Модест Корф - Записки

131

Вместе с сим упразднен и прежний Закавказский комитет; но взамен его, для надзора за введением в действие нового учреждения, образован новый из тех же самых лиц с прибавкою лишь Гана и Позема.

Эти рассеянные по журналу статьи появились потом и отдельной книгою, вышедшей в Париже в 1846 году, под заглавием: «Souvenirs de voyage. Les provinces du Caucase».

Впоследствии Головин был определен сенатором в Москву, а в 1845 году генерал-губернатором Остзейских губерний, в заключение же карьеры, по замене его в последней должности князем Суворовым, пожалован в члены Государственного Совета.

Это была тонкость Чернышева и Позена. Им хотелось охранить Гана перед публикой и не выразить, по крайней мере, гласно, что он исключается из Комитета, а потому они предпочли сказать, что самый Комитет упраздняется, хотя в новом остались все прежние члены с прибавкой лишь, по особой высочайшей воле, наследника цесаревича и графа Бенкендорфа.

Предшественники его имели только титул командиров.

Прожив потом еще несколько времени в Петербурге, он впоследствии совсем переселился в полтавское свое имение, которое вскоре довел до самого цветущего состояния, приобретя с тем вместе общее в крае уважение.

Император Александр II прибавил: «и статс-дамой княгинею Салтыковой».

Император Александр II заметил: «Оригинальный рескрипт у меня хранится один, чернового никогда не видал».

Потом этот спектакль повторился для государя и царской фамилии, в общем опять нашем присутствии.

Так в оригинале.

Император Александр II поправил: «Анна Карловна».

Император Александр II поправил: «Tante», тетушка.

Император Александр II написал: «Вздор».

Император Александр II исправил: «церковный парад».

Император Александр II написал: «парадом».

Император Александр II написал: «в Гербовом зале».

Император Александр II прибавил: «командир лейб-эскадрона».

Император Александр II написал: «в Варшаву, а после двухнедельного пребывания в Петербург».

Император Александр II прибавил: «Сначала, а потом в Павловск, в любимый свой Константиновский дворец».

За этим последовала немедленно оттепель, так размывшая подъем у крепости, что, вместо прямого пути, все кареты, приезжавшие потом к телу, от спуска у Мраморного дворца должны были прокладывать новый проезд по кочкам и рытвинам к домику Петра Великого.

Император Александр II прибавил: «Это выдумка, ибо я все время был при государе и ничего подобного не слышал».

Император Александр II прибавил: «В то самое утро воротившись из Варшавы».

Подчеркнутые здесь и после слова изменены были государем, о чем я ниже упомяну.

Слова, слышанные мной самим от императора Николая.

Император Александр II исправил: «всей резервной кавалерии в южных военных поселениях».

Император Николай в шутку называл пиявок — сенатскими секретарями. Если он говорил: «Привесить мне полдюжины сенатских секретарей», — то камердинеры сейчас его понимали. Император Александр II против этого примечания написал: «Никогда этого не слыхал».

Император Александр II написал: «Находящихся подле его нижнего кабинета».

Император Александр II исправил так: «стоявшей во все продолжение лагерного времени подле самого Царскосельского шоссе, между Семеновским и Измайловским полками».

Император Александр II написал: «перед ставкой государя».

Император Александр II исправил: «директору».

Император Александр II прибавил: «генерал-лейтенанту».

Адмирал Федор Петрович Литке, воспитатель великого князя Константина Николаевича с самого его младенчества.

То есть его и великого князя Михаила Павловича, воспитывавшихся вместе.

Протоирей Василий Борисович Бажанов, который после смерти Музовского назначен был духовником их величеств.

Император Александр II надписал: «из числа бывших в нижнем этаже подле половины великой княгини».

Эту комнату, одну из самых неудобных во всем дворце, император Николай обратил потом в свой кабинет и вместе в спальню, и в ней наконец последовала его кончина.

Существенное содержание этой записки введено было потом в сочинение мое: «14-е декабря 1825».

Впоследствии покойный герцог Лейхтенбергский сказывал мне, что этот подлинник достался ему. Император Александр II заметил: «Вздор, он никогда не выходил из моих рук».

Император Александр II написал: «Отрядов не было, а были одни только знамена, которые и следовали за церковной процессией».

«Весьма благодарен; я прочел все с особенным интересом».

Бюст этот, работы Витали и Клота, вылит по воле государя из пушек, взятых на стенах Браилова при покорении сей крепости великим князем в 1828 году.

Император Александр II поправил: второго (сына) великого князя Александра Александровича.