Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис - Питер Гуральник

Кто знает, что они делали сразу же после этой первой встречи? Может, прогуливались по Бил–стрит, где Дьюи, которого многие поклонники описывали как «человека, безразличного к расовым предрассудкам», мог пойти куда ему вздумается — там, на Бил–стрит, как заметил с двойственным чувством Сэм, Дьюи был «героем, все обожали его». А может, отправились на ипподром, где в тот вечер вполне могли выступать Рой Браун, Ларри Дарнелл или Уайнони Харрис. Или же нос к носу столкнулись с хозяином одного из клубов, антрепренером Эндрю Митчеллом по прозвищу Колибри, или же налетели на самого блюз–боя Бил–стрит — Би Би Кинга — примерно в то время Сэм начал записывать его для калифорнийской фирмы RPM. А в Хэнди–парк наверняка выступал человек–оркестр Джо Хилл Луи. А может, они решили заглянуть в закусочную Джонни Миллза, что на углу Четвертой улицы и Бил–стрит, — там подают отменные рыбные сандвичи.

В общем, не важно, куда они направились, — Дьюи, по–видимому, везде узнавали и приветствовали радостными возгласами, а он в ответ в своей добродушной и непринужденной манере отвечал на эти приветствия. Тем временем Сэм, куда более сдержанный, замкнутый и даже официальный, оставался в тени, подмечая все детали сцены, которая потом надолго останется в его памяти. Он мечтал о Бил–стрит задолго до того, как впервые увидел ее — он знал эту улицу по рассказам дядюшки Сайласа, и его первая встреча с ней, когда ему только сравнялось шестнадцать, полностью соответствовала ожиданиям. Вместе со старшим братом Джадом и несколькими друзьями они ехали в Даллас послушать проповедь преподобного Джорджа У. Трюитта, но его как магнит притягивала Бил–стрит, потому что «для меня Бил–стрит была одной из достопримечательностей Юга. Мы въехали на нее в пять или шесть утра, накрапывал дождик, но мы просто ездили вверх и вниз по улице, и это превосходило все мои ожидания! Не знаю, сумею ли я объяснить даже сегодня — должно быть, глаза у меня были вытаращены, потому что я упивался зрелищем: пьянчужки, шикарно разодетые молодые люди, старики, местные щеголи, рабочие, тянущиеся на хлопковые поля. Глядя на них, я понимал: все они, черт возьми, счастливы быть здесь! Бил–стрит представлялась мне чем–то таким, о чем, как я надеялся, в один прекрасный день смогу сказать: я часть этого!» Такую картину рисовал себе Сэм Филлипс, и он все еще видел ее, когда шесть лет спустя приехал в Мемфис с женой и грудным сыном. Мемфис завораживал его, но волшебная сила исходила вовсе не от элегантной обстановки отеля «Пибоди» или же со Скайуэй, откуда шли трансляции концертов биг–бендов, — его манила Бил–стрит, манила так, что он никогда не сможет объяснить природу этой тяги; а сама Бил–стрит, как потом выяснится, так никогда и не станет удобным для него местом.

Сэм и Дьюи Филлипсы стали ближе, чем родные братья: они поддерживали друг друга в трудные времена и, конечно же, старались встречаться как можно чаще. Очень недолго они были деловыми партнерами, около месяца или двух сразу же после той первой встречи — тогда Сэм учредил фирму граммзаписи The Phillips, на которой официально вышла только одна пластинка («Boogie In The Park» Джо Хилла Луи, тиражом триста экземпляров); затем по непонятной причине Сэм закрыл компанию. И все же, несмотря на общие взгляды, идеалы и мечты и даже несмотря на тот факт, что они работали в одной и той же сфере (некоторое время Сэм продолжал записывать для разных фирм блюзовых исполнителей, таких, как Хаулин Вулф и Би Би Кинг, и в конце концов организовал собственную фирму грамзаписи; а Папаша Дьюи заматерел и становился все более и более крупной шишкой на радио), им не суждено было столкнуться в бизнесе или анналах истории еще четыре года. То есть спустя год после внезапного появления в принадлежащей Сэму Филлипсу звукозаписывающей студии «Сан» восемнадцатилетнего Элвиса Пресли.

Семейство Пресли появилось в Мемфисе сравнительно недавно, в 1950 году; осенью 1948‑го, когда их единственному сыну было тринадцать, они собирали пожитки в своем родном Тьюпело, штат Миссисипи. Они трудно приспосабливались к городской жизни. Несмотря на то, что глава семейства Вернон большую часть времени, пока шла война, работал на военном заводе в Мемфисе, к размеренному послевоенному ритму он так и не привык — первые несколько месяцев после переезда семья из трех человек ютилась в крохотных каморках разных пансионов. Настороженный, замкнутый, застенчивый и нелюдимый мальчик явно робел в новом окружении, и в день начала занятий в новой школе «Хьюмз–Хай» (здесь с седьмого по двенадцатый класс занимались сто шестьдесят учеников) он сидел дома до тех пор, пока отец буквально за шиворот не вытащил его на улицу и не отправил в класс. Вернон вспоминал, что «мальчишка так нервничал, что глаза у него вылезли на лоб. Когда я спросил его, в чем дело, он ответил, что не знает, где находится школа, когда начинаются занятия, и вообще, там так много детей. Он боялся, что они станут смеяться над ним». Неразговорчивый и подозрительный Вернон понимал: в каком–то смысле его семья производит на родственников и соседей впечатление людей, живущих в своем собственном, очень закрытом мире. «Я немного поразмыслил, — рассказывал Вернон, — и понял, что он имеет в виду. И я сказал ему: «Сынок, сегодня можешь в школу не ходить, но завтра ты отправишься туда к девяти часам, и никаких отговорок!»

В феврале 1949‑го Вернон последний раз отправился на работу в Объединенную лакокрасочную компанию, которая располагалась всего в паре кварталов от меблированных комнат на Поплар–стрит, где они жили, а 17 июня подал заявку на разрешение вселиться в Лодердейл–кортс — чистенький муниципальный район для городских служащих, которым управляла служба муниципального жилья Мемфиса. В сентябре заявка Пресли была одобрена, и они въехали в дом 185 по Винчестер–стрит, квартира 328, сразу же за углом от их прежнего жилья. За трехкомнатную квартиру на первом этаже в превосходном жилом комплексе они платили тридцать пять долларов в месяц. Жители Лодердейл–кортс чувствовали, что с семьей Пресли что–то происходит. Если же анализировать эти ощущения с точки зрения движения к намеченной цели, семья Пресли сделала огромный шаг вперед.