Борис Щербаков - В/ч №44708: Миссия Йемен

К тому времени СССР уже вошел в Афганистан, «в ответ на просьбу о помощи дружественного афганского народа», и отношение к нам, советским, стало неуклонно меняться в худшую сторону, учитывая огромное влияние Саудовской Аравии в стране. Нам уже не так дружелюбно улыбались, реже стали использовать словцо «садык» (т. е. друг) в обращении, наши подстоветные — военные стали как-то подозрительнее, холоднее в общении…Нам казалось, что Афганистан — это временно, это как в Чехословакию, сходят и вернутся. Да и делов-то, что ж в этом плохого, если мы оказываем братскую помощь? Мы ж великая страна, у нас вон Олимпиада проводиться будет летом, мы такие хорошие… Оказалось, это было время смены исторических Эпох, это было надолго, и последствия оказались для страны, в общем, катастрофические.

Чуть раньше, кстати, началась еще одна война — Ирак решил оттяпать чуток нефтеносного района в дельте Междуречья у ослабленного Исламской Революцией Ирана, и пошло-поехало. Я тоже думал, что это пройдет, ну повоюют малость и замирятся…Знал бы я тогда, в 1979 г., что и на мой век хватит, что моя «ирано-иракская война» продлится почти два года, но это будет много позже, и об этом, наверное, уже будет в другой книге, под другим названием, ну «В Багдаде все спокойно…», допустим.

Куда только не разбросала судьба многострадальный еврейский народ за долгие тысячелетия странствий. Покинув Землю Обетованную, устремились они, чады и домочадцы, во все стороны света. Южное направление миграции — Африка и…Аравийский полуоостров, они там были еще до активного и агрессивного заселения стран Аравии кочевыми арабскими племенами. Еврейская община в Йемене существовала многие века, пока в 50-ые годы века прошлого не начался исход сыновей и дочерей Израилевых на вновь обретенную Родину, в бореньях доказывавшую свое право на существование. Не без помощи СССР тогда еще, и лично Иосифа Виссарионовича, видевшего в районе Ближнего Востока какую-то свою конструкцию, как сейчас модно говорить, «многополярного мира».

Так или иначе, а Еврейская Площадь в Сане осталась, хотя никто уже не мог подтвердить, что сколь либо значимое количество евреев еще проживает в этой арабской стране. Что естественно — ведь при всей толерантности, Йемен обязан был, после 1967, 1973 года встать грудью на защиту арабского мира, подвергшегося «агрессии сионистского образования» (так до сих пор положено в арабском мире называть государство Израиль, отклонения не допускаются!!). Какое уж тут добрососедство!

Наши специалисты жили в одном из центральных, «высотных» (этажей 5) домов прямо на Еврейской площади, и это считалось чуть ли не элитным жильем. Жили там, в основном, советники, несколько врачей, и пара переводчиков, по слухам, «со связями». Точной информации не было, но слухи ходили всякие, вроде «да у него папа в Генштабе», или «да ты фамилию-то слышал?». Будучи человеком сугубо гражданским, я, честно признаться, военных фамилий не разбирал, но уважение к старожилам дома на Еврейской площади испытывал, наш быт и условия проживания в тот период сильно отличались. Ну, хотя бы тем, что на Еврейской были вполне приличные туалеты, я извиняюсь.

В первые же недели я познакомился с Шурой Ворониным, он жил именно на Еврейской. Шуре оставалось служить совсем ничего, он чувствовал себя в Йемене как рыба в воде, мог себе позволить тратиться на деликатесы, ибо все свои материальные проблемы за 4 года пребывания, по-моему, уже решил. Шура был постарше, лет на 5, он праздновал день рождения, и пригласил в том числе меня. Бывает так, воспоминания о мелочах каких-то остаются потом с тобой на всю жизнь. А может и не мелочи это были тогда, для моей неокрепшей психики.

После этой вечеринки я утвердился в мысли, что все, что мне в жизни нужно на данном этапе, это стерео-система AIWA, именно такая, как у Шуры, с тонированной прозрачной крышкой на «вертушке», с горящим, завораживающим зеленым глазком, с мерцающей красной ниточкой искателя на «тьюнере», и в деревянном корпусе. Это был шик. Нечто похожее было у моего школьного приятеля Сережки Фролова, у которого папа заведовал советскими выставками за рубежом, и владение такой «системой» было уже несколько лет верхом моих мечтаний.

Отношение к «технике» в те годы было совсем другим. «Техника» являлась негласным показателем уровня жизни, что ли, возможностей человека в том мире, в том социальном устройстве. Те, кто имел возможность ездить за рубеж, в обязательном порядке привозили «технику» из командировок, кто что мог. Даже из «коротких», на пару недель, командировок люди ухитрялись привозить «двухкассетники» Panasonic,скажем, часто закупаясь в магазинах duty free при дозаправках, или пересадках — можно было не выходить из таможенной зоны аэропорта, что очень удобно. «Техника» могла служить десятилетия, лишь кардинальная смена технических характеристик могла служить достаточным основанием для смены ее, что было и непросто, кстати, ведь надо же продать старую! Тогда еще «технику» не выбрасывали на чердаки, не меняли каждые полгода, как сейчас мобильные телефоны.

Да, и, конечно, уважительное слово «техника» могло относиться лишь к иностранным магнитофонам, проигрывателям, стерео-системам, позже — к телевизорам и видеомагнитофонам, но это уже в 80-ые годы. Те, кто за рубеж не ездил, а таковых было подавляющее большинство, либо покупали технику с рук, либо в «комках» — комиссионных магазинах, либо им оставалось тихо облизываться и завидовать тихой завистью счастливым обладателям «Грюндиков», а самим довольствоваться магнитолой «Ригонда» да магнитофоном «Днепр», и это, безусловно, ставило их далеко вниз на социальной лестнице. Общество было разделено на тех, «кто ездит», и на тех, «кто не ездит». Как сейчас машины престижных марок, Bugatti или Maybach, тогда «техника» служила важным индикатором социального успеха.

Нам, считай, повезло — в Сане были представлены практически все тогдашние мировые бренды качественной аудиотехники, фирменные магазины работали вполне авторизованно, так, что даже исполнялись гарантийные обязательства! Походы по магазинам, с целью и без оной, были одним из принятых почти еженедельных ритуалов, вдруг какая новая модель поступила!

Естественно, стереосистему AIWA я купил, причем почти сразу, чуть ли не со второй зарплаты. В целях сохранности (!!) даже не распаковывал, зачем, если «дисков», пластинок все равно нет? Вы задатите естественный вопрос, а на фига покупал тогда? А хотелось очень.

Засада ждала меня в момент подготовки к отпуску — понятное дело, «систему» надо вывозить, но как это сделать с достаточно громоздкой конструкцией, которую еще к тому же и не сдашь в багаж, ибо разобьют 100 % — вопрос. И тогда я сшил (!!) себе специальную сумку из плащевки, в которую умещался основной блок, с тяжеленной «вертушкой», а остальные детали с легкой душой рассовал по коробкам. Чего не сделаешь ради любви к искусствуИ ведь довез, что интересно, в целости и сохранности, и долгие годы потом гордился приобретением.

В ту пору в Москве, да и в других городах, процветала комиссионная торговля, узаконенная перепродажа иностранных шмоток и техники с неплохой нормой прибыли для всех учавствовавших в процессе сторон. «Комиссионная мафия» отрабатывала свои деньги, стражи порядка вокруг нее — свои, а мы, сотрудники «совзагранучреждений» могли без особого риска конвертировать полученную валюту по божескому курсу, а не по 62 копейки за полноценный американский доллар. Конвертация через технику давала чуть ли не курс черного рынка, 1 к 7, или того больше, причем вполне законно. Было бы грех этим не воспользоваться, ведь жить — то потом в Советском Союзе надо, а на какие шиши? Хабирами этом промысел был разработан отменно, коробки с «двухкассетниками» отправлялись на Родину с любой оказией, любыми возможными способами, и совсем не потому, что они были такими меломанами, как вы понимаете. Переводчики в своей массе были меньше подвержены накопительству, и всилу возраста, и всилу, может быть, большего материального достатка, больших перспектив в продолжении карьеры, так или иначе связанной с сытой заграницей.

Уже в конце командировки я не выдержал рассказов о столь легком способе обогащения, и… купил — таки два «двухкассетника», писк тогдашней моды. Один я отправил с оказией, а второй вез на горбу через границу. Я собирался покупать машину, и советские деньги мне могли ох как пригодиться. Не тратить же заветные «чеки», действительно. Покупка автомашины за «чеки» была заведомо обдираловкой, ибо фактически приходилось платить двойную цену, ведь чеки влегкую продавались на черном рынке в соотношении 1 к 2, однако цена — то деноминировалась та же самая, что «чеки», что сов. рубли!!! Такой несправедливости я уже выдержать не мог, и вознамерился, продав два огромных двух-кассетных Sharp-а, купить «копейку».