куда нужно было Егорову явиться.

«Скорее бы заканчивались все эти необходимые формальности, да и на фронт», — думал Алексей, пока ему оформляли пропуск, а потом вели коридорами к человеку, который вот сейчас, через несколько минут, должен был послать его на фронт.

В полутемной, довольно большой комнате за неказистыми канцелярскими столами сидели трое военных. Алексея принял немолодой уже человек с двумя шпалами на зеленых петлицах.

— Решено направить вас, товарищ Егоров, на курсы военно-финансовых работников, — ознакомившись с документами, сообщил майор.

— Не понимаю, при чем тут курсы? — удивился Егоров. — Я же просился на фронт.

— Знаю. Читал ваши рапорты на имя наркома, — показал майор на тоненькую папку для бумаг, лежащую перед ним. — Только у нас тут тоже фронт.

— Да, но я хотел, чтобы вот своими руками…

— Что вы можете своими руками? — рассердился майор. — Стрелять из мелкокалиберной винтовки по неподвижной мишени в тире? Только этот враг, что прет сейчас на Москву, такого умения не боится. И почему вы думаете, что в армии все только и делают, что стреляют? Кончите курсы, будет видно, куда и на какой фронт вас направить. А сейчас от вас там проку мало.

Майор встал и подошел к окну, выходящему на тесный внутренний двор. Видно, обиделся.

— Я вот старый вояка, еще в гражданскую воевал, — наконец обернулся майор к Алексею. — Но приказали уговаривать таких, как ты, горячих, и сижу. Ты пойми, Егоров, война теперь — не громогласные атаки в развернутом строю, а работа, тяжелая, бессонная работа. Бьют своим оружием врага рядовые красноармейцы, а тебе народ дал кубики на петлицы. Так и воюй своими знаниями. Одним словом, вот тебе, товарищ Егоров, бумаги, адрес курсов. Это за вокзалом, там спросишь. Об остальном, товарищ техник-интендант, узнаете на месте. — Майор протянул большую тяжелую ладонь Егорову на прощание.