Аляксандр Тамковіч - Неафіцыйна аб афіцыйных

Конечно же, я стремлюсь держать линию разговора вне политики, но удается это так же, как в старой советской шутке про рабочую, которая крала детали со своей фабрики по производству швейных машин, чтобы одну «на халявку» собрать дома, но из деталей всегда получался лишь автомат Калашникова...

— Как Вам работается в столице единой Европы? 

— Я в шутку говорю, что принципиальных изменений в моей жизни не произошло — всего лишь поменял «Б» на «Б» — Беларусь на Бельгию. Я не пришел в неизвестную среду — до моей белорусской загранкомандировки работал еврокорреспондентом МИДа, то есть координировал связь словацкого МИДа с ЕС в вопросах внешней политики. Только тогда я из Братиславы направлял инструкции на заседания нашему тогдашнему послу в Комитете по политике и безопасности, а теперь сам стал их получателем.

Жизнь в Брюсселе в общем приятная. Бельгия уже более 50 лет как ютит у себя тысячи дипломатов, работающих в структурах Европейского Союза и НАТО. Но есть вещи, к которым привыкать сложно. В Беларуси и Словакии такого просто не бывает. Бельгийцы, например, ревниво блюдут свое рабочее время: если магазин работает до шести вечера, то весьма вероятно, что вас в первую минуту седьмого уже не обслужат. А в воскресенье и вовсе почти все магазины закрыты, включая гипермаркеты.

Стала полной неожиданностью и забастовка брюссельского общественного транспорта. Люди, вместо того, чтобы добираться на работу на машинах или в такси, предпочли продлить себе выходные...

Словом, здесь есть вещи, на которые я смотрю критически или с удивлением, но при этом стараюсь запастись терпением в духе девиза Евросоюза – „unitas in diversitas — «eдинство в разнообразии».

Район Брюсселя, где расположены структуры ЕС, чем-то напоминает Вавилон – очень много разных языков. Это лингвистическое разнообразие очень нравится. Люди, как правило, знают по несколько языков. И за столом они могут переходить с одного на другой, совершенно не обращая на это никакого внимания.

— Поддерживаете ли с кем-нибудь из Беларуси коммуникации? Если да, то с кем и какие?

— Канешне, кантакты працягваю. Найперш – працоўныя, бо ў галіне замежнай палітыкі ЕЗ мы займаемся таксама і адносінамі з Беларуссю. Ёсць сувязь і з нашымі дыпламатамі ў Мінску, і з беларускімі ў Бруселі, а таксама і са шматлікімі прадстаўнікамі грамадскай супольнасці: палітолагамі, эканамістамі. Тымі, якія жадаюць, каб Беларусь заняла, як казаў Купала, свой пачэсны пасад між народамі.

Люблю таксама час ад часу пагаманіць па-беларуску з Вольгай Стужынскай, прадстаўніком брусельскага “Офіса за дэмакратычную Беларусь”. Яна робіць шмат добрай працы на карысць Беларусі і мае адчыненыя дзверы ў такія кабінеты, пра якія некаторыя дыпламаты могуць толькі марыць.

Ёсць кантакты прыватныя – з нашымі сямейнымі сябрамі. Дарэчы, апошнім летам мы з жонкай запрасілі некаторых у Славаччыну і, дзякуючы ім, зноў агледзелі самыя прывабныя мясціны нашай радзімы. Чакаем іх прыезду ў Брусель.

— Как восприняли переезд жена и дочери? Чем они сейчас занимаются?

— Моя супруга и дочки привыкают к номадскому (кочевому – прим. автора) образу жизни дипломатической семьи. Безусловно, это сложно, но тут ничего не поделаешь. Моя жена впервые за время наших загранкомандировок нигде не работает. Пока вроде бы довольна, только жалуется, что времени у нее еще меньше, чем было в Минске, где она трудилась в консульском отделе нашего посольства.

Старшая дочь посещает школу, а младшая — детский садик в европейской школе, созданный специально для служащих структур Евросоюза.

Мы с женой решили, что они будут ходить в классы с обучением на английском языке. При этом у них обеих есть и уроки словацкого языка, что значительно облегчает нашу жизнь. Дело в том, что старшая дочка, учась в минской гимназии, должна была заниматься с нами и словацким, а летом сдавать экзамены в Братиславе. Для нее, конечно, было нелегко пойти в класс с совершенно другим языком обучения. Но дети быстро привыкают. Получается у нее неплохо, а главное — есть хорошая возможность выучить еще один общемировой язык.

— Вспоминается ли Беларусь? 

— Натуральна, пра Беларусь мы марым усе. Дыпламаты заўсёды пакідаюць частку сэрца ў краіне, дзе працуюць. Жонка ўспамінае сваіх сябровак, дочкі – школу і садзік. Моцная духоўная сувязь з Беларуссю засталася і ў мяне. Я чытаю беларускія сайты ў інтэрнэце. Калі жадаю паслухаць прыгожую беларускую мову, ўключаю звычайна радыё “Свабода”. Да святаў хасу перакласці на славацкую мову яшчэ адзін верш Ніла Гілевіча з ягонай новай кніжкі. Гэта верш пра праўду, якую паэт усё жыццё жадаў спазнаць і, будучы аголенай, праўда яго зруйнавала. Верш не аптымістычны, але вельмі моцны — паглядзіце толькі канец:

„І вось яна ўрэшце адкрылася мне-/ ні чым не прыкрытай паўстала. / У поўнай істоце. Ва ўсёй галізне. / ... І праўда мяне зруйнавала.“ Я спадзяюся, што Ніл Сымонавіч будзе задаволены перакладам.

Да святаў мы з дочкамі павінны паўтарыць прыгожыя беларускія калядкі. У нашай сям’і радасная вестка пра нараджэнне Збаўцы ў шчодры вечар прагучыць, акрамя іншых моваў, і па-беларуску.

Час, у якім Стары год сустракаецца з Новым, поўны дабра, зычлівасці, надзеі і ўспамінаў. Як спявае Рыгор Барадулін, – на святыя Каляды і ў зорак далёкіх цяплеюць пагляды. Перадайце, калі ласка, у гэты святочны час вашым чытачам мае шчырыя віншаванні і зычэнні дабрабыту, здароўя і поспехаў у жыцці.

25.11.08

Он очень любит живопись, с удовольствием посещает многие выставки и музеи. И это, на мой взгляд, неслучайно, ведь вся его жизнь чем-то сама похожа на большую картинную галерею. Достаточно сказать, что дипломатом Временный Поверенный в делах Чехии Йиржи Карас стал в 65 лет от роду.

— Наверное, разговор с чехом надо начинать с пива?

— Увы, к пиву абсолютно равнодушен и пью его 5-6 бутылок в год. Дело в том, что я родом из Моравии, а там предпочитают красное вино. Оно мне очень нравится. Всю свою жизнь каждое воскресенье выпиваю один бокал.

Естественно, взрослую...

— Вот к ней и перейдем. 

— Отец, как и многие наши предки, был врачом. Звали его Ян. Молодость моя отмечена тем, что кто-то из нашей семьи постоянно был в тюрьме. Сидели все (кроме меня) близкие родственники. Повторюсь: я был единственным человеком с фамилией Карас, который постоянно находился на свободе. Зато меня перед выпускными экзаменами исключили из школы, блокировали любые попытки устроиться на работу. Фактически, выкинули на улицу. Если бы не добрые люди, которые помогли устроиться столяром, я бы, скорее всего, жил под мостом.