Александр Панцов - Мао Цзэдун

51

Лендерсекретариаты (от нем. Lander — страны) — региональные отделы ИККИ, созданные в 1926 г.

А жизнь Ли Лисаня в Москве действительно складывалась непросто. Несмотря на то что он сразу же, едва добравшись до Коминтерна, «полностью разоружился», заклеймив себя последними словами за все совершенные и несовершенные ошибки, прощать его Сталин не собирался. Ли поставили под присмотр ОГПУ и Коминтерна, сослав под псевдонимом Александр Лапин простым рабочим на одно из советских промышленных предприятий. И только через несколько месяцев вернули в политику: в августе 1931 г. направили на учебу в Международную ленинскую школу в Москве (под новым псевдонимом Ли Мин), а через полтора года включили в состав делегации КПК в ИККИ. Ли стал представлять Всекитайскую федерацию профсоюзов в Профинтерне. В июле — августе 1935 г. его даже удостоили чести быть делегатом VII Всемирного конгресса Коминтерна (наряду с несколькими другими китайскими коммунистами). А вскоре дали почетное назначение: возглавить китайскую редакцию издательства иностранных рабочих в СССР, а по совместительству — и коминтерновскую газету на китайском языке «Цзюго шибао» («Спасение родины»). Казалось, худшее миновало. В Москве Ли в очередной раз женился (до того он был женат дважды) — на очаровательной русской женщине Елизавете Павловне Кишкиной. Но осенью 1937 г. на него вновь посыпались обвинения. На этот раз делегация КПК вменила ему в вину то, что он как редактор допустил «вредные для партии искажения в китайском переводе материалов о процессе над троцкистско-зиновьевским центром» (одним из главных обвиняемых на процессе выступал бывший ректор УТК Карл Радек). 25 февраля 1938 г. Ли был исключен из партии, после чего за ним сразу же пришли сотрудники НКВД. Мстительный Сталин все еще видел в нем врага. В тюрьме его страшно били, требуя признаться в шпионаже в пользу Японии. Но через полтора года, 4 ноября 1939-го, неожиданно выпустили, даже восстановив в должности. В возвращении в Китай, однако, Ли было отказано.

Это, конечно, не значит, что Мао в тактических целях не мог иной раз и отречься от люмпенов. В июне 1930 г., например, на совместной конференции фронтового комитета 4-го корпуса и особого комитета западной Фуцзяни, стремясь отвести от себя не раз высказывавшиеся в его адрес членами ЦК обвинения в «люмпен-пролетарской идеологии», он добился принятия специальной резолюции по вопросу о «бродягах». В ней говорилось: «Красная армия и Красная гвардия — важные орудия, которые революционные массы используют для захвата и удержания власти… Бродяг нельзя допускать в эти организации». Тезис этот, однако, так и остался на бумаге. Реализовать его было нельзя: в 1930 г., по оценкам Дальбюро ИККИ, Красная армия уже в основном состояла из деклассированного люда.

В написанном через несколько дней письме в особый комитет восточной Хунани Мао заявил, что «две трети сотрудников руководящих органов и технических работников советского правительства юго-западной Цзянси являются членами союза АБ». Откуда взялась такая более или менее точная цифра, неизвестно.

В то время лучше было обвинять своего оппонента в «правом», нежели «левом» уклоне. Так было надежнее.

Тэн Дайюань в то время был заместителем генерального политкомиссара 1-го фронта, то есть Мао Цзэдуна.

Близ деревни Лунган 30 декабря произошла решающая битва, в ходе которой карательные гоминьдановские войска были разгромлены, а командир дивизии Чжан Хуэйцзань взят в плен.

Спустя много лет один из подручных Чжоу объяснит это злодеяние просто: до предательства Гу Шуньчжана в его доме часто проходили заседания высшего руководства партии, так что все домочадцы знали вождей КПК в лицо. Надеяться на то, что эти люди будут молчать, было нельзя.

В разных документах даются различные названия этого органа. Скорее всего, оно именовалось Временным политбюро ЦК, так как в сентябре 1931 г. реорганизации подверглось именно руководящее ядро партии, а не весь Центральный комитет.

Интересно, что в середине 1960-х гг. в разных провинциях КНР неожиданно объявятся сразу несколько десятков «маоаньлунов». Самозванцев, однако, быстро разоблачат всезнающие органы безопасности.

О конфискации земель крестьян (за исключением «кулаков») напрямую в законе не говорилось, но только так и можно было понять содержавшееся в нем положение об экспроприации земли не только дичжу, но и тех «крупных частных владельцев», которые «сами» вели «на ней хозяйство». Ни один дичжу сам свой участок не обрабатывал, это делали только крестьяне. Определение же «крупные», как мы помним, также никого не могло смутить: для нищих люмпенов любой владелец земли был «крупным». Не случайно один из деятелей партии Шэнь Цзэминь (Гудков) полагал, что «нет необходимости упоминать в проекте о кулаке как специальном слое крестьянства, ибо на практике это может преломиться так, что товарищи могут зачислять к кулакам и середняка».

Наименование «Квантунская» происходит от названия южной оконечности северо-восточного китайского полуострова Ляодун, на котором находятся города Далянь (Дальний) и Люйшунь (Порт-Артур). Именно здесь 1 августа 1906 года вслед за победой в Русско-японской войне по решению японского правительства была создана Квантунская армия для защиты вновь обретенных Японией прав в Маньчжурии. Прежде всего — для охраны Южно-Маньчжурской железной дороги, строительство которой было начато японцами через четыре месяца.

Эта телеграмма довольно сумбурна. Чувствуется, что члены Бюро сами не вполне понимали, что от них хотело Временное политбюро, но очень желали проявить свою преданность. «Разумеется, — писали они, — мы должны вести борьбу с авантюристической линией Ли Лисаня на наступление на крупные города. Однако современная обстановка благоприятна для нас. Мы должны бороться с правооппортунистическим чрезмерным страхом перед наступлением на важнейшие города». Вот так. Пойми кто может!

Здесь юмор построен на игре слов. Выражение «сяо маомао» действительно может иметь двойное значение. Его можно переводить и как «маленькие волосики» или «маленький волосатик» (так, очень ласково, многие в Китае называют своих новорожденных детей за мягкие, как пух, волосы на их головах), и как «маленький двойной Мао» (если «Мао» использовать как фамильный иероглиф).