Любовь Кузнецова - Куда плывут материки

Так утешали себя люди на Западной станции.

И все же спокойствия не было. Все ждали дня, когда они смогут отправиться на Айсмитте. Это можно было сделать только в апреле! А раньше апреля они ничем не могли помочь своим товарищам, ничего не могли узнать об их участи.

23 апреля 1931 года поисковая партия во главе с Вейкеном вышла наконец к Айсмитте. Вейкен спешил. Скорее бы достигнуть 400-го километра, встретиться с товарищами, узнать, как они, что с ними! Настроение людей, казалось, передалось и собакам. Они нетерпеливо топтались в упряжках и, услышав команду, с радостью рванулись вперед.

Вот и 151-й километр. Отсюда было получено последнее письмо Вегенера.

- Вперед! Вперед! — торопили собак погонщики.

Теперь, когда ожидание окончилось, в путешественников вселилась уверенность, что они застанут пятерых своих товарищей в добром здравии на Айсмитте.

На 335-м километре, на том самом 335-м, где полгода назад останавливался Вегенер, был раскинут лагерь. Здесь Вейкен неожиданно услышал шум мотора. Это подошли аэросани. Налегке, без груза, при благоприятной погоде они быстро передвигались по ледниковому щиту и нагнали санную партию. Команда аэросаней состояла из радиста Крауса и брата Расмуса — Иоханна. Они не хотели, не могли ждать. И, распрощавшись с товарищами, Краус включил мотор.

Иоханн, такой же дальнозоркий, как Расмус, первый заметил снежный замок Айсмитте. Всегда угрюмый и молчаливый, он что-то радостно закричал на родном языке. На снегу Иоханн разглядел людей и жадно всматривался в них, стараясь узнать брата. Скоро и Краус увидел две человеческие фигурки. Они делали какие-то знаки, махали руками. Неужели толькое двое? Где же остальные? — заволновался Краус. Но вот он различил и третью фигурку. Трое! Значит дошли! Значит все здесь! — радостно забилось сердце радиста.

Сани остановились. Краус бросился вперед, кого-то обнял. Разглядел — «Да ведь это Зорге!» И одновременно они задали друг другу один и тот же вопрос:

- Где Вегенер?

- Где брат? — спросил Иоханн.

Последовало тяжелое молчание…

Краус машинально остановил и укрыл мотор. Рядом стоял бледный, осунувшийся Иоханн. Краусу захотелось сказать ему что-нибудь в утешение. Но плохо зная язык, он не мог подобрать нужных слов. Да и знай он язык, что сказал бы он брату Расмуса? Так молчали они долго и тяжело, так же молча спустились в пещеру.

Когда на станцию прибыла санная партия, в лагере царила тишина. Никого не было видно. Наконец, из пещеры вышел, прихрамывая, обросший Лёве.

- Вегенер и Расмус уехали на запад еще 1 ноября, — сказал он…

До самого утра все сидели в пещере. Георги, Зорге и Лёве рассказывали…

Вегенер и Расмус перед уходом с Айсмитте 1 ноября 1930 года

Все обдумав, взвесив все «за» и «против», Вегенер решил, что будет лучше всего, если больной Лёве останется на Айсмитте. Он был прав. Спасти пальцы Лёве оказалось невозможным. Георги пришлось сделать ему операцию — карманным ножом и ножницами для жести — отрезать пальцы на обеих ногах.

Сам Вегенер решил вернуться к Шейдеку. Что заставило его принять такое решение? Он тревожился за Западную станцию. Как пойдут работы без него? Ему хотелось руководить ими самому. Главное же — Вегенер боялся, что на пятерых на Айсмитте не хватит продовольствия. Он не хотел лишать зимовщиков самого необходимого, урезать их и без того скромные порции.

1 ноября на Айсмитте отпраздновали день рождения Вегенера — ему исполнилось пятьдесят лет.

После праздника Вегенер подозвал к себе Расмуса.

- Я ухожу. Но вы можете остаться здесь. Вы молоды. А дело теперь идет о самой жизни.

Расмус ответил, что пойдет с ученым.

Сборы в дорогу заняли немного времени. У Вегенера и Расмуса было двое саней, семнадцать собак, сто тридцать пять килограммов припасов и жестянка с керосином. Термометр в этот день показывал -39 градусов. Распрощавшись с обитателями Айсмитте, путники уверенно двинулись на запад. Оставшиеся долго смотрели им вслед…

С тех пор прошло полгода…

Наладив привезенную с собой радиоаппаратуру, Краус передал весть о гибели Вегенера и Расмуса на родину.

На поиски пропавших из Айсмитте вышла большая санная партия. Она двинулась на запад по старой дороге, которой ушли Вегенер и Расмус. Ехали очень медленно, всматривались в каждую мелочь, искали хоть каких-нибудь следов пропавших товарищей.

На 285-м километре нашли ящик с пеммиканом — кормом для собак. У Вегенера не так-то много было продовольствия, чтобы он мог бросаться пеммиканом. По-видимому, уставшие за долгую дорогу собаки не могли тянуть даже небольшой груз.

На 255-м километре были найдены сани Вегенера. Очевидно, из-за низкой температуры (в начале ноября на Айсмитте было большей частью -50 градусов) в пути погибло много собак. Пришлось отказаться от вторых саней. Теперь с 255-го километра у Вегенера и Расмуса была только одна упряжка.

Все дальше и дальше шла поисковая партия. Мелкие детали, брошенные вещи рассказывали ей о борьбе, происходившей на этой дороге полгода назад, о борьбе со стихией, с холодом, с ветрами, о борьбе за жизнь.

На 189-м километре были найдены лыжи. Люди узнали их — это были лыжи Вегенера. Они стояли, воткнутые, в снег на расстоянии примерно трех метров одна от другой, а между ними торчала из снега расщепленная лыжная палка.

Что могло это означать? Кто воткнул здесь лыжи и палку? Как продвигался Вегенер дальше?

Люди начали раскапывать снег между лыжами. Вскоре в снегу показалась оленья шерсть, затем оленья шкура, под ней шуба Вегенера, а под шубой спальный мешок. Под этим мешком аккуратно зашитое в два чехла лежало тело Вегенера. Под него была подложена еще одна оленья шкура и спальный мешок.

Глаза Вегенера были открыты, выражение лица мягкое, спокойное. Несколько побледневший, он выглядел более молодым, чем при жизни. На щеках в обмороженных местах виднелись маленькие пятнышки. Такие пятнышки часто появляются у путешественников к вечеру после длинных зимних переходов.

Осмотрели костюм Вегенера. Он был в безукоризненном порядке — и куртка, и свитер, и головной шлем, и штаны из собачьего меха, и толстые мягкие меховые сапоги. Не хватало только трубки, табака и перчаток. Вся одежда была тщательно очищена от снега. Так делают обычно перед тем как войти в палатку.

Осмотрев труп и одежду, путешественники пришли к выводу, что Вегенер умер, очевидно, не во сне (тогда Расмус оставил бы его в спальном мешке), не во время похода и не от замерзания. По-видимому, он после длинного перехода вошел в палатку, прилег отдохнуть и скончался. Смерть наступила от сердечной слабости после большого физического переутомления. Много дней он следовал за санями на лыжах, шел в лютый мороз, в полной темноте.