Валерий Панюшкин - Ройзман. Уральский Робин Гуд

Впрочем, газете «Комсомольская правда» недостаточно показалось переквалифицировать «русских» в «дачников» и «войну» – в «драку». На Урал отправлена была из Москвы бронебойная артиллерия – специальный корреспондент «Комсомолки» Ульяна Скойбеда.

В ее четырех печатных репортажах и двух документальных фильмах сагринские события предстают совершенной противоположностью той истории, которую в блоге своем рассказывает Ройзман и, вторя Ройзману, Аксанин URA.RU.

Почему, спрашивает Скойбеда, в перестрелке между шестьюдесятью вооруженными бандитами и десятью деревенскими мужиками раненые есть только на стороне бандитов? Не логично ли предположить, что среди сагринских мужиков раненых должно быть больше?

Почему у нападавших, которые все были задержаны, не изъято ни одного ствола, а только бейсбольные биты и топоры?

Почему тело погибшего во время нападения на Сагру Фаига Мусаева буквально изрешечено дробью? Разве может так разворотить человека один выстрел из дробовика? Неназванный следователь говорит Скойбеде, что тело Мусаева буквально разворочено выстрелами от шеи до паха. Говорит, что стреляли в Мусаева как минимум четыре раза, причем уже в лежачего, почти в упор, добивали. Так анонимный следователь говорит, но трупа не показывает.

По версии Скойбеды, сагринские мужики были пьяные, сами позвали криминальных знакомых Цыгана на разборку. И устроили засаду при въезде в Сагру.

По версии Скойбеды, Сергей Зубарев вовсе не в бане был, когда ему позвонили и позвали защищать поселок, а сидел в засаде при въезде в поселок, жарил с мужиками шашлыки, выпивал и набирался пьяной храбрости. Скойбеда называет Зубарева положенцем или смотрящим. По словам Скойбеды, Зубарев претендовал на то, чтобы представлять в деревне какую-то банду и со всех, кто работает, собирать в деревне дань. И с Цыгана, рубившего лес возле железной дороги, требовал денег 25 000 рублей. А Цыган пожаловался родственнику жены, сидевшему в тюрьме. Что ж тут странного? Разве мы не знаем, что в тюрьме у заключенных есть телефоны, что родственник с воли может позвонить в тюрьму и из тюрьмы организуют ему помощь?

По версии Скойбеды, деревенские бандиты и городские бандиты просто не поделили Цыгана, зарабатывавшего на заготовке леса, просто не договорились о том, кто будет крышевать его, то есть получать дань и защищать от чужих преступных группировок.

Никаких наркотиков, никакого межнационального конфликта, никаких русских богатырей против понаехавших на Урал кавказцев. Никакой войны.

Но это и есть война. Сколько ни читай материалов по сагринскому делу, нельзя ничего понять. Нет ни одного подтвержденного факта. Есть версия Ройзмана, которую защищает URA.RU, и есть версия начальника ГУ МВД Михаила Бородина, которую защищает «Комсомольская правда».

Нельзя узнать правду. Правдой будет считаться та версия, которая победит в этой информационной войне.

Во время инаугурации губернатор Куйвашев говорил долго. В его инаугурационной речи видна Аксанина рука. Он сказал в частности, что это свое назначенное губернаторство воспринимает исключительно как избирательную кампанию, предшествующую губернаторским выборам, которые вернутся ведь скоро. Та самая мысль, что высказала ему Аксана в ту самую ночь, когда Куйвашев, узнав о своем назначении, приехал к ней прямо из аэропорта, а Ройзман не довез Аксане из Быньгов теплые булки.

Инаугурация была 29 мая 2012 года.

А 17 июня умерла Таня Казанцева, пациентка женского реабилитационного центра в деревне Сарапулка. Эта Таня была из Тагила, ей было двадцать девять лет, у нее было двое детей, и наркотики она стала принимать уже совсем взрослой, кажется, в связи с тем, что никак не могла справиться с головными болями, мучившими ее после травмы черепа, полученной в автомобильной аварии.

Когда Таня поступила в реабилитационный центр, голова у нее болела почти ежедневно, и Таня не сразу поняла, что болит сильнее и иначе. Но однажды пожаловалась все же – очень сильно болит. Игорь Шабалин, возглавлявший тогда женский центр в Сарапулке, позвонил в скорую, но в скорой не нашлось машин, чтобы ехать в деревню. Таня наелась анальгина и легла спать.

На следующий день боли только усилились. Опять позвонили в скорую и получили отказ. Тогда две девушки-реабилитантки побежали в фельдшерский пункт, который все же есть в Сарапулке. Пришла фельдшерица. Велела Тане нагнуть голову к груди, поднять ноги, с закрытыми глазами достать рукою нос – опасалась энцефалита, потому что лето ведь было, клещи. Но Таня смогла склонить голову, поднять ноги и коснуться носа, чего обычно больные энцефалитом не могут. Фельдшерица пожала плечами и ушла, так ничего и не предприняв.

Еще через пару дней Таня потеряла сознание. Тут уж скорая приехала, увезла Таню в больницу в город Березовский, и в больнице Таня, не приходя в сознание, умерла.

Сразу после Таниных похорон во все реабилитационные центры и в сам офис фонда «Город без наркотиков» пришла полиция. Обыскивали, изымали документы, предлагали реабилитантам уйти, если хотят уйти. И ведь известно, как ведут себя наркопотребители, люди, чья воля подавлена наркотиками: если сказать им, что надо остаться и проходить реабилитацию, – они остаются, если сказать, что надо уйти, – они уходят и берутся за наркотики снова. Большинство ушли. Многие из ушедших написали заявления в милицию о том, что их удерживали в реабилитационных центрах насильно. Число реабилитантов в центрах «Города без наркотиков» сократилось на шестьдесят человек, больше чем вполовину. Но многие и остались. И многие не стали писать в милицию никаких заявлений.

Ройзман называл это спланированной атакой на Фонд. Атакой, которая только ждала повода, и, когда Таня Казанцева умерла от менингоэнцефалита – дождалась.

Но это было только начало атаки. Еще через неделю отряд СОБР окружил реабилитационный центр в Сарапулке. Бойцов пытались не пустить. Но они принялись ломать дверь кувалдой и сломали бы, потому что реабилитационный центр представляет собою обычную деревенскую избу. Перепуганные девушки-реабилитантки пустили бойцов СОБРа, а многие разбежались и попрятались в лесу. Полицейская пресс-служба потом скажет, что это Ройзман нарочно вывозил реабилитанток в лес и прятал.

Опять обыскивали, опять возили реабилитанток в отделение милиции, склоняли писать заявления, допрашивали до слез, добивались показаний, что, дескать, побои, незаконное лишение свободы, голод, пытки. Некоторые девушки написали такие заявления. Некоторые не написали и вернулись в Сарапулку.

А Ройзман раздавал интервью и говорил, что это атака, атака, атака, месть за то, что еще весной он обвинял полицейское начальство Екатеринбурга в коррупции и связях с наркоторговцами.

Ройзман отбивался, презрев простое правило, что если тебя атакуют силами полиции – беги. А не можешь бежать – затихни и ищи покровителей. И вот тут Аксана Панова и Евгений Ройзман допустили ошибку. Вместо того, чтобы бежать или затихнуть, Аксана отважилась на контратаку.

Это было нарушением договоренностей и это было просто глупо – Аксана теперь признает. Если воюешь с ментами, не трогай одновременно другие силовые структуры. Не трогай фээсбэшников, не трогай прокурорских – нельзя воевать со всеми сразу. К тому же, продавая URA.RU подставному кремлевскому бизнесмену, Аксана обещала, что громких коррупционных скандалов на ее портале больше не будет. И нарушила обещание. И можно сколько угодно кричать, что менты первые нарушили шаткое перемирие, первые использовали трагическую смерть Тани Казанцевой, чтобы разгромить Фонд. Можно говорить даже, что это просто губернатор Куйвашев перестал защищать ее, Аксану, потому что Аксана окончательно из двух Евгениев выбрала Ройзмана. Ничего не изменится: нарушила договоренности – получи войну.

1 августа 2012 года на сайте URA.RU за подписью Аксаны Пановой была опубликована статья «Именем заместителя генпрокурора». В статье рассказывалось про то, как екатеринбургский замгенпрокурора Пономарев построил себе дачу по подложным документам и прорубил к даче дорогу по территории заповедника. Аксана утверждает, что дальнейшие злоключения мертвой Тани Казанцевой и живых сторонников Евгения Ройзмана были прямым следствием этой статьи.

Сразу после публикации, чуть ли не на следующий день следователь, занимавшийся делом Тани Казанцевой, сказал отцу погибшей молодой женщины, что тело будут эксгумировать, что будут искать и найдут следы побоев. Что, по версии следствия, в смерти Тани виновен не энцефалитный клещ, не давнишняя травма черепа и даже не наркотики, а сотрудники Ройзмана – начальник реабилитационного центра Шабалин и вице-президент «Города без наркотиков» Маленкин. Что, дескать, они, с ведома Ройзмана, избивали Таню и однажды забили до смерти.

Так примерно сказал следователь, но Танин отец наотрез от эксгумации дочери отказался и даже – вот оно, уральское упрямство! – установил на могиле дочери автомобильную сигнализацию.