Валентин Лебедев - Дневник космонавта

Подумал о жизни. Для молодежи она иногда кажется менее проблемной, чем у их родителей. У всех есть родные, близкие, все обеспечены необходимым. Будущее для них тоже понятно — учиться, работать, семья, в общем, жизнь. Без особо острых проблем. Такой взгляд на жизнь порождает беззаботное отношение к себе. Больше гуляй, наслаждайся, остальное, мол, все со временем придет, что необходимо зрелому человеку. Возможно, но это просто жизнь, а есть радость жизни, стремление к своей мечте, ее исполнению. И добьется этого тот, кто в семье, школе, на производстве будет все время искать себя, работать над собой, трудиться, самоутверждаться. В этом и есть смысл жизни человека, его польза людям, обществу. Поэтому, чем прекраснее и благополучнее жизнь, тем сложнее сохранить атмосферу нравственного и общественного воспитания человека, и, как это ни странно, появляются трудности от сытости и даже от образованности, которая сама по себе еще не гарантирует высокое сознание, культуру, добросовестное отношение к труду, нередко бывает благодатной средой для приспособленцев. И как важно, чтобы признание приходило действительно к достойным людям, труженикам, болеющим за дело, способным его организовать. Потому что именно они составляют авторитет и силу нашего общества.

Когда сидел и работал с нештатными ситуациями, включил телевизор, где шла Международная панорама, вел ее Герасимов — политический обозреватель. Она была посвящена проблеме, которая всех тревожит, — чтобы не было третьей мировой войны. И вот в Вашингтоне наш корреспондент спрашивает на улице людей: как они относятся к официальной точке зрения США об опасности со стороны СССР развязывания ядерной войны? Меня поразило высказывание простой женщины-американки, которая по возрасту годится мне в матери, — что ей стыдно за агрессивную политику ее правительства, что не надо забывать — Америка первая применила атомную бомбу в войне против мирного населения и что нельзя ждать опасности от Советского Союза, который столько пережил в прошлой войне и столько имеет жертв, — опасность ядерной войны исходит от самих Соединенных Штатов.

После обеда часик поспал — так хорошо! После позанимался. В 18.00 была минута молчания, мы с Толей и врачом Женей стоя почтили память погибших, а я мысленно дал клятву выполнить задание с честью, приложить знания, опыт, волю, чтобы не подвести всех, кто в меня верит, кому верю я.

Вечером с 19 ч. до 20.30 поиграли в теннис, а потом вместе с Шаталовым посидели в парилке, поговорили о полете. Сегодня пораньше лег спать.

Неумолимо время приближается к 13 мая, когда в 12 часов 58 минут старт нашей ракеты и начало нашей большой работы. Вчера, когда проснулся, впервые почувствовал равновесие в состоянии — лететь мне или я здесь просто в командировке. Теперь чувствую, что предстоит полет. Нет беспокойства ожидания, а есть только беспокойство сопоставления оставшегося времени и работы, которую надо успеть сделать на Земле. Пришел наш врач, бежим на зарядку. После тренировки к невесомости была встреча со специалистом по сближению — Юрой. С пользой поговорили по всему режиму сближения, по закладке уставочной информации, нештатным ситуациям. Занятия проходят в конференц-зале, мы изолированы от всех стеклянной перегородкой.

Второй день сплю после обеда, чувствуется, организм начинает расслабляться. Пошел на корт и встретил Шаталова, он сказал, что приехал с госкомиссии по вывозке ракеты-носителя с кораблем на старт, все нормально. Завтра в 7.00 утра ракету повезут на старт, и по доброй традиции вся экспедиция выйдет проводить ее. Шаталов мне сказал, что надо прекращать играть в теннис — мало ли что может случиться. И мы с Кобзевым вспомнили, как в тот злополучный день, когда я тренировался с Лешей Поповым, он меня тоже предупреждал, и я повредил ногу на батуте. Играл сегодня очень осторожно, и все же решил с завтрашнего дня прекратить играть, от греха подальше. Завтра — парадный день, вечером — госкомиссия по утверждению экипажа на полет, пресс-конференция, встреча с генеральным конструктором.

Прошли по документации день перехода в станцию, завтра надо пройти дни расконсервации и позаниматься: по транспортному кораблю до стыковки, расписать времена и всякие нюансы. На губе у Толи выскочила лихорадка, этого нам еще не хватало. Как всегда, чем ближе к старту, у всех что-нибудь да выскакивает.

День хороший, солнечный. Сплю с открытым окном, а ночью очень свежо и сегодня замерз, поэтому, видимо, не очень глубоко спал. Сегодня торжественный день — госкомиссия окончательно утверждает экипажи на полет. Прошла госкомиссия, как всегда, достаточно торжественно. Зачитали решение о назначении нас с Толей основным экипажем на станцию «Салют-7». Зачитал предложение Шаталов, потом были поздравления и пожелания, в конце предоставили слово нам. Мы сказали, что нам оказаны высокая честь и доверие — начать работу на станции «Салют-7» и проложить дорогу будущим экипажам. Понимаем, полет будет трудным, но интересным, сделаем все зависящее от нас, чтобы задание Родины выполнить с честью. После госкомиссии была пресс-конференция, мне она не понравилась: сухая, стандартные вопросы, в общем — скучно.

Вечером поговорил с Елисеевым, он обрадовался звонку и спросил, чем мог бы помочь. Я сказал, что у меня одна просьба — помочь с самого начала наладить с Землей товарищеские отношения и, если что, стараться нас понять и идти нам навстречу. Перед сном гулял и думал о том, что с таким трудом я шел ко второму полету, так долго, через такие дебри человеческих отношений, трудностей, тренировок, переучивания на новую технику, через неудачи, падения, и вот подошел к вершине. Становится страшно не от высоты, куда поднялся, не от опасностей, которые возможны в нашей профессии, не от трудностей длительного полета и большой работы, а страшно за самого себя — способен ли жить со своим товарищем так долго и работать, не сорвешься ли Казалось бы, основные трудности позади, а оказывается, что все еще впереди, и мы не первые, до нас этой дорогой уже прошли. Поговорил с Люсей в несколько повышенном тоне, она слишком много расспрашивает, как у меня дела, а меньше рассказывает о доме. Она, моя милая, меня поймет. Спросил нашего врача Женю Кобзева: «Как думаешь, выдержим?». Ответил: «Не знаю». А я верю — выдержим. Тренер Юра Масюков говорит: «Выдержите, но где-то в середине полета будет срыв, а потом все восстановится».

Спал плохо — мозг не мог отключиться от разных мыслей и переживаний вчерашнего дня. Погода хорошая, дымка. Сбегал на зарядку, Толя остался в номере. Утром вошел к нему с Женей Кобзевым, спросил, как он себя чувствует. Верхнюю губу у него разнесло, спасают усы. Говорю: «Толя, не переживай, улетим, я тебя до ракеты сам, если надо, донесу». Улыбается. Понимаю, трудно, тем более, что впереди полная для него неизвестность — и у меня все было точно так в первый раз. После обеда посмотрели по традиции фильм «Белое солнце пустыни» — интересный, оптимистичный и человечный фильм, он нам подходит даже словами песни: «Ваше благородие, госпожа удача, для кого ты добрая, а кому — иначе…». У каждого из нас в жизни бывало это самое «а кому иначе», как, например, когда уже перед самым стартом я подвернул ногу, тренируясь на батуте, и не полетел. Но сейчас твердо верю в нашу с Толей удачу. После фильма погуляли, посидели на берегу реки. Красивый вид открывается, изгиб реки вправо и влево на фоне голой степи, голубое небо и заходящее солнце. А за рекой одинокая юрта казаха-отшельника, который даже рядом с городом не хочет расставаться с вольной жизнью на природе. Толя, Женя и я поговорили по-мужски, и мы с Толей дали клятву в любых ситуациях проявлять трезвость, стремление поддерживать добрые отношения. Пришли в гостиницу, попарились в бане, и наша подготовка к полету завершилась литровой клизмой. Потом массаж. Сейчас Толя у себя в комнате крутит перед сном приемник, а я заканчиваю земные дневниковые записи. Пришел Леонов и говорит: «Завтра спите, сколько хотите, впереди напряженных два дня полета на транспортном корабле до стыковки».