Владимир Келер - Сергей Вавилов

На фабрике был свой «мир прекрасного»: его представляли местные художники. Бывший ученик церковного хора часто наведывался в рисовальную мастерскую фирмы и подолгу с интересом разглядывал красочные эскизы узоров, впоследствии наносимых на ткани мануфактуры.

Эта мастерская была гордостью предприятия. Ее расцвет — яркий пример умения владельцев мануфактуры отыскивать самородные таланты и подвергать их нещадной эксплуатации.

Большую роль в создании первоклассного художественного цеха «Трехгорной мануфактуры» сыграл талантливый мастер Т. Е. Марыгин — бывший воспитанник прохоровской ремесленной школы. Этот замечательный художник был автором многочисленных рисунков на ситцах и сыграл большую роль в популяризации прохоровских материалов. С 1828 года он заведовал рисовальной мастерской и, работая с увлечением, прославил «Прохоровскую мануфактуру» и русскую хлопчатобумажную промышленность на весь мир. Несмотря на это, хозяева держали Марыгина в черном теле и всеми способами постоянно давали почувствовать его зависимое от хозяйской воли положение. Проработав на «Трехгорной мануфактуре» полвека и не выдержав жизненных тягот, Марыгин спился.

Именно в этой мастерской Иван Ильич познакомился с одним из учеников Марыгина, тоже талантливым художником — резчиком по дереву и гравером — Михаилом Асоновичем Постниковым. Впоследствии спился и он, ловил чертей на Воробьевых горах. Но сейчас он был интересным собеседником. И хотя Постников был намного старше Вавилова, это не мешало им дружить и подолгу беседовать на самые различные темы.

— Богат не тот, у кого много денег, а тот, у кого дух богат, — говаривал художник. — Суди сам, много ль купишь на ассигнации? Хорошую еду, одежду, ну, аль там, скажем, дом или фабрику. А с пониманием души обретешь всю вселенную. Вон перед тобой пурпурный заход солнца, или, к примеру, жалкая пичужка — воробей — в лужице плескается, сам весь взъерошенный, пугливый… Ты смотришь, а на душе радостно и ясно. И ведь за всю эту радость ты и гроша не заплатил. Разве такое купишь за деньги? Иной и миллион нажил, вроде нашего хозяина, а как подумаешь, он беднее нас с тобой.

— Нет, не говорите так! Деньги — большая сила. Они человеку вес придают, с ними что угодно сделать можно. Имея капитал, ту же красоту при желании больше увидишь. Ведь можно поехать куда угодно — в Италию, в Париж. Захочешь любое образование получить, к высокому искусству приобщиться — и тут, пожалуйста! — деньги сразу помогут.

— Ан и не так! — кипятился Постников. — Если искры божьей, иначе говоря — таланта, в душе нету, тут никакое золото не поможет. Будешь как будто и подходить к большому, а его-то не увидишь. Потому что глаза завязаны. Та повязка только у великих духом снимается.

Иногда эти разговоры велись на квартире у художника, куда все чаще стал заглядывать Иван Ильич. Вавилову нравилось здесь, нравилась вся семья Постниковых. Домна Васильевна, жена художника, — полная, красивая женщина, в прошлом крестьянка из-под Коломны — была неизменно приветлива и гостеприимна. Сыновья — Николай, Иван и Сергей — отличались острым умом и наблюдательностью. Они унаследовали талант отца, но были образованнее, так как учились в Строгановском училище. Московские капиталисты — Морозовы, Прохоровы, Циндели — высоко ценили их художественные способности и переманивали их каждый к себе.

К сожалению, от отца сыновья унаследовали не одни способности художника. Все они были пьяницы. Все страдали туберкулезом и впоследствии рано умерли.

Порою к беседе Михаила Асоновича и Вавилова прислушивалась дочь художника — черноволосая, с огромными цыганскими глазами — Александра. Эта маленькая и хрупкая на вид, застенчивая девушка почти никогда не вмешивалась в разговор мужчин. Если же к ней обращались, она отвечала тихо и немногословно.

Однако внимательный наблюдатель, наверное, заметил бы, что девушка с жадностью ловила каждое слово, сказанное мужчинами, напряженно следила за ходом их рассуждений.

Александра не имела образования. Она окончила лишь начальную школу да с отцом проходила уроки рисования.

Но, во-первых, подобно братьям и отцу, и она была по-своему одарена в художественном смысле: прекрасно вышивала и считалась великой рукодельницей. Во-вторых, все знавшие ее отмечали ее большой природный ум. К тому же Александра Постникова была и остроумна. Как-то во время очередного спора отца и Вавилова она, краснея и смущаясь, но не без скрытой иронии вставила:

— Тебя послушать, отец, так большинству людей ничего не остается, как к деньгам стремиться. Много ли их, талантливых, на свете, истинных богачей, по-твоему! Что же бесталанным делать? Им одно счастье — за миллионом гнаться.

Михаил Асонович высоко вскинул брови и внимательно посмотрел на дочь.

— Вот что я тебе скажу на это, — произнес он чуть торжественно. — Если человек способностями не блещет, то это вовсе еще не значит, что он обойден природой. Верю я, что нет людей, у которых нет никаких талантов. Только многие не знают, где их мекать. Иные, может быть, и знают, да неспособны: бедность не позволяет.

Все эти разговоры глубоко волновали и будоражили Вавилова. Мир, вопросы бытия, цели жизни освещались для него новым светом.

Иван полюбил дочь художника, и они поженились. Новобрачные были очень молоды: ему исполнилось девятнадцать лет, ей — лет пятнадцать или шестнадцать.

Это было в 1878 году.

Энергичный и предприимчивый Иван Вавилов быстро продвигается вверх по служебной лестнице, он пробивает себе дорогу без посторонней помощи. Личные способности — единственная сила, помогающая ему в этом.

Вот он заведует магазином фирмы. Вот под его началом уже целое торговое отделение. В конце концов владельцы «Трехгорной мануфактуры» назначают его одним из директоров компании.

Не порывая с Прохоровыми, в начале девяностых годов Иван Ильич Вавилов выбивается в самостоятельные торговцы «красным товаром» — ситцами и другими тканями, он открывает свой ряд в Пассаже.

Неверно думать, что абсолютно все, кого Прохоровы «выводили в люди» — ставили над рабочими и мелкими служащими своих предприятий, — строили свое благополучие на том, что выжимали соки из подчиненных. И среди администрации встречались люди, сочувствовавшие низкооплачиваемым работникам и стремившиеся всюду, где возможно, облегчить их положение.

К таким гуманным руководителям относился и Вавилов. Много лет спустя Сергей Иванович Вавилов так писал о своем отце:

«Был он человек умный, вполне самоучка, но много читал и писал и, несомненно, был интеллигентным человеком. По-видимому, он был отличный организатор, „дела“ его шли всегда в порядке, он был очень смел, не боялся новых начинаний. Общественник, либерал, настоящий патриот… Его любили и уважали. В другой обстановке из него бы вышел хороший инженер или ученый».