Юлия Андреева - Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко

Каждый раз, выходя из калитки своего дома, Дима видел огромную таинственную школу, страстно мечтая когда-нибудь туда пойти. Так и представлялось: новенький ранец за спиной, белая дорога под ногами, а для него – отважного путешественника – начинается первое настоящее приключение. Сначала мимо зарослей-джунглей, через улицу, потом – вниз по длиннющему косогору, далеко-далеко… Возможно, школа привлекала как раз тем, что туда пока еще не пускали, всегда ведь хочется запретного.

Тем не менее осуществить мечту детства не удалось: когда Диме исполнилось пять лет, семья переехала в Севастополь, а там через два года он пошел уже совершенно в другую школу.

Много лет спустя Дмитрий Громов приедет в Симферополь и найдет дом, в котором родился и… это оказался маленький, одноэтажный домик, с аккуратненьким садиком, а через дорогу, буквально в двух минутах ходьбы медленным шагом – та самая школа. Вот тебе и путешествие! Крутой косогор обернулся пологим пригорочком, а заросли-джунгли – невысокими кустами жасмина и сирени. А мнилось-то – кручи, овраги, дебри, долгое и полное опасности путешествие… Вот что значит память детства…

Севастополь сразу же понравился и полюбился. Белый инкерманский камень, солнце, много моряков в щегольской форме, загорелые друзья-сверстники, море, свобода. В Севастополе буквально с первого класса появилось и любимое занятие – искать взрывоопасные предметы, сохранившиеся со времен Великой Отечественной войны. Родители были в ужасе, но ничего не могли поделать с этим повальным увлечением. Сколько раз запрещали, совестили, пугали, отнимали патроны, высыпали порох, всячески наказывали малолетних камикадзе, но те стойко сносили все попреки и наказания, готовые в любой момент отправиться в новое опасное путешествие за артефактами. И то верно, пока выслушиваешь очередную лекцию от мамы или истеричной соседки, которой что-то там такое померещилось, конкуренты из параллельного класса все самое интересное найдут и откопают, а ты потом оставайся с носом.

Находили достаточно много, причем весьма опасного. Время от времени по городу пробегали тревожные слухи о том, как очередные юные копатели лишались рук и ног, но компанию Громова эта беда почему-то обходила стороной. По словам самого Дмитрия, были незначительные повреждения, крошечные ожоги, уши закладывало после взрыва, да вот еще как-то один пацанчик умудрился получить тринадцать поверхностных осколочных ранений от разорвавшегося в костре снарядного капсюля. Родителей чуть кондратий не хватил, но обошлось – в результате все великолепно зажило, даже шрамов не осталось. Поэтому происшествие никого из детей не впечатлило, и они как ходили в степь за трофеями, так и продолжали свое дело.

Однажды кто-то из друзей Димы обнаружил самую настоящую мину от миномета. Как потом оказалось, пустую и без взрывателя. Но тогда этого еще никто не знал. Что они только с этой миной ни выделывали: и в костер подкладывали, и кирпичами били, и ножовкой пилили. Не бахает, проклятая! И не разбирается. В конце концов мина надоела. Выбросили с глаз долой. И что же? Через недельку идет Дима из школы и видит: другая компания пацанят пытается ту же самую мину раскурочить.

Получается, что упрямая мина переходила по наследству от одной компании к другой.

«Мы тогда были как в том анекдоте про обезьяну с гранатой, – смеется Громов: – Обезьяна, зачем ты по гранате камнем лупишь, она же взорвется! – Ну и что? У меня еще одна есть!»

Как-то нашли ядро, пролежавшее в земле с Крымской войны. Чугунное, тяжеленное… тащили, катили, думали – внутри порох, а оно цельное оказалось. Доперли как-то до Диминой квартиры. Открывает дверь мама. – «Лариса Ивановна, можно оно у вас полежит»? – И это после всех душеспасительных лекций?!

В результате друган Мишка утащил у старшего брата ключи от подвала, и вместе с Димой они скатили трофей вниз по лестнице – где он, должно быть, до сих пор и лежит.

Около входа в полуразрушенный форт, окруженный ржавой колючей проволокой, стояла круглосуточная охрана и была прикреплена табличка: «Осторожно, мины! Опасная зона!». Но пацаны есть пацаны. В общем, они и туда ухитрились пролезть. Слава богу, никаких мин не обнаружили, зато пороха утащили полные карманы. Исследуя новый объект, в темноте один из друзей Громова зажег спичку, в свете которой детишки обнаружили, что стоят на слое пороха.

Маленькие детки – маленькие бедки: на боевом счету Громова &company взорванный противотанковой гранатой сортир, дымовые завесы, запуск пороховых ракет, стрельба из самодельных капсюльных пистолетов друг по другу и прочие «безобидные шалости» в школе, дома и окрестностях. Да и что требовать от ребенка, когда весь Севастополь буквально помешан на оружии. Вместо игрушек у некоторых ребят – боевое оружие – пусть сломанное, не стреляет, но все равно настоящее… А в 1975 году они снова переехали, но теперь уже в Харьков, подальше от взрывоопасных предметов, да и место маме предложили, что называется с повышением, а это и денег больше, и интереснее.

Здесь, наверное, следует отвлечься ненадолго от Димы и немного рассказать о его маме.

Точинина Лариса Ивановна, по мужу Громова, закончила архитектурный ВУЗ, работала в Симферополе архитектором, в Севастополе – старшим архитектором, и уже в Харькове – руководителем группы.

Поначалу Харьков Диме не понравился. Он невольно сравнивал его с Севастополем, подмечая, что Харьков заметно грязнее, на улицах много мусора, чаще попадаются неопрятно одетые люди, бомжи… Нет, в Севастополе все было совсем не так. Кругом военные моряки, курортный город закрытого типа. Больше улыбающихся людей, больше радости и веселья. Да что тут говорить, в Севастополе осталась вся его веселая компания… а тут из родных и близких людей только мама и бабушка… И моря нет! А еще патроны неизвестно, где искать…

Но ребенок просто не умеет долго грустить и жаловаться на несправедливость судьбы. Пообжился и привык, пошел в школу, появились новые друзья-приятели. И вот ведь странность, если в Севастополе Громов считался отпетым хулиганом, дальше некуда, – и родителей сколько раз в школу вызывали, и педсовет собирали, в общем, за то или за другое постоянно влетало – то в Харькове такое поведение было в порядке вещей. Поступки, за которые в Севастополе бесповоротно выгоняли из школы, здесь считались чуть ли не сверхпримерными. Так, например, если учитель просит дать дневник, а ученик отказывается – никто его за это к директору не потянет, и даже оценку за поведение не снизит. В севастопольской школе такое никому бы даже в голову не пришло: не дать учителю дневник! А тут – лафа! Поначалу новые друзья даже удивлялись: чего это Дима такой зашуганный? Но тот постепенно освоился, полюбил новый стиль жизни, вошел, как говорится, в коллектив и, как и прежде, начал приносить привычные неуды по поведению.