Валерий Панюшкин - Ройзман. Уральский Робин Гуд

Так примерно рассказали эту историю Ройзману сагринские мужики. Ройзман выслушал их и стал вести себя как обычно. Поехал к людям. В Сагру. Стоял на деревенском перекрестке, как когда-то стоял на перекрестке в цыганском поселке. Слушал, что люди рассказывают, как когда-то в цыганском поселке слушал, что рассказывает Дюша.

Его окружили бабы и долго на разные голоса повторяли все то, что Ройзман уже и так знал. И чем больше разъясняли, тем становилось запутаннее. Кто кому позвонил, кто был в бане, кто кого позвал – какое это имеет значение, кроме того, что людям важно, чтобы их выслушали?

В гуле разрозненных сведений о сагринском происшествии Ройзман выделил только одну существенную новость. Оказывается, сагринцы писали заявление в областную прокуратуру, но заявление у них не приняли, сказали, что не в областную прокуратуру надо писать, а в районную. И Ройзман твердо людям пообещал, что лично возьмет у них заявление и лично передаст областному прокурору.

Он обещал это, потому что вот уже больше десяти лет именно это и делал – носил прокурорам заявления. А еще его фонд «Город без наркотиков» вот уже десять лет проводил расследования вместо милиционеров, чтобы прийти потом к милиционерам и сказать: «Мы за вас все расследовали, мы дадим вам понятых, пойдите просто и сделайте свою работу, потому что она уже фактически сделана нами». Так вести себя было привычно.

В случае Сагры тоже сотрудники Фонда взяли на себя функции следователей. Адвокат Настя Удеревская опросила всех, помогла оформить показания. Оперативники Фонда поехали в Сагру, прочесали лес, нашли стреляные гильзы, следы от пуль в стволах деревьев, телефонную сим-карту, которую кто-то из нападавших купил нарочно, чтобы пользоваться только в день нападения, а потом выбросил. Пробили эту сим-карту по милицейским базам данных, вычислили человека, который эту карту покупал.

А еще нашли в кустах разрубленный мотоциклетный шлем. И выяснилось, что по дороге в Сагру нападавшие сбили мотоциклиста, расколотили ему шлем, а мотоциклист (спасибо, что живой) уехал домой и обращаться в полицию побоялся.

Постепенно это самодеятельное следствие под руководством Ройзмана накапливало материалы и, сложившись, должно было лечь областному прокурору на стол, даже уже и с написанным обвинительным заключением против кавказской банды – бери да в суд подавай.

Это дело против сагринского Цыгана и друзей его, кавказских бандитов, могло стать одним из множества подобных дел. Люди пожаловались Ройзману, Ройзман с фондом «Город без наркотиков» разобрался, провели расследование, результаты доложили местным правоохранителям, заставили восстановить справедливость – частное дело было бы, локальное. Если бы не Аксана.

Потому что Аксана не мыслила категориями восстановления справедливости на местном уровне. Аксана мыслила в федеральном масштабе. И агентство URA.RU, в отличие от всех средств массовой информации, которые помогали Ройзману прежде, было не местным, было федерального значения.

Первая же статья в URA.RU называлась «Война в Сагре. Русские взялись за вилы и обрезы». В этом заголовке было слово «вилы», отсылавшее к крестьянским восстаниям позапрошлых веков, было слово «обрезы», отсылавшее к гражданской войне прошлого века, и были, наконец, два современных слова федерального значения – «война» и «русские».

«Война» – в смысле не пятничная драка, пусть бы даже и со стрельбой. Не вооруженная разборка, ибо кого на Урале напугаешь вооруженными разборками? А «война» – страшное слово, которое в последний раз официально звучало в 1941 году, слово, которое привело сюда на Урал со всей страны военные заводы и приучило жителей знать, что как бы завод ни назывался – «Эльмаш», «Уралмаш» или «Уралвагон», – все равно там делают не машины и не вагоны, а оружие.

«Русские» – в том смысле, что события в Сагре становились в грозный ряд националистических бунтов, потрясавших Россию 2010-х годов. В один ряд с погромом на Манежной площади в Москве. В один ряд с резней в карельской Кондопоге. Мрачная неуправляемая сила, разбираться с которой должна, без сомнения, федеральная власть. И если разбирается Ройзман, то выходит так, что он здесь был представителем федеральной власти, а тогдашний губернатор Мишарин только мешался ему.

Губернатор Мишарин приехал в Сагру в тот самый день, когда сагринские мужики ездили в Екатеринбург к Ройзману. Тоже лыко в строку. Скорее всего, это они случайно разминулись. Но получилось так, что к мужикам в Сагру едет губернатор, а мужики губернатора игнорируют, везут челобитную Ройзману, у которого даже и должности никакой нет, а есть только слава народного защитника.

Там, в Сагре губернатор Мишарин спрашивал начальника Главного управления МВД Михаила Бородина, жаловались ли сагринцы полицейским на Цыгана. А Бородин отвечал, что не жаловались, дескать. Ни на предполагаемое воровство, ни на предполагаемую торговлю наркотиками, ни на предполагаемые связи с преступным миром. И тут же URA.RU подхватывал: Бородин – не местный, прислан из Москвы, уральских реалий не знает, с людьми разговаривать не умеет, милицейскую работу «на земле» организовать не способен. И в этих оценках присланного из Москвы полицейского начальника выкристаллизовывалась еще одна проблема федерального уровня – региональный сепаратизм, всегдашнее недоверие, если не сказать ненависть, уральцев к москвичам.

Эти акценты, исподволь расставляемые URA.RU, а еще тот факт, что уральское это средство массовой информации читали и в Москве, за считаные дни превратили сагринскую историю в скандал общероссийский.

Разбираться от федеральной власти приехал глава следственного комитета Александр Бастрыкин. Спросил Михаила Бородина, как это так получилось, что милиция не приезжала на место событий два с половиной часа – ведь звонили сагринцы, звали же на помощь? И Бородин не нашел ничего лучше, как пробубнить, что пятница была, дескать, дачники ехали за город, милиция, дескать, застряла в пятничных пробках. Тут Бастрыкин вспылил: в одиннадцать вечера пробки? Милиция с мигалками не может объехать дачников? И пошел отчитывать екатеринбургских милиционеров за то, что, покрывая преступников и не приезжая стремглав на вызов, раздувают межнациональную вражду на всю страну.

А чуть позже приехал министр внутренних дел Рашид Нургалиев и чем свет ругал екатеринбургских ментов за непрофессионализм. Выяснилось к тому времени, что Цыган проживал по фальшивому паспорту.

А еще чуть позже заместитель генерального прокурора Золотов ставил уральским полицейским на вид, что нельзя работать эффективно, если не сотрудничаешь с местными общественными организациями. Ройзмана имел в виду, фонд «Город без наркотиков». Потому что прежде, чем стать заместителем генерального прокурора в Москве, Юрий Золотов был областным прокурором в Екатеринбурге, Ройзмана давно знал и, на расследования Ройзмана опираясь, лично срывал погоны с тогдашних своих коррумпированных подчиненных.

Дальше сагринская история разворачивалась в терминах совсем уж общенациональных и общегосударственных. Действия Ройзмана в Сагре приобрели символический характер, превратились в политические перформансы. Во главе с Ройзманом сотрудники «Города без наркотиков» установили при въезде в Сагру пограничный полосатый столб с надписью «Россия». Кого-то из богатых своих приятелей Ройзман уговорил оснастить сагринский фельдшерский пункт медицинским оборудованием и лекарствами, которые сам привез и которых сагринская фельдшерица не видала десятилетиями. От своего имени Ройзман вручил защитникам Сагры награду, статуэтку Серебряного льва – за храбрость. И в довершенье собственными руками укрепил Ройзман на крыше фельдшерского пункта российский национальный флаг.

Все эти его поступки были хоть и символическими, но достойными президента страны. Устанавливать государственную границу, заботиться о здравоохранении, вручать награды, поднимать государственный флаг.

Не в годы своего депутатства, а именно здесь, в Сагре, Ройзман стал политиком федерального масштаба. И многие замечали тогда, что эти символические перформансы – Аксанин стиль.

Можно ведь было и по-другому освещать события в Сагре. Не так, как URA.RU. Вот журналист «Комсомольской правды» Семен Чирков про те же самые события пишет статью под заголовком «Массовая драка в поселке Сагра: защищая поселок, дачники убили человека». Не «война», стало быть, а «драка». Не «русские», стало быть, а «дачники». После серии статей про Сагру Чирков, который прежде был журналистом, с которым Ройзман охотно общался, превратился во врага, которому Ройзман отказывает в интервью и которого адвокат Ройзмана Анастасия Удеревская во всеуслышание называет продажным.

Впрочем, газете «Комсомольская правда» недостаточно показалось переквалифицировать «русских» в «дачников» и «войну» – в «драку». На Урал отправлена была из Москвы бронебойная артиллерия – специальный корреспондент «Комсомолки» Ульяна Скойбеда.