Борис Черных - Шалва Амонашвили и его друзья в провинции

Ну что ты скажешь?! Иду я рядом с ней, в голове каша полная. Апрельская весна в городе, лужи к вечеру ледком затягивает, деревья на кактусы похожи – ни одного листочка, а ветки – иглы. Коты, как забытые человеческие дети, плачут; голоса людей звучат громко и одиноко… Задумаешься, позабудешь про город, и кажется – ты на какой-нибудь Марс попал.

– Слон, – позвала Мики, и я очнулся. – у тебя есть платок? А то я в парте оставила…

Дал я ей свой, она отвернулась и высморкалась.

– Я заберу, завтра отдам, – говорит.

– Не жалко, – отвечаю.

Стоит она передо мной, смотрит снизу вверх. Если надеть на нее мою рубашку, она на ней как пальто-макси будет.

– Он такой несчастный, Отец Солдатам, ты себе представить не можешь… Я знаю, кто писал. А в журнал я подкладывала…

Никакому школьнику в жизни не нравятся классные собрания.

Нам понравились только тогда, как пришел к нам Отец Солдатам… Вот и сегодня, после четырех уроков, мы остались на собрание.

Входит Отец Солдатам с большим пакетом и говорит:

– Разбирайте пирожки, разговор долгий будет. И сам взял первый пирожок.

Съели мы пирожки, он вытащил громадный носовой платок и вытер руки. Вытирает и смотрит, у кого платочка нет. Оказалось – у половины. – Староста, проверить назавтра наличие платков, доложить мне.

Прошелся по рядам – огромный детина, пол под ним поскрипывает.

– А как мое прозвище? – Он подмигнул классу. – Только не говорите, что я Валентин Сергеевич. Наверное, Мося, раз Мосягин.

– Ну какой же вы Мося! Вы такой большой, вам не подходит!

– А кто я?

Сережа Бряндин встал:

– Только без обид?

– Есть! – сказал Валентин Сергеевич.

– Вы – Отец Солдатам.

Класс приутих, ожидая, чем это кончится.

– Хорошее прозвище, – недоуменно сказал он. – Только из-за чего?

Брянде терять нечего. Он встал в позу нашего учителя, выпятил живот, потер себе голову по вихрам и заговорил грубым голосом:

– Бор-р-родино… Офицер-р-р Лер-р-рмонтов… Батар-р-рея русских… полковник наш рожден был хватом, слуга царю… – Бряндя выдохнул и закончил раздельно: – Отец солдатам…

Валентин Сергеевич захохотал громче всех:

– Дремучий вы и красивый народ. Логики никакой, а славно. Эх, как хорошо быть ребенком…

– Что вы, – говорим мы ему. – Вы давно им не были и забыли, какое это мучение. Это только в книгах хорошо…

PS: Валерий Приёмыхов родился в Белогорске, а взрастал в Шимановске, в Свободном, в Благовещенске. Мы гордимся им.

А. Кравченко

Катя Берчанская

Таня Пойлова, 10 «Б» класс, 9-я гимназия г. Свободного

Расскажем о судьбе одного из тех, кто впоследствии войдет в круг самых близких друзей А. С. Пушкина.

«Дельвиг родился в Москве (1798 г., 6 августа). Отец его, умерший генерал-майором в 1828 оду, был женат на девице Рахмановой.

Дельвиг первоначальное образование получил в частном пансионате; в конце 1811 года вступил в Царскосельский Лицей. Способности его развивались медленно. На 14-м году он не знал никакого иностранного языка и не оказывал склонности ни к какой науке. В нем заметна была только живость воображения. Однажды вздумалось ему рассказывать нескольким из своих товарищей поход 1807-го года, выдавая себя за очевидца тогдашних происшествий. Его повествование было так живо и правдоподобно и так сильно подействовало на воображение молодых слушателей, что несколько дней около него собирался кружок любопытных, требовавших новых подробностей о походе. Слух о том дошел до нашего директора Малиновского, который захотел услышать от самого Дельвига рассказ о его приключениях. Дельвиг постыдился признаться во лжи, столь же невинной, как и замысловатой, и решился ее поддержать, что и сделал с удивительным успехом, так что никто из нас не сомневался в истине его рассказа, покамест он сам не признался в своем вымысле. Будучи еще пяти лет от роду, вздумал он рассказывать о каком-то чудесном видении и смутил им всю свою семью. В детях, одаренных игривостью ума, склонность ко лжи не мешает искренности и прямодушию. Дельвиг, рассказывающий о таинственных своих видениях и о мнимых опасностях, которым будто бы подвергался в образе отца своего, никогда не лгал в оправдание какой-нибудь вины, для избежания выговора или наказания», – эти воспоминания о близком друге Пушкин записал за несколько лет до собственной гибели, когда самого Дельвга уже не было на свете.

Редактор «Литературной газеты», начатой по мысли Пушкина, создатель знаменитого альманаха «Северные цветы», он стойко вел нелегкую, неравную борьбу с властью, враждебной булгаринской печатью. По воспоминаниям двоюродного брата поэта, на его здоровье губительно подействовал вызов к Бенкендорфу. Шеф жандармов кричал, угрожая, обещая отправить «если не теперь, то вскоре» в Сибирь. Дельвиг не испугался, но впал в апатию; литературная борьба, стихи, публицистика – все это вдруг показалось ненужным.

Семейные неурядицы, слабое здоровье – все эти неудачи можно перенести, если дух тверд, ясен и цель несомненна.

Именно в таком состоянии некогда, вероятно, убил себя Радищев…

Петя и папа отправились в музей. Перед статуей Венеры Милосской Петя удивляется:

– Папа, а почему она без рук?

– Если будешь грызть ногти, с тобой то же самое будет, – замечает папа.

Н а уроке зоологии учитель сообщает:

– Крот за день поедает столько, сколько сам весит. Петя поражен:

– Откуда же он знает свой вес?

Мама упрекает Свету:

– Светочка, я купила тебе глобус, а он у тебя весь в пыли.

– Не могу же я, мама, стирать пыль со всего земного шара.

Н а уроке зоологии учитель спрашивает Васю:

– Объясни, пожалуйста, почему из яиц появляются цыплята?

– Да они боятся, что из них сделают яичницу.

Классная руководительница упрекает Вовочку: